Читать онлайн «Письменная культура Руси». Страница 8

В той же статье, где Ян Лецеевский читает основную надпись на «урне из Алеканова», он предлагает чтение и надписей на черепках [26, с. 55], рис. 6–2. К сожалению, он не объясняет, что означает его дешифровка LAU(V) и SI.

Однако можно предположить, что если читать в обратном порядке, который был принят для основной надписи, получится слово ISUAL или ISVAL, что похоже на славянское слово ИЗЪЯЛ, так что при желании и надпись на черепках можно принять за славянскую. Заметим, что надпись на втором черепке он расположил в вертикальной плоскости. Таким образом, хотя надпись можно было дотянуть до славянской (в духе А. Шёгрена), этого сделано не было, поэтому данное чтение даже с позиций самого дешифровщика выглядело неудовлетворительным.

Дешифровка на основе еврейской графики. К попыткам прочитать слоговые надписи как буквенные относится и дешифровка австрийского исследователя доктора Генриха Ванкеля; он принял данную надпись за финикийскую и дал транскрипцию еврейским квадратным письмом, что обозначало: ПАМЯТНИК ВААЛА. ЗДЕСЬ МЫ ЕГО ВЫДОЛБИЛИ (ВЫСЕКЛИ) [27, с. 36], рис. 7–2. Разумеется, подобная интерпретация надписи кажется весьма странной: откуда под Смоленском появились финикийцы?

Чтение, как и у Лецеевского, производится справа налево; ни один знак транслитерации совершенно не соответствует оригиналу по его форме. Публикации и чтения Карла Болсуновского. В начале ХХ века К.В. Болсуновский занялся проблемой княжеских знаков. Весьма занимательно о его подходе к их чтению рассказывает В.С. Драчук: «1907 год. Полным ходом идут раскопки в г. Киеве. Находок очень много, и среди них — кусок изразца с загадочным изображением. Им заинтересовался К. Болсуновский. К. Болсуновский предположил, что найденный знак не что иное, как монограмма.

В разработку этой гипотезы и были вложены все силы ученого. Но почему именно монограмма? К. Болсуновский объяснил это следующим образом. В свое время, когда знак появился, его значение, несомненно, было ясно и понятно всем, но затем, вследствие усложнения геральдических условий знак этот, дополненный различными прибавлениями, утратил свой первоначальный вид и, наконец, его первоначальный смысл остался совершенно забