Читать онлайн «Тайны выцветших строк». Страница 9

Изучение и сопоставление описей и каталогов, прослеживание путей, по которым странствовали рукописи на протяжении ряда веков, всегда было любимым занятием московского источниковеда. И Белокуров стал упорно искать те лазейки в описях, которыми мог воспользоваться в преступных целях опытный палеограф Маттеи.

Первое, что он должен был отметить со всей объективностью, — это что общее количество греческих рукописей по сравнению с прежними каталогами отнюдь не уменьшилось.

В патриаршей библиотеке одной из лучших считалась опись 1773 года, составленная тремя церковнослужителями: игуменом Софроном, иеродиаконом Гедеоном и протоиереем Харламовым. Так как никто из них не знал древнегреческого языка, то к описанию греческих текстов был привлечен только что приехавший в Москву Маттеи.

Рукописи были переписаны в алфавитном порядке, разделены по формату — в лист, в четверть и в осьмушку, названия написаны на двух языках: русском и греческом или латинском. Сопоставляя эту опись с другими, Белокуров все же обнаружил, что названия и другие приметы некоторых рукописей не совпадают. Не меняясь по количеству, они не всегда оказывались одинаковыми по содержанию. Объем некоторых рукописей также вызывал сомнения. Но так как в старых каталогах они были описаны очень неточно, характер происшедших с ними изменений трудно было установить.

Не было ли первое описание греческих рукописей составлено после того, как Маттеи успел отделить от них какую-то часть или заменить одни рукописи другими?

Эти подозрения углубились еще больше, когда Белокуров от изучения каталогов перешел к исследованию самих рукописей.

Старинные рукописи обычно состоят из сшитых вместе тетрадей. Восемь согнутых пополам листов пергамена образуют тетрадь из шестнадцати страниц. Корешок тетради прошивался веревкой или тонким ремнем, концы которого прикреплялись к обтянутым кожей или тканью доскам переплета. Достаточно было вытащить или перерезать веревку, и тетрадь свободно извлекалась из переплета. Порядковый номер в виде цифровой буквы ставился не на каждой странице, а только на лицевой стороне первого и на обороте последнего листа. Так как остальные листы не нумеровались, то при незнании языка, на котором была написана рукопись, пропажа одного или даже нескольких листов могла не сразу броситься в глаза.

Но Белокуров знал греческий язык и, исследовав тексты, сразу же установил, что во многих рукописях недостает одной или даже нескольких тетрадей. В некоторых, особенно древних, были утрачены отдельные листы. Это можно было объяснить их ветхостью. Однако Белокурову бросилась в глаза своеобразная закономерность: исчезли не случайно выпавшие листы, а чаще всего имеющие самостоятельное значение, представляющие и в отдельности какую-нибудь ценность. Если рукопись состояла из нескольких глав и статей, они не были разрознены как попало, а отдельные главы были выдраны целиком.

Белокуров сначала очень удивился, когда Гебгардт сообщил ему, что ни на одной греческой рукописи, находящейся в Дрезденской библиотеке, он не нашел подписи Арсения. Гебгардт обнаружил на них только пометки об их бывшей принадлежности какому-то Афонскому монастырю.

Теперь Белокуров нашел этому объяснение. Тщательно маскируя следы своих хищений, Маттеи вырывал тетради и отдельные листы, чаще всего из середины или же из заключительной части рукописи. Если же он изымал какой-нибудь отрывок из начала, то ту страницу, на которой стояла подпись Суханова, он «обходил».

Просматривая одну за другой все греческие рукописи патриаршей библиотеки, Белокуров делал открытие за открытием. Так, проверяя уже виденную им раньше пергаменную рукопись поучений Иоанна Златоуста, написанную в IX веке, значившуюся по каталогу под № 128, Белокуров обнаружил, что цифры, определяющие последовательность поучений, были смыты, а поля с номерами страниц обрезаны. Он сверился с оглавлением.

В рукописи не хватало одиннадцати поучений, которые могли занимать примерно сорок два — сорок три пергаменных листа. Московский ученый написал об этом Гебгардту и попросил исследовать числившиеся в дрезденском каталоге под № А66а сочинения того же автора. Гебгардт ответил, что они состоят как раз из одиннадцати поучений Иоанна Златоуста, занимают сорок три листа и были приобретены у Маттеи.

В принадлежащей патриаршей библиотеке древнейшей пергаменной рукописи X века, записанной под № 131, не хватало восьмидесяти девяти листов, вырванных из самой середины. Они нашлись в Дрездене под № А67а. Конец этой рукописи оставался в Москве. Маттеи пощадил его, щадя себя. Но и Дрезден он не хотел обидеть: как сообщал Гебгардт, к дрезденской рукописи Маттеи добавил окончание, переписанное собственноручно.

