Читать онлайн «Основатели США: исторические портреты». Страница 30

Среди экономических требований предвыборной платформы республиканцев, сохранившихся в идейном арсенале партии на всем протяжении деятельности джефферсоновской администрации, особое значение для простых американцев имело предложение о радикальном изменении фискальной системы, предполагавшем перенесение тяжести налогов с плеч трудящихся на плечи богатеев. В первом послании конгрессу Джефферсон выдвинул задачу отмены всех прямых налогов, увеличивавшихся в период правления федералистов подобно снежному кому. Он особенно подчеркивал социальный смысл налоговой реформы: в результате нее, доказывал президент, трудовой люд будет вообще освобожден от налогового бремени, ибо вся тяжесть сохранившихся «внешних налогов», выражающихся в пошлинах на предметы импорта, падет на зажиточных граждан, которые и являются потребителями заграничных товаров.

В арсенале победившей партии имелись и другие радикальные предложения. Ее лидеры предполагали распустить армию, прекратить строительство флота, ликвидировать государственный долг и закрыть Национальный банк, провести судебную реформу, упростить чиновничий аппарат. Они вызвали настоящую панику среди федералистов, многие лидеры которых, подобно Ф. Эймсу, пророчили скорое погружение США в состояние «первозданности»[119]. Немногие федералисты сохранили в создавшейся ситуации присутствие духа. Одним из них оказался, как ни странно, А. Гамильтон, подлинный творец «федералистской системы».

В отличие от других федералистов Гамильтон обнаружил гораздо большую наблюдательность и прозорливость в оценке политического поведения Джефферсона. В предвыборной кампании республиканцев взгляду внимательного наблюдателя открывались два момента, которые определенно противоречили друг другу. Наличие этих противоречивых элементов в стратегии джефферсоновцев раскрывалось все полнее и полнее в период их пребывания у власти, когда они обратились к практической реализации своих идеологических установок. Одна тенденция, напугавшая федералистов и привлекшая симпатии масс, заключалась в требованиях смелых демократических преобразований во всех сферах общественной жизни. Другая, менее заметная, состояла в обещании сохранить преемственные связи с политикой предыдущих администраций.

В период президентских выборов республиканская партия подчеркивала, что является сторонницей конституции 1787 г. и идеи прочного союза штатов в не меньшей степени, чем федералисты. В ряде штатов джефферсоновцы даже предпочитали называть себя «республиканскими федералистами», всячески отводили обвинения и связях с антифедералистским движением 1787–1789 гг. и возмущались попытками соперничающей партии утвердиться в качестве единственной хранительницы федеральной конституционной системы. Джефферсон уже в инаугурационной речи счел необходимым подчеркнуть единую позицию двух партий в отношении основ государственного союза и протянул поверженным соперникам «оливковую ветвь»: «Все мы республиканцы, все мы федералисты».

В годы президентства Джефферсона, а затем и его «наследника» по «виргинской династии» (четыре из пяти первых президентов североамериканской республики были выходцами из плантаторских верхов Виргинии) Дж. Мэдисона преемственность в политике двух партий распространялась на все новые сферы государственной деятельности. В некоторых случаях джефферсоновцам приходилось идти на уступки федералистским доктринам под давлением объективных, независящих от их мировоззрения требований развития американского капитализма. Так, уже в начале президентства Джефферсон должен был отречься от одной из основополагающих официальных доктрин республиканской партии — развития нации по «чистому» аграрному пути. В первом ежегодном послании конгрессу США он объявил «сельское хозяйство, мануфактуры, торговлю, мореплавание четырьмя столпами нашего процветания». Постепенно он вынужден был поступиться и принципом государственного невмешательства в частнокапиталистическое развитие, который также всегда занимал ведущее место в идейном арсенале республиканцев. С 1805-1806 гг. Джефферсон стал доказывать, что средства государственной казны должны активно использоваться для развития судоходства, каналов, дорожного строительства и даже для поощрения мануфактур. Он предал забвению и фритредерскую идею, признав, что государство обязано защищать национальную промышленность от иностранной конкуренции при помощи протекционистской политики. Джефферсон никогда не отказывался от планов преобразований, но с течением времени они стали все более половинчатыми и противоречивыми.

