Читать онлайн «Очерки по общему языкознанию». Страница 49

Процесс влияния одного языка на другой в условиях двуязычия стремится детально проследить в своей работе Б. Террачини[273]. «Он исходит из новообразований, — рассказывает об этой работе в своем обозрении В. Пизани — которые возникают тогда, когда говорящий индивид, употребляя в процессе речи для выражения того или иного содержания известные ему элементы, пользуется не теми из них, какие являются употребительными для окружающей его среды, а иными, необщеупотребительными; в дальнейшем эти неупотребительные элементы речи распространяются в данной языковой среде; таким образом происходит слияние и смешение двух различных языковых традиций или же двух течений внутри одной и той же традиции. Сюда же относится и тот случай субстрата, когда побежденный язык ставится в такие же отношения к языку-победителю, в каких находится говор, растворяющийся в общенародном языке. В этом случае мы имеем дело с результатом максимального смешения, которое может возникнуть из соприкосновения двух языков; говорящий переходит здесь от одного языка к другому так же, как переходит от низшей формы к высшей в пределах одной и той же языковой традиции. Там, где мы можем проследить, как происходит наслоение одного языка на другой, мы видим, что один язык вливается в другой подобно иссякающему потоку. Мы имеем дело тогда не с отдельными случайными явлениями, а с общим воздействием одного языка на другой язык, которое бывает то ясно различимым, то скрытым и которое вдруг исчезает, смотря по тому, насколько отдельные серии грамматических фактов совпадают с сериями фактов, которыми они вытесняются»[274].

Сам механизм взаимодействия двух языков в условиях массового двуязычия приводит к тому, что влияние одного языка на другой приобретает закономерный характер. «Проникновение элементов субстратного языка в усваиваемый новый язык, — пишет в этой связи Абаев, — неизбежно в особенности потому, что при двуязычии владение этим новым, вторым языком не бывает абсолютно полным и совершенным. В силу такого неполного знания говорящая среда допускает ряд неточностей, ошибок в произношении, формоупотреблении, словоупотреблении, синтаксисе. Эти ошибки носят не случайный, а закономерный характер, потому что они вытекают из особенностей родной речи говорящих. Стало быть, с этой точки зрения, языковой субстрат выявляется как совокупность закономерных ошибок, которые делают носители побежденного языка, переходящие на новый язык»[275].

Как указывалось уже в самом начале настоящего раздела, массовое двуязычие, создающее условия для воздействия в масштабе всего языка (а не как некоторое количество частных случаев) и тем самым придающее ему закономерный характер, может быть обусловлено только этногенетическими процессами. Характер этих процессов, политические, экономические, культурные, религиозные условия, в которых осуществляется двуязычие, оказывают самое непосредственное влияние на результаты контактов языков. Тем самым мы в данном случае имеем дело с одним из аспектов тесного взаимодействия истории языка и истории народа. Чисто лингвистическое рассмотрение различных типов контактов языков не сможет в полной мере раскрыть и объяснить те конкретные следствия контактов языков, которые чрезвычайно варьируются от языка к языку, — для этого их в обязательном порядке надо включить в данный культурно-исторический контекст. Но, с другой стороны, нельзя все сводить к этому культурно-историческому фактору и оставлять вне учета структурные особенности языков, которые неизбежно проявляют себя во всех случаях взаимодействия языков. В этом случае мы уже имеем дело с новым аспектом большой проблемы связи языка и истории народа, рассмотрению которого посвящен следующий раздел.

Вопрос о смешении языков (в зарубежной лингвистике этот термин обычно не имеет смысловых различий от другого — скрещивание) выступил на передний план с начала настоящего века, хотя к нему эпизодически обращались и языковеды прошлого века, начиная от В. Гумбольдта и Я. Гримма. Большое значение придавал ему И. А. Бодуэн де Куртене[276]. В концепции Г. Шухардта и примыкающих к нему языковедов, в теоретических построениях неолингвистов смешение языков принимает форму методологического принципа, так как оно оказывается движущей силой всех языковых изменений, стимулом, формирующим языки. Из этих предпосылок исходит и заключение о смешанном характере всех языков.

Посвятивший этой проблеме большое количество работ Г. Шухардт писал: «Среди всех тех проблем, которыми занимается в настоящее время языкознание, нет, пожалуй, ни одной столь важной, как проблема языкового смешения»[277]. И с точки зрения Г. Шухардта такая оценка этой проблемы понятна, так как он считал, что «возможность языкового смешения не знает никаких ограничений; она может привести как к максимальному, так и к минимальному различию между языками. Смешение может иметь место и при постоянном пребывании на одной и той же территории, протекая и в этом случае интенсивно и осуществляясь сложными путями»[278]. Подчеркивая особое значение смешения в жизни языка, неолингвист Дж. Бонфанте прокламирует: «Так, можно утверждать (упрощая, конечно, действительное положение вещей), что французский — это латинский + германский (франкский); испанский — это латинский + арабский; итальянский — это латинский + греческий и оско-умбрский; румынский — это латинский + славянский; чешский — это славянский + немецкий; болгарский — это славянский + греческий; русский — это славянский + финно-угорский и т. д.»[279].

Особое место скрещивание языков занимало в теориях акад. Н. Я. Марра. «Еще в одной из своих работ в 1914 г., — отмечает С. Б. Бернштейн в своей статье, специально посвященной этому вопросу, — Н. Я. Марр писал, что вопросы языкового смешения в его учении составляют «в данный момент очередную и главную теоретическую проблему». Позже, неоднократно возвращаясь к этому вопросу, он всегда высказывался в том смысле, что все языки земного шара являются скрещенными языками и что сам процесс скрещивания определяет реальное содержание развития любого языка. Приведу несколько цитат подобного рода. «Дело в том, что по яфетической теории нет ни одного языка, ни одного народа, ни одного племени (и при возникновении их не было) простого, не мешанного или, по нашей терминологии, не скрещенного». «В самом возникновении и, естественно, дальнейшем творческом развитии языков основную роль играет скрещение». «Скрещение — не аномалия, но нормальный путь, объясняющий происхождение видов и даже так называемого генетического родства»[280].

В теории Н. Я. Марра большую роль играли стадиальные трансформации, которые внезапно, в форме взрыва изменяли «качество» языка. Смешение (или в данном случае, по терминологии Н. Я. Марра, уже скрещивание) создавало толчок для подобного взрывообразного превращения языка, причем, по мнению Н. Я. Марра, в результате скрещивания двух языковых «качеств» (т. е., попросту говоря, двух структурно-различных языков) возникает новое «качество» (структурно новый язык). Подобные теории, конечно, не могли найти себе широкого применения в практике лингвистических исследований, они требовали критического рассмотрения; попытка такого рассмотрения была предпринята Сталиным во время дискуссии 1950 г. в работе «Марксизм и вопросы языкознания»,

«Говорят, — писал он, — что многочисленные факты скрещивания языков, имевшие место в истории, дают основание предполагать, что при скрещивании происходит образование нового языка путем взрыва, путем внезапного перехода от старого качества к новому качеству. Это совершенно неверно.

Скрещивание языков нельзя рассматривать, как единичный акт решающего удара, дающий свои результаты в течение нескольких лет. Скрещивание языков есть длительный процесс, продолжающийся сотни лет. Поэтому ни о каких взрывах не может быть здесь речи.

Далее. Совершенно неправильно было бы думать, что в результате скрещивания, скажем, двух языков получается новый, третий язык, не похожий ни на один из скрещенных языков и качественно отличающийся от каждого из них. На самом деле при скрещивании один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой грамматический строй, сохраняет свой основной словарный фонд и продолжает развиваться по внутренним законам своего развития, а другой язык теряет постепенно свое качество и постепенно отмирает.

Следовательно, скрещивание дает не какой-то новый, третий язык, а сохраняет один из языков, сохраняет его грамматический строй и основной словарный фонд и дает ему возможность развиваться по внутренним законам своего развития».