Читать онлайн «История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе». Страница 36

Уговаривая Аллана взяться за дело, один из инициаторов проекта рассказывает ему, какими методами «Стальной трест» (моргановский, в книге – уотермановский) дискриминирует мелких производителей.

Цены искусственно вздуты, и конкуренты также имеют возможность получать большие прибыли. Однако те, кто вступает в игру, как правило, сталкиваются с неожиданными препятствиями. Они не могут получить желаемого кредита, Уолл-стрит не дает им денег, хотя они и тонут в заказах. Повсюду против них объединяются влиятельные интересы. Их бумаги, обращающиеся на бирже, атакуют игроки на понижение, а вокруг них начинают возникать самые невообразимые слухи. Против них заводят тяжбы, чтобы подорвать их репутацию заемщиков. Иногда пропадают важные бумаги, исчезают важные свидетели, плывущие из Европы, и тому подобное. Случается, что лучших сотрудников переманивают, бухгалтеров и конторских мальчиков подкупают, и все деловые секреты становятся достоянием конкурентов. Железнодорожные компании их не жалуют: вагоны идут медленно, происходят всякого рода мелкие неприятности…[40],{Существует миф, что при советской власти иностранная литература выходила в очень хороших переводах. Если речь идет о произведениях, где есть экономическая или финансовая тематика, то это не так. Роман «Дельцы» переведен омерзительно. Переводчик, когда не понимал, о чем идет речь, либо опускал куски текста целыми предложениями, либо выдумывал какую-то ахинею от себя. В данной главе все переводы отредактированы (переписаны) мной.

А здесь привожу исходный перевод цитировавшейся выше фразы: «Цены, искусственно вздутые, держатся на постоянном уровне (этого в тексте нет. – Е.Ч.), и конкуренты также имеют возможность получать большие прибыли. Однако те, кто подключается к делу (крайне неудачно называть «подключающимися к делу» новых независимых производителей стали, ведь они затевают свое дело, а не подключаются к чьему-то. – Е.Ч.), как правило, сталкиваются с неожиданными препятствиями. Они не могут получить желаемого кредита, тонут в заказах, а Уолл-стрит и не думает им помогать (в оригинале не так, ведь Уолл-стрит и не должна им помогать производить продукт, она им попросту денег не дает. – Е.Ч.). В результате о них начинают ходить таинственные слухи (в оригинале никакого «в результате» нет, нелогично оно здесь; почему слухи должны начинать ходить «в результате» того, что Уолл-стрит не помогает? – Е.Ч.). (Здесь исчез фрагмент про судебные тяжбы. – Е.Ч.) Иногда пропадают важные бумаги, задерживается необходимая информация из Европы (если бы так, Синклер пишет о том, что исчезают люди, которые должны выступать свидетелями. – Е.Ч.) и тому подобное. Случается, что переманивают лучших бухгалтеров (у Синклера ключевых сотрудников переманивают, а бухгалтеров подкупают, понятно почему – от бухгалтеров нужна инсайдерская информация, поэтому переманивать их смысла нет. – Е.Ч.), подкупают конторских мальчиков, и все деловые тайны становятся достоянием конкурентов. Железнодорожные компании поступают с ними нечестно: доставка запаздывает, происходят всякого рода мелкие неприятности, подрывающие доверие к ним». Посоветовать могу только одно. Те, кто может, читайте этот роман в оригинале. Терпеть перевод на русский нет никаких сил. Дальше только хуже.}. Часть акций уже консолидирована, увеличить свой пакет «стальная шайка» планирует через дополнительную эмиссию, проект которой будет предложен на общем собрании. Он предусматривает преимущественное право выкупа текущими акционерами, но с тем, чтобы нераспроданные акции остались за «шайкой». Поскольку мало кто планирует довносить деньги в компанию, то текущих акционеров размоют, а «шайка» получит контроль. Этим ходом убьют и «второго зайца»: в компанию таким образом придут деньги, которые будут направлены на строительство новой ветки.

В задачи Аллана входит поездка на юг, встречи с акционерами и убеждение их в том, что нужно голосовать за допэмиссию и список членов совета директоров, выдвинутый новыми акционерами. Его миссия оказывается успешной. На собрании проходят все предложения инвесторов-активистов. Президент компании, старый друг семьи Аллана Монтегю, вынужден подать в отставку, а Аллан избран новым президентом. Акции «Северной миссисипской дороги» впервые замечает Уолл-стрит, и там начинается шевеление.