Рассматривая старинное евангелие, числившееся в каталоге патриаршей библиотеки под № 47 и состоявшее из повествований двух апостолов Матфея и Марка, Белокуров не нашел в нем никаких дефектов. Странным казалось только то, что в каталоге Скиады оно было отнесено к 1482 году, а на самой рукописи не было этой даты.

Узнав из немецкого каталога, что и в Дрездене есть древнегреческое евангелие, состоящее из повествований двух других апостолов, Луки и Иоанна, Белокуров попросил Гебгардта сообщить, какая дата стоит на дрезденском экземпляре. Ответ пришел очень быстро — 1482 год!

Затем по другим сообщенным Гебгардтом приметам Белокуров убедился, что рукопись патриаршей библиотеки № 47 первоначально состояла из повествований четырех авторов евангелия, но набожный католик Маттеи решил разделить ее пополам так же, как «Илиаду» и гимны Гомера. Евангелие «От Матфея» и «От Марка» он милостиво оставил в Москве, а «От Луки» и «От Иоанна» продал в Дрезден.

Стараясь поискусней замаскировать кражу, Маттеи часто прибегал к такому приему: как составитель описи он делал в ней пометку: «Рукопись с изъяном, не хватает столько-то страниц». Само собой разумеется, что такая пометка должна была создать впечатление, будто рукопись пострадала где-то в другом месте, до того как попала в руки к Маттеи.

Так, по поводу находившейся в той же библиотеке рукописи № 230 Маттеи сделал оговорку, что «после 290 листа имеется недочет». Недостающие страницы оказались, конечно, в Дрездене.

Из рукописи № 392 «Притчи Соломони» он вырвал целиком семь тетрадей. Они составили дрезденскую рукопись под № А107. Из рукописи № 295 улетучилось третье, шестое и двенадцатое поучения Иоанна Богослова. Два из них нашлись в Дрезденской библиотеке, третье Маттеи, очевидно, пристроил еще куда-то.

Но с присущим ученому беспристрастием Белокуров должен был в то же время отметить и другое: если для маскировки хищения нужно было украсить рукопись, изворотливый Маттеи не жалел для этого труда.

В древние времена писцы любили украшать рукописи затейливыми заставками, тщательно выписанными золотом или киноварью заглавными буквами, иногда даже нарисованными с большим мастерством миниатюрами. Вырезая как-то из одной рукописи целую главу, Маттеи заметил, что в верхней части первой страницы остались три строчки из предыдущего не тронутого им текста. Опытный палеограф не растерялся. Счистив с помощью какого-то химического средства эти строчки, он нарисовал на том же месте четырехугольную заставку.

Но чаще всего Маттеи обходился без химии и ножниц. Пользуясь тем, что составители общего каталога не владели древнегреческим языком, он подменял одни рукописи другими, а некоторые и без всякой замены ухитрялся присваивать целиком.

В 1789 году, после отъезда Маттеи из России, новоспасский архимандрит Павел, осматривая собрание рукописей патриаршей библиотеки, обратил внимание на некоторое несоответствие их названий с содержанием.

Так, под № 358 в ка талоге числилась трагедия великого древнегреческого драматурга Софокла.

Просмотрев эту рукопись, любознательный архимандрит, очевидно понимавший по-гречески, счел нужным в каталоге пометить: «Не Софоклова трагедия, а духовная книга». Обнаружив эту пометку, Белокуров выяснил через Гебгардта, что Софоклова трагедия находится там же, где Карамзин видел трагедию Еврипида.

Под № 340 оказались «Полидоровы писания», под № 386 — старый греческий учебник физики, не числившиеся под этими номерами в старом каталоге. Выкраденные Маттеи в каком-нибудь другом месте, они были подброшены взамен изъятых им несравненно более ценных рукописей. Простодушный архимандрит этого не заметил. Только против рукописи № 270, записанной в каталоге под названием «Галеновы две книги медицинские», он деликатно пометил: «Одна, а не две».

Добросовестный Гебгардт, собравший во время этих розысков обширный материал для специальной работы на щекотливую тему «О происхождении дрезденских рукописей», стал постепенно входить в азарт. Он съездил в Геттинген и разыскал в цветной библиотеке купленные у Маттеи творения Пиндара. Разумеется, Гебгардт не обошел и Лейден. Кроме знаменитых гимнов Гомера, в книгохранилище тамошнего университета оказалось еще четыре московские рукописи, купленные у Маттеи.