Читать онлайн «Антидот. Противоядие от несчастливой жизни». Страница 42

Мне было особенно интересно узнать об одном современном примере того, как мексиканцы относятся к смерти в обычной жизни: новой религии (по мнению католической церкви — сатанинского культа), последователи которой поклоняются непосредственно смерти в лице La Santa Muerte, то есть Святой Смерти. Движение возникло несколько десятилетий назад в самых запущенных районах Мехико, среди проституток, наркоторговцев и беднейших горожан, которых забыли своим попечением правительство и католическая церковь. Вместо них эти люди обращались к Святой Смерти с молитвами о защите, легкой кончине, а иногда и погибели своих врагов. В результате иммиграции за последние годы Santa Muerte распространилась и на отдельные регионы Соединенных Штатов. Поговаривают и о том, что некоторые из самых серьезных мексиканских бизнесменов и политиков тайно держат у себя дома алтари, посвященные этому культу смерти. Хотя многие из его последователей были обычными законопослушными гражданами (они даже устраивали демонстрации протеста против попыток правительства представить движение как преступное сообщество), справедливо и то, что он стал любимой религией narcotraficantes, то есть жестоких бандитов, занимающихся контрабандой наркотиков в северной части Мексики. Наиболее известные криминальные авторитеты страны приезжали к главному алтарю культа в район Тепито в Мехико (представлявшем собой выставленный прямо в переулок прозрачный ящик со скелетом в натуральную величину, унизанным драгоценностями), чтобы принести дары в виде пачек долларов, сигарет и марихуаны. Какое бы другое значение ни придавалось этому культу, быть последователем Santa Muerte означало целиком отдаться memento mori в его крайнем проявлении — то есть построить жизнь вокруг вездесущей смерти. «В мире фактов, — пишет Пас, — смерть — не более чем просто факт. Но поскольку это очень неприятный факт, в противовес всем нашим представлениям и самому смыслу жизни… философия прогресса считает, что его можно скрывать, подобно монетке в кулаке фокусника». В Мексике Santa Muerte стала прибежищем для тех, чьи жизненные обстоятельства делали невозможной подобную ловкость рук, когда постоянный страх насильственной смерти не оставлял надежды впредь игнорировать собственную смерть.

Я посетил Тепито во время своего пребывания в Мехико, за несколько дней до Дня Мертвых, и этот визит был не самым удачным мероприятием. Меня предупредили, что во избежание похищения туда не стоит ехать на такси, пойманном на улице; что как репортеру мне не стоит искать приключений на свою голову и что лучше всего вообще туда не соваться. «По очевидным причинам иностранцы никогда не бывают в Тепито», — сообщал некто на интернет-форуме, который, конечно, мне не следовало изучать. Другой автор предупреждал о том, что «только идиоты и полные лохи едут в Тепито». За несколько дней до этого вооруженная банда положила там на улице шесть человек в разгар дня. Газеты сообщали о том, что полиция исключила из маршрутов патрулирования некоторые сектора, считая их опасными для жизни. Живущий в Мехико кинорежиссер, автор документального фильма о Тепито, отказался сопровождать меня по причинам недостаточной безопасности. А хозяйка ресторана в более приличном районе города поделилась со мной милой шуткой о том, что в Тепито вооружены даже крысы. По совокупности всего вышесказанного пешая прогулка в этот район стала для меня как минимум отличным упражнением в memento mori.

Утром я стартовал из центра города, прошел через торговые улицы и деловой квартал Мехико, затем миновал большие шоссе, окруженные оживленными и беспорядочными рынками, и оказался в Тепито, где улицы снова стали уже, а дома ниже. В центре района находился еще один разномастный рынок (Тепито известен как центр торговли контрабандой и контрафактом), но в поисках алтаря Santa Muerte я ушел с главных улиц и углубился в пустынные задворки, где по горам мусора сновали крысы. С нарастающей нервозностью я двигался мимо темных подъездов домов.

Вокруг алтаря царило праздничное оживление. Пара десятков человек спокойно ждала своей очереди, чтобы подойти к скелету, украшенному разноцветными бусами и кружевными шалями. У многих в руках были маленькие скелеты или бутылки спиртного, которые предназначались в дар; подойдя к скелету, на него выдыхали сигаретный или сигарный дым, что, как я узнал позже, было частью ритуала духовного очищения. Прихожане — мужчины и женщины, старушки и мускулистые молодые люди, некоторые с детьми или в охапку с младенцами — оживленно переговаривались между собой.