Несмотря на громкий титул, Монтегю практически без прав – этакий министр без портфеля. Он сталкивается с тем, что секретарем и казначеем дороги назначают родственников одного из новых акционеров, а вознаграждение их слишком щедрое. Ему указывают, кого брать в подрядчики при строительстве новой ветки, при этом цены «карманных» исполнителей резко завышены. Искать более выгодные контракты нельзя, ибо подряды «специально предназначены для “Компании железнодорожных насыпей”», принадлежащей одному из новых акционеров и возглавляемой его племянником. Она организована специально для целей сотрудничества с «Северной миссисипской дорогой». «Иными словами, это прием, с помощью которого мистер Прайс намерен обирать акционеров “Северной миссисипской железной дороги?”» – спрашивает Монтегю у одного из ставленников «шайки» и, разумеется, не получает ответа. Как говорится в анекдоте, «…догадался Штирлиц».

Монтегю в смятении, он ищет совета у своего знакомого, майора из делового клуба. Спрашивает, насколько это общепринято. «Старший товарищ» учит его уму-разуму: «если дорога большая и ее возглавляет человек, располагающий большой властью, то почему бы ему этого не сделать». И приводит пример злоупотреблений на другой дороге, которой руководил некто Хиггинс:

Ежегодно дорога давала объявление о закупках почтовой бумаги{Не могу удержаться и не процитировать перл в исходном переводе. Там «подряд на почтовую бумагу».}. Его сумма равнялась примерно миллиону долларов, перечень спецификаций был весьма длинным, но в середине одного из параграфов неизменно указывалось, что бумага должна непременно иметь определенный водяной знак. А патентом на этот знак владела только одна из компаний Хиггинса! У него даже и фабрики не было – все подряды он передавал во вторые руки. Хиггинс умер, оставив после себя примерно восемьдесят миллионов долларов, но факты подтасовали, и все газеты сообщили, что у него было “всего несколько миллионов”.

«Но здесь речь идет о железной дороге, которая еще не построена, и они сами вкладывают деньги в ее строительство», – возражает Монтегю. «Да, конечно, но они вернут их себе с помощью подобных махинаций, и на руках у них останутся и акции, и все, что они выручат, продав акции, – это прибыль. А если придут из законодательного собрания штата и начнут задавать нелицеприятные вопросы, они раскроют свои бухгалтерские книги и объяснят, что произвели большие расходы на реконструкцию; такова стоимость дороги, скажут они, а урезав нам тарифы{В исходном тексте – «ассигнования на транспортные расходы».}, вы сократите наши дивиденды и лишите нас собственности», – объясняет детали схемы медленно «въезжающему» Аллану более сведущий в подобных делах персонаж.

Дискуссия переходит в плоскость философствования о судьбах мелких акционеров в принципе. Мой бывший коллега, известный российский инвестиционный банкир и управляющий фондом прямых инвестиций Олег Царьков, острый на язык, любил говорить, что «миноритарный акционер – это судьба». Эптон Синклер думает примерно так же и вкладывает в уста своих героев следующие суждения:

Я помню, еще во времена моей юности люди, накопив немного денег, помещали их в какое-нибудь предприятие и получали свою долю, какова бы ни была его прибыль. А теперь крупные дельцы взяли все под свой контроль и стали еще более алчными, чем раньше. Ничто их не задевает больше, чем сознание, что мелкий акционер получит свою долю прибыли. Они пускаются на разные махинации, лишь бы лишить их такой возможности. <…>

Скажем, вы производите мыло. Но выясняется, что таких фабрикантов, как вы, очень много и рынок затоварен. Вы решаетесь на слияние, вытесняете конкурентов и монополизируете рынок. На балансе компании вы оцениваете свои активы в два раза выше той суммы, за которую их купили, – поскольку вы оптимистичны от природы и поскольку вы рассчитываете, что они в действительности столько заработают. Теперь вы размещаете новую эмиссию акций по цене, втрое превышающей эту и так завышенную оценку. Вы пускаете слухи о чудесах, которые произойдут благодаря объединению мыловаров, о преимуществах, которые дает монополизация рынка, и сбываете свои акции публике... Даже если вы продали все акции, контроль над корпорацией останется за вами. Акционеры беспомощны и неорганизованны, а у вас всюду свои люди. Затем на Уолл-стрит начинают ходить тревожные слухи о делах мыльного треста. Его совет директоров собирается на заседание и заявляет, что трест не в состоянии выплачивать дивиденды. Среди акционеров растет недовольство, они пытаются организовать оппозицию. Но вы переводите часы на час вперед и избираете первым лицом себя, пока другие еще не подошли на собрание. Возможно даже, что паника вызовет такое падение цен на акции корпорации, что вы скупите контрольный пакет. Тогда акционеры узнают, что трест по производству мыла перешел в другие руки и решено избрать новое, честное руководство, и снова есть надежда. Вы покупаете еще несколько фабрик и опять выпускаете акции и облигации, цена на акции снова повышается, и вы опять продаете свои бумаги. Подобные махинации можно проделывать систематически каждые два или три года. И каждый раз вы находите новый выводок инвесторов, и никто, кроме некоторых фигур с Уолл-стрит, не способен уследить за вашими действиями.