Читать онлайн «Антидот. Противоядие от несчастливой жизни». Страница 6

Как раз в этом и состоит цель изнурительного упражнения Эллиса — дать мне возможность встретиться лицом к лицу с собственными невысказанными представлениями о смущении, неловкости и о том, что обо мне могут подумать.

Оно заставит меня испытать неприятные ощущения, которых я боюсь, и сделать из этой ситуации интересный психологический вывод: мои представления о том, насколько все это будет ужасно, при ближайшем рассмотрении окажутся совершенно несоответствующими действительности.

Если только вы не относитесь к редким людям, никогда не испытывающим смущения, вам легко будет посочувствовать моим страхам. Однако испытывать какие-либо отрицательные эмоции по данному поводу было бы достаточно странно. В конце концов, в этом вагоне я никого не знаю лично, и если кто-то решит, что я сумасшедший, мне не должно быть до этого никакого дела. Далее, я ездил в метро и знаю, что, если кто-то вдруг начинает вслух разговаривать сам с собой, все остальные пассажиры, включая меня, просто не обращают на это внимания. Вероятно, это и есть самое худшее, что может со мной случиться. Кроме того, эти разговорчивые товарищи обычно несут какую-то околесицу, а я собираюсь объявлять станции, что можно считать полезной общественной работой. По крайней мере, мои слова будут раздражать меньше, чем все эти громко жужжащие наушники айподов вокруг.

И все же почему, когда поезд едва начинает притормаживать в туннеле, приближаясь к станции Чэнсери-Лэйн, я чувствую себя так, будто меня вот-вот стошнит?

Большинство популярных взглядов на счастье основаны на простой философии, которая предлагает сосредоточиться на том, что хорошо. В мире самосовершенствования самое прямое свидетельство такого подхода называется методом «позитивной визуализации»: идея в том, что, если вы мысленно представите, как все будет замечательно, с большой долей вероятности так оно и произойдет. Модная нью-эйджевская концепция «закона притяжения» идет дальше, предполагая, что визуализация может быть единственным, что вам потребуется для богатства, насыщенной личной жизни и крепкого здоровья. В своей речи перед руководством инвестиционного банка Merrill Lynch в середине 1980-х автор «Силы позитивного мышления» Норман Винсент Пил[19] говорил: «Вы становитесь тем, кем себя представляете, и это глубинное свойство человеческой природы. Если вы видите себя напряженным, нервным и расстроенным… вы совершенно точно будете таким. Если вы увидели себя ущербным в каком-либо качестве и это зрелище откладывается в вашем сознании, оно сразу просочится в подсознание посредством интеллектуального осмоса, и вы станете именно таким, каким визуализировали себя. Напротив, если вы видите себя организованным, собранным, прилежным, мыслителем, тружеником, верящим в свои способности, талант и в себя самого, вы и будете таким!» Merrill Lynch рухнул в разгар финансового кризиса 2008 года и был присоединен к Bank of America. Читатели могут делать собственные выводы.

Однако даже большинству из тех, кто глумится над пиловскими проповедями, трудно оспаривать мировоззрение, лежащее в их основе: в принципе, лучше оптимистически смотреть в будущее, которым вы в состоянии управлять. Фокус на том, что, по вашему мнению, будет происходить, а не на том, что нежелательно, кажется разумным способом самомотивации и максимизации возможностей успеха. Направляясь на собеседование при приеме на работу, вы склонны рассчитывать на собственный триумф. Когда вы собираетесь попросить кого-то о свидании, лучше исходить из того, что вам ответят согласием. Понятно, что тенденция к ожиданию лучшего тесно переплетена с выживанием человека как вида и наша эволюция допустила перекос именно в эту сторону. Нейрофизиолог Тали Шарот в своей книге «Оптимистическое искажение» (2011) собрала множество подтверждений тому, что нормально функционирующий мозг может быть устроен так, чтобы оценивать шансы на благополучный исход чего-либо выше, чем они есть на самом деле. Исследования показывают, что здоровые и счастливые люди обычно проявляют менее адекватное, слишком оптимистичное понимание своей способности реально влиять на происходящее в отличие от тех, кто подвержен депрессивным состояниям.

Кроме разочарований в случаях неудач, с таким мировоззрением связаны и другие проблемы, которые особенно остро проявляются в случае позитивной визуализации. В течение нескольких последних лет психолог немецкого происхождения Габриелла Эттинген и ее коллеги провели серию экспериментов для выявления истинной ситуации с «позитивными фантазиями по поводу будущего». Результаты поражают: оказалось, что

время и силы, затраченные на размышления о том, как все будет хорошо, на самом деле снижают мотивацию к действию у большинства людей.

