Читать онлайн «Нужна ли Америке внешняя политика?». Страница 13

Важнее всего то, чему конкретно служат эти автономные интересы? Где именно будут задействованы Европейские вооруженные силы? Поскольку европейские представители до сего времени отвергали возможность обороны европейской территории в качестве боевой задачи, то их главной целью применения стали бы действия местного значения на периферии Европы, в которые не вовлечены никакие крупные державы, или за пределами зоны ответственности НАТО. Но даже и в таком случае только очень безрассудная группа европейских руководителей осмелилась бы задействовать Европейские вооруженные силы без американского материально-технического и разведывательного обеспечения или гарантий американской доброй воли. На практике Европейские вооруженные силы не так уж сильно автономны, как это планировалось для таких символических усилий, как поддержание мира или специальные миссии, не несущие больших рисков.

Независимые Европейские вооруженные силы должны будут в самых предполагаемых обстоятельствах координировать свои действия с НАТО. А их планирование в действительности включает схему использования логистической системы НАТО. Однако Хавьер Солана, Верховный представитель Европейского союза по общей внешней политике и политике безопасности, говорил так, будто Европейские вооруженные силы будут в организационном плане отдельной группой, которая будет вести переговоры с НАТО во многом точно так же, как и со странами, не входящими в НАТО: «Будущее покажет, …как официально оформить отношения ЕС с НАТО, с одной стороны, и как оформлять отношения между ЕС и странами, не входящими в НАТО»16.

На еврожаргоне часто подтверждается, что «ЕС будет начинать и проводить военные операции там, где НАТО как организация не задействуется»17. На практике это может означать только одну из двух ситуаций. Либо Соединенные Штаты положительно относятся к предполагаемой операции, но по каким-то своим причинам предпочитают не участвовать в ней, – короче говоря, некое согласованное разделение труда. Это могло бы работать, хотя нарушение взаимосвязи с Америкой не должно доходить до такого предела, при котором он ведет к давлению на Европу от таких влиятельных стран, как Россия. Но что, если Европейский союз предпримет военную акцию, с которой Соединенные Штаты будут не согласны? Как следует интерпретировать чрезвычайную ситуацию, в которой все члены альянса, за исключением Америки и Канады, прибегают к военным действиям, а самый сильный член альянса и главный гарант безопасности окажется в стороне? Будут ли в таком случае Европейские вооруженные силы иметь доступ к материально-техническим средствам НАТО, которые в основном являются американскими? Станут ли Соединенные Штаты спешить на помощь, если что-то пойдет не так?

За этими военными вопросами маячит один политический. Любой кризис, в котором использование Европейских вооруженных сил подлежит рассмотрению, потребует встречи Комитета министров Совета Европы до встречи НАТО. Американский посол в НАТО (или государственный секретарь) в таком случае встретится с коллегами, которые уже достигли коллективного решения и не могут участвовать в обсуждениях в своем личном качестве, тем самым создавая европейскую фракцию в рамках НАТО и навязывая НАТО процедуры, которые уже разрушают отношения Америки с Европейским союзом. Соединенные Штаты в любом случае подвергаются риску из-за своих гарантий безопасности и необходимости оказания логистической поддержки. Руководителям, ставящим под вопрос национальную противоракетную оборону для Соединенных Штатов, потому что она может привести к отрыву Америки от Европы, следовало бы уважать американские озабоченности новыми структурами, основанными в организационном плане на именно таком отрыве.

Спор, вызванный Европейскими вооруженными силами, в некотором роде схож с противоречием, причиной которому послужило решение генерала де Голля продолжать заниматься ядерными ударными силами. Как и в случае с Европейскими вооруженными силами, они должны были бы оставаться автономными и независимыми от НАТО. Вот и сейчас их оправдывают как вероятную альтернативу – а на самом деле как force de frappe «форс де фрап», то есть «ударные силы», – на случай неспособности Америки выполнить свои обязательства по альянсу или по абсолютной обороне французских интересов, которые не разделяются Соединенными Штатами. Однако существуют важные различия. Ударная сила применялась только в немыслимых обстоятельствах, в которых страна – член НАТО получает риск ядерного уничтожения без американской поддержки. Европейские вооруженные силы, напротив, предназначены для ситуаций, которые могут возникать вероятнее всего – малоактивные конфликты с применением обычных видов вооружений на границах Европы или противоречивые миссии по поддержанию мира на отдаленных континентах. Ударная сила, «форс де фрап», предназначалась для одиночной операции одиночного союзника. Европейские вооруженные силы планировались для операций, проводимых с одобрения всех союзников без Соединенных Штатов – символически гораздо более решительный по своим последствиям шаг.