Поскольку я не смог уговорить ни одного переводчика составить мне компанию в моем походе, пришлось полагаться на свой безобразный испанский. Я заговорил с женщиной, под мышкой у которой была полуметровая статуя Смерти, и несколько человек в очереди удивленно обернулись на нас.

Разговаривать она не захотела. Обстановка вокруг меня быстро сделалась менее праздничной, стало понятно, что я — незваный гость. Вполне возможно, что кое-кто из окружающих вообще не собирался общаться ни с репортерами, ни с незнакомцами: по словам мексиканского публициста Хомеро Аридхиса, люди нередко приходят к Святой Смерти с просьбой «оборони меня сегодня ночью — я собираюсь идти на дело». Трудно представить себе жизнь, в которой смерть была бы настолько важна, и сцены вокруг алтаря, где в очереди смешались самые разные поколения, лишний раз свидетельствовали о том, что именно она была в центре интересов всех присутствующих.

Бледный и тощий британец вроде меня был здесь явно неуместен, и мускулистый парень в черной жилетке, охранявший алтарь, обратил на это внимание. Он уставился на меня взглядом, в котором угроза была смешана с любопытством — было очевидно, что я не представляю для него никакой опасности. Наконец он наклоном головы указал мне направление, в котором мне, по его мнению, следовало двигаться — прочь от алтаря, в сторону главной улицы.

Почти сразу после этого я решил, что мне пора уходить из Тепито.

В День Мертвых мне повезло намного больше. (Праздник начинается в последний день октября, но фестиваль достигает своей кульминации 2 ноября.) Друг моего коллеги познакомил меня с Франсиско — вышедшим на пенсию таксистом, который неплохо говорил по-английски и подрабатывал «фиксером»[87] для журналистов, посещающих Мехико. На закате он подкатил к моему отелю на сильно потрепанном сером грузовике. «Это очень безопасный автомобиль, — сообщил он, сияя. — Другая моя машина была в аварии, и мой брат теперь не может ходить!» Я не стал развивать тему. За несколько дней до этого Франсиско рассказал мне по телефону, что знает места в окрестностях столицы, где в небольших деревеньках День Мертвых остается autentico, то есть некоммерческим и не предназначенным для развлечения туристов. Праздник там сохраняет свою искренность и мистическую составляющую — селяне действительно проводят всю ночь на кладбищах в общении с останками своих родных. Поэтому капризничать по поводу безопасности дорожного движения было совсем не в моих интересах.

В Мехико официальный городской праздник был в самом разгаре. Историческая центральная площадь Сокало была битком набита людьми: целые семьи разгуливали между передвижными лавками, с которых шла торговля сахарными черепами и хлебом в виде костей. Взрослые и дети нарядились в карнавальные костюмы: мальчики в масках вампиров с пустыми глазницами и стоячими крахмальными воротничками, женщины в костюмы La Catrina — традиционный наряд смерти в виде женщины в широкополой шляпе. По углам были разбросаны алтари, украшенные черепами из папье-маше. Вековые традиции органично вписывались в жизнь большого современного города: мне рассказывали, что в офисах банков и страховых компаний в деловой части города можно встретить рабочие места, превращенные в алтари, а среди сотрудников принято обмениваться шутливыми посланиями, в которых они описывают друг другу, как именно каждый из них умрет.

Но мы с Франсиско направились прочь от оживленных площадей, сначала по широким беспорядочным шоссе, объезжая стаи бродячих собак и микроавтобусы, которыми управляли водители, явно склонные к самоубийству, а с наступлением темноты — по пустынным и темным деревенским проселкам. «Вот, помню, в детстве, — сказал Франсиско, когда мы миновали очередную ярко освещенную в темноте статую Смерти, — мы в этот день ходили от дома к дому и шутили, кто как помрет. Если кто-то слишком много курит, ты приносишь ему сигареты, чтобы посмеяться над тем, как он умрет от того, что все время курит. — Он улыбнулся своим воспоминаниям: — А если кто-то в этом доме уже умер от того, что слишком много курил, можно принести в подарок сигареты, чтобы напомнить о нем». — «А разве люди не обижались?» — «Обижались?» — «Ну, оскорблялись…» — «Да нет, с чего бы? — Он повернулся в мою сторону: — Хотя, думаю, такое возможно только в Мексике».