Например, участники экспериментов, которых инструктировали продумать и детально описать, как именно они достигнут блестящих результатов в своей работе на предстоящей неделе, достигали меньшего по сравнению с теми, кого просили просто обдумать следующую рабочую неделю без каких-либо специальных уточнений.

В одном остроумном эксперименте Эттинген заставляла нескольких участников испытать легкую жажду. Затем они делали упражнение — визуализировали, как пьют прохладную освежающую воду из стакана, остальные же участники выполняли другую задачу. В полном противоречии с доктриной мотивации с помощью визуализации обезвоженные визуализаторы воды продемонстрировали снижение уровня энергии — это показало измерение кровяного давления. Вместо того чтобы сильнее замотивироваться на утоление жажды, их организмы расслабились, как будто уже получили воду. В каждом из серии экспериментов реакцией на позитивную визуализацию было расслабление — казалось, что участники принимали плоды своего воображения за реальные достижения.

Из сказанного выше никак не следует, что лучше переключиться на негативную визуализацию, представляя себе все варианты неблагоприятного развития событий. Однако именно к этому выводу пришли стоики — сторонники философского учения, зародившегося в Афинах через несколько лет после смерти Аристотеля и преобладавшего в западном представлении о счастье на протяжении почти пяти столетий.

Насколько известно, первым стоиком можно считать Зенона Китийского (он же Зенон-стоик), родившегося на юге Кипра в Китие (ныне — Ларнака) около 344 года до н. э. В своем труде «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», главном источнике сведений о ранних стоиках, античный историк философии Диоген Лаэрций пишет о Зеноне: «У него была кривая шея, а сам он, по свидетельству Аполлония Тирского, был худой, довольно высокий, со смуглой кожей, с толстыми ногами, нескладный и слабосильный… говорят, ему доставляло удовольствие есть зеленые фиги и загорать на солнце». По легенде, Зенон был купцом, прибывшим в Афины в возрасте около тридцати лет, возможно, после пережитого кораблекрушения. Там он начал обучаться у Кратета, представителя сократического философского учения киников.

Для лучшего понимания того, почему стоики обращали столь пристальное внимание на нематериальные умственные представления как источник эмоционального страдания, можно упомянуть описанный Лаэрцием опыт, который Кратет проделал с Зеноном в начале его обучения. Чтобы излечить Зенона от излишней, по меркам кинической философии, застенчивости, он поручил ему пронести через Афины горшок чечевичной похлебки, а увидев, что Зенон смущается и старается нести ее незаметно, разбил горшок в его руках своим посохом. «Похлебка потекла у него по ногам, — рассказывает Лаэрций, — и он бросился бежать, а Кратет крикнул: «Что ж ты бежишь, финикийчик? Ведь ничего страшного с тобой не случилось!», высмеивая таким образом представления Зенона о стыдном. Став учителем, Зенон преподавал философию своим ученикам в stoa poikile — расписном портике в северной части древнеафинской агоры, откуда и появилось название «стоики». Впоследствии влияние его учения распространилось на Рим, и именно труды представителей поздней стои (римского стоицизма), прежде всего Эпитекта, Сенеки-младшего и Марка Аврелия, дошли до наших дней.

С момента зарождения учения в стоицизме подчеркивалось фундаментальное значение разума. Стоики полагали, что, поскольку природа наделила способностью мыслить только людей, «благая», то есть достойная и приличествующая человеку, жизнь означает существование в соответствии со здравым смыслом. Римские стоики добавили к этому психологический нюанс: по их мнению, такая жизнь в согласии со здравым смыслом вела к внутреннему покою, «душевному состоянию, которому свойственно отсутствие отрицательных эмоций — горя, гнева и тревоги, и присутствие позитивных эмоций — радости и т. д.», — пишет исследователь стоицизма Уильям Ирвайн. Именно в этом состоит основное сущностное различие между стоицизмом и современным «культом оптимизма». Для стоиков идеальным душевным состоянием был покой, а не радостное возбуждение, которое мудрецы от позитивного мышления обычно имеют в виду, употребляя слово «счастье». А спокойствие должно было достигаться не в усердном поиске приятных переживаний, но воспитанием в себе некоего спокойного безразличия к собственным обстоятельствам. Для этого,