Склонность Джефферсона к компромиссам подтачивала цельность и единство республиканской партии, что выразилось в появлении в ней широкого спектра политических мнений, грозившего расколом республиканцев. Наиболее многочисленную группировку составляли так называемые старые республиканцы, твердо настаивавшие на осуществлении принципов, которым партия присягнула в 90-е годы. Под именем «старых республиканцев» выступали, однако, разнородные элементы. На правом фланге республиканцев-ортодоксов стояли консервативные политические деятели Дж. Тейлор, Дж. Рандольф, Э. Пендлтон, решительно требовавшие от правительства ни на шаг не отступать перед торгово-промышленными кругами (развитие торговли и мануфактур вело, согласно их риторике, к фатальной угрозе моральной и социальной деградации нации) и добиваться превращения США в чисто аграрную страну. Их доктрина носила откровенно реакционный характер, так как закрепляла господствующую роль в государстве за южными плантаторами. «Старые республиканцы» из плантаторских штатов восприняли как кощунство попытку Джефферсона включить в свою политическую стратегию идею межпартийного консенсуса и очень скоро оказались в оппозиции к администрации.

Иную группу «старых республиканцев» представляли политики, для которых приход к власти Джефферсона означал начало решительной борьбы за демократизацию всех сторон общественной жизни. Их опорным пунктом стала Филадельфия, а самой колоритной фигурой среди «радикальных республиканцев» был, безусловно, Дж. Логан, острый памфлетист, сохранивший до конца жизни верность эгалитарному социальному идеалу. Дж. Логан, подобно ряду других пенсильванских республиканцев, отверг попытки Джефферсона осуществлять нововведения при сохранении известной преемственности с политикой федералистов.

Изолировавшись от «старых республиканцев», Джефферсон стремился опереться на умеренное крыло партии, способное к осуществлению прагматического курса. Один из ключевых постов в правительстве — государственного секретаря — был доверен им Дж. Мэдисону, который еще в годы войны за независимость обнаружил удивительную способность выводить из тупика разногласия между северо-восточными и южными делегатами Континентального конгресса и заслужил славу «великого примирителя». Джефферсона и Мэдисона связывала давняя дружба, хотя их политический союз был странен во многих отношениях. Между двумя виргинцами всегда сохранялись серьезные мировоззренческие расхождения. Главное из них сводилось, по удачному определению американского историка, к тому, что «для Джефферсона опасность тирании заключалась в централизации власти, а Мэдисон, напротив, видел такую опасность в бесконтрольном и самодовлеющем волеизъявлении большинства»[120]. Преодолению этого и других разногласий между Джефферсоном и Мэдисоном способствовала их (пусть и разная по мотивам) оппозиция гамнльтоновскому плану развития США и свойственный обоим политикам политический прагматизм.

Второй ключевой пост в правительстве — министра финансов — занял пенсильванец А. Галлатин, символизировавший связь северо-восточного и южного крыла республиканцев. Предоставление поста, который в 90-х годах занимал сам Гамильтон, пенсильванцу не было, однако, вынужденной уступкой северо-восточным республиканцам со стороны виргинских вождей партии. Галлатин зарекомендовал себя в конце XVIII в. самым компетентным критиком финансовой политики федералистов, в частности, он сумел, что называется «с цифрами в руках», показать наличие злоупотреблений в деятельности Гамильтона и его окружения.

Именно А. Галлатину предстояло осуществить на практике главное требование идейной платформы джефферсоновских республиканцев — ликвидацию финансовых начинаний Гамильтона, составлявших краеугольный камень всей «федералистской системы» 90-х годов. Наибольших успехов ему удалось добиться в двух пунктах — погашении государственного долга и уничтожении всех прямых налогов.

Государственный долг США, в котором Гамильтон видел надежную основу цементирования союза штатов и тесной унии правительства и финансовой буржуазии, в глазах джефферсоновских республиканцев являлся лишь источником обогащения северо-восточных денежных воротил и средством ограбления массы налогоплательщиков. К 1801 г. этот долг составил 83 млн. долл. Галлатин надеялся, выплачивая каждый год по 7 млн. долл., погасить его в течение десяти с небольшим лет. В силу разных обстоятельств (покупки Луизианы, увеличившей государственный долг на 15 млн. долл., непредвиденного роста военных расходов, вызванного обострением американо-английских противоречий и др.) план этот так и не был осуществлен. Тем не менее сокращение государственного долга джефферсоновскими республиканцами оказалось весьма существенным: к 1809 г. сумма его снизилась до 57 млн. долл., а в 1812 г., перед началом войны с Англией, составляла только 45 млн. долл, (с началом войны кривая государственного долга, естественно, резко поднялась).