В то время я поддержал независимые европейские ядерные силы, потому что был убежден в конечном счете в том, что они обеспечат основу для более сбалансированного партнерства. Со временем Европейские вооруженные силы, возможно, сыграют аналогичную роль при условии их связи с согласованными политическими концептуальными рамками. Ключевой вопрос, поднятый Европейскими вооруженными силами, помимо отвлечения ресурсов, заключается в необходимости политической координации между Соединенными Штатами и Европейским союзом, а также между НАТО и Европейскими вооруженными силами. Этого не получится достичь заверениями на встречах глав правительств, которые можно будет проверить, только когда уже будет поздно. Самостоятельные Европейские вооруженные силы могут функционировать только в случае усиления политической координации между двумя сторонами Атлантического океана. А вот этого вопроса сторонники Европейских вооруженных сил, впрочем, умышленно избегают. При отсутствии такой договоренности так называемые автономные Европейские вооруженные силы могут привести к самому худшему, что можно себе представить: нарушению всех процедур НАТО и нанесению ущерба союзническому сотрудничеству без какого-либо усиления дополнительного союзнического военного потенциала и без достижения значимой европейской автономии 18. Если бы были установлены сложные взаимоотношения, Европейские вооруженные силы могли бы обеспечивать новую политическую гибкость для Североатлантического альянса, включая особую связь между НАТО и странами Европейского союза, не входящими в структуру НАТО.

Поскольку членство в Европейском союзе включает государства, не являющиеся членами НАТО, – на сегодня это Ирландия, Швеция и Финляндия, а завтра – это несколько стран Восточной и Центральной Европы, – эта реальность представляет собой новые аспекты для дебатов по поводу будущего расширения НАТО. Тщательно обдуманный план взаимодействия между Европейским союзом и НАТО смог бы добиться гарантий безопасности для стран, чья независимость и территориальная целостность находятся в жизненно важных интересах всех западных демократий, но чье официальное членство в объединенном командовании НАТО могло бы оказаться слишком провокационным. Он мог бы это сделать выработкой разграничения между гарантией территориальной целостности членством в объединенном военном командовании. Это относится особенно к странам Балтии. В случае, если Россия захочет восстановить свое правление или даже свое господство в этих странах, это стало бы сигналом возврата к империализму, при помощи которого она угрожала Европе на протяжении столетий, и неприемлемым сдвигом, как в европейском, так и глобальном равновесии. С другой стороны, граница Эстонии находится в 50 километрах от Санкт-Петербурга. Продвижение объединенного командования НАТО так близко к ключевым центрам России могло бы сковать возможности привязки России к нарождающемуся мировому порядку в качестве конструктивного члена.

Если Европейский союз стремится, чтобы его воспринимали как единое целое, то из этого следует, что должен быть установлен некий союз между безопасностью тех его членов, которые не являются частью НАТО, и военной структурой Европейского союза. Если и существует один регион, для обороны которого органично предусмотрены Европейские вооруженные силы в соответствии с европейской оборонной инициативой, то это как раз тот регион, который включает именно такие государства. НАТО в условиях хорошо продуманного атлантического партнерства не может игнорировать угрозы безопасности государств – членов Европейского союза, являются ли они или не являются формально членами альянса. Удивительно, но, с учетом многократных заверений по поводу европейской идентификации, Европейский союз настаивает на том, что членство в нем не дает гарантий безопасности. Но готова ли действительно Европа утверждать, что у нее два сорта членов, один из которых готов подвергнуться военному нападению? Что тогда случится с часто цитируемой европейской идентичностью? Или с политикой в области безопасности и обороны, которая не стремится защищать собственную территорию?