Читать онлайн «Полководцы XVII в». Страница 35

Сражаться со всей королевской армией не представлялось возможным, слишком неравны были силы, но отвлечь часть войска от Можайска означало бы облегчить положение его защитников, и Дмитрий Пожарский поступил именно так. Ратники Пожарского быстро соорудили острог у стен Боровского Пафнутьева монастыря и прочно закрепились в нем. Конные сотни дворян и казаков стали тревожить осадный лагерь гетмана Ходкевича под Можайском. Тем временем к Пожарскому прибывало подкрепление: отряд астраханских стрельцов, конные сотни служилых татар, московские, ярославские и костромские дворяне. Полки Дмитрия Пожарского двинулись к Можайску.

Одно из проявлений полководческой мудрости — постановка перед войском реальных задач. Надеяться на разгром всей королевской армии Дмитрий Пожарский не мог, для этого у него явно не хватало сил. И он решил обеспечить безопасный отход от Можайска заблокированного там поляками войска князя Лыкова, а в городе оставить только гарнизон, для которого хватило бы продовольствия. Это Пожарскому удалось. Темной дождливой ночью конница воеводы подобралась к самому Можайску и прикрыла дорогу, по которой ушли к Боровску полки князя Лыкова. В Можайске остался только «осадный воевода» Федор Волынский с отрядом пехоты.

Отвод полков от Можайска был очень своевременным: с юга, по сговору с польским королем, начал поход на Россию гетман Петр Сагайдачный с украинскими казаками. Он уже сжег Ливны и Елец. Спасенное из-под Можайска войско заняло переправы через Оку, прикрыв столицу. Но в этих событиях Дмитрий Пожарский участия уже не принимал. Он снова заболел и возвратился в Москву. Оставшийся за него князь Григорий Волконский не сумел остановить Сагайдачного. Запорожские «таборы» появились под самой Москвой. 20 сентября 1618 года к Москве подошла и королевская армия. Москвичи вновь увидели под стенами города своих заклятых врагов: коменданта пана Гонсевского, гетмана Ходкевича. На этот раз с ними был и кандидат в цари — королевич Владислав.

Снова собрался Земский собор, который призвал всех горожан оборонять столицу. Торговые и посадские люди были расписаны по стенам и башням. Вооруженные горожане пополнили московский гарнизон. Только с «огненным боем» оказалось около двух тысяч горожан, еще большее число их владело холодным оружием.

Перед лицом страшной опасности царь Михаил Романов демонстративно осыпал милостями Дмитрия Пожарского. Воеводу пригласили во дворец к царскому столу, наградили золоченым кубком и собольей шубой. Были громогласно перечислены все его заслуги перед Россией. На этот раз в похвалах воеводе не поскупились. Оно и понятно: само присутствие Дмитрия Пожарского в Москве вдохновляло народ на героическую борьбу с интервентами!

Но Дмитрий Михайлович Пожарский отнюдь не был только символом, он принимал непосредственное участие в защите Москвы. Когда ночью 30 сентября 1618 года солдаты гетмана Ходкевича взорвали ворота Земляного города и ворвались в улицы, одним из первых подоспел к месту боя из своего двора на Арбате князь Дмитрий Пожарский с вооруженными людьми. По словам летописца, он «бился, не щадя головы». Утром интервенты были вышвырнуты из города.

Ночная попытка показала полную безнадежность штурмов Москвы: несмотря на внезапность нападения, интервенты даже не дошли до стены Белого города. А дальше высились каменные стены и башни Китай-города, за ними же — неприступная твердыня Кремля!

Гетман Ходкевич не стал повторять приступов. Он отошел к Троице-Сергиеву монастырю, где претендент на русский престол королевич Владислав потребовал от монахов присяги. Это требование никого в Троице не испугало, отбивать приступы «литовских людей» здесь научились за месяцы прошлой осады. Залп из грозных крепостных пушек будто ветром сдул парламентеров. Ходкевич не стал испытывать счастья и пошел дальше, за рубеж. Вскоре отправился восвояси и гетман Сагайдачный.

Польский сейм отказался дальше финансировать безнадежную войну, начались переговоры. 1 декабря 1618 года было подписано перемирие. Россия потеряла Смоленск и другие западнорусские города, но обрела, наконец, долгожданный мир. Завершилась еще одна глава истории государства Российского, глава трагическая и героическая. Исчезли со сцены исторического действа многие герои «Смутного времени». Бывший предводитель земского ополчения, освободившего Москву, князь Дмитрий Михайлович Пожарский превратился в одного из многих бояр, выполнявших эпизодические «службы». В 1621–1628 годах он возглавлял Разбойный приказ, который боролся с «лихими людьми», ведал уголовными делами по серьезным преступлениям. В 1628–1630 годах он неожиданно оказался воеводой в Великом Новгороде.

Война 1632–1634 годов за возвращение Смоленска на время привлекла внимание правительства Михаила Романова к простеленному воеводе. Было решено, что поход на Смоленск возглавят бояре Михаил Шеин и Дмитрий Пожарский. Но Пожарскому было уже пятьдесят с лишним лет, он долго и тяжко болел. От почетного назначения пришлось отказаться.

Осенью 1633 года (осада Смоленска затягивалась. Боярская Дума снова обратилась к воеводе Дмитрию Пожарскому. На этот раз он согласился возглавить армию вместе с князем Дмитрием Черкасским. Но сбор войска шел медленно и в феврале 1634 года воевода Шеин сдался, окруженный королевскими полками. Что успел сделать Дмитрий Пожарский, так это только надежно прикрыть Можайскую дорогу. На столицу поляки даже не пробовали наступать. Начались мирные переговоры.

Князю Дмитрию Пожарскому поручено было присутствовать на переговорах, именно присутствовать, ибо сами переговоры вели попеременно то Федор Иванович, то Иван Петрович Шеремегевы. Создается впечатление, что это делалось намеренно, чтобы повлиять на польских послов — Дмитрий Пожарский был живым олицетворением той грозной силы, которая похоронила планы короля завоевать Россию!

Как особо доверенное лицо, Дмитрия Михайловича Пожарского вместе с боярами Шереметевыми оставляли управлять Москвой во время отсутствия царя. В 1634–1640 годах (с некоторым перерывом) он ведал Московским Судным приказом. Это была должность, требующая большого личного авторитета, неподкупности, безукоризненной честности, ибо Московский Судный приказ разбирал споры между знатнейшими представителями столичного дворянства, включая членов Боярской Думы.

Последнее военное назначение Дмитрия Пожарского состоялось в 1638 году, когда возникла опасность большого похода крымского хана на Россию. Пожарский был назначен воеводой в Рязань. Для известного полководца и боярина, занимавшего видное место в тогдашней иерархии, такое назначение могло показаться оскорбительным, не по чину, но Дмитрий Пожарский стоял выше местнических счетов. России снова угрожала опасность, разве он мог отказаться?

Пожалуй, на этом можно было бы закончить повествование о полководческой деятельности Дмитрия Михайловича Пожарского. Но читателю, наверное, интересно узнать и о его личности, семье, повседневной жизни. Передаю слово одному из биографов нашего героя, советскому историку Р. Г. Скрынникову:

«На склоне лет Пожарский вел жизнь великого боярина. Он благоустроил родовое гнездо в дедовской вотчине — селе Мугрееве. В старину село имело еще одно название — Волосынино. В селе на косогоре стоял двор боярский, подле него деревянная церковь с шатровым верхом и еще одна церквушка поменьше, к которой прилепились шесть дворов с жившими в них нищими. В мугреевском приселке Могучеве располагался еще один двор вотчинников. У ближнего озера на вотчинной земле ютился небольшой монастырей с четырнадцатью старцами. Некогда владелец Мугреева ничем не выделялся среди соседей. Теперь ему принадлежало несколько тысяч четвертей пашни, и он был самым крупным землевладельцем в округе. В тринадцати верстах от Мугреева находилось село Нижний Ландех, немногим дальше — Верхний Ландех. Оба эти села тянули к обширному селу Мыт. Все эти земли давно стали вотчиной Пожарского и его любимого сына Петра. Подлинной столицей княжеских владений стал „посадец“ Холуи. Князь Дмитрий держал тут два господских двора. „Посадец“ располагался на бойком торговом месте. Дважды в год тут собирались ярмарки. Заполучив Холуи, Пожарские стали владельцами двух соляных варниц — „Орла“ и „Усолок“. Работники без устали черпали рассол из четырех колодцев-шахт. Над варницами постоянно дымились трубы.

Боярин заново отстроил столичный двор. Новые хоромы мало походили на прежнее жилище Пожарских годуновской поры. Княжескую семью теперь обслуживала большая дворня. Во дворе на Сретенке жили его крепостные мастера: Тимошка-серебряник, Петрушка и Павлик — бронники, Матюшка — алмазник, Пронка — портной мастер, Антошка — седельник и другие. Князь Дмитрий носил расшитый золотом кафтан с поясом и шубу из бархата „золотного, цветного, персидского“. Боярин выходил на крыльцо, и ему подводили коня — „жеребец аргамак сер“, седло кованое в чекан, золоченое, покрытое бархатом „золотным“, уздечка серебряная. Со двора князь выезжал в сопровождении целой свиты из вооруженных слуг и холопов. При торжественных встречах иноземных послов Пожарские высылали на заставу до семидесяти даточных людей на конях и в цветном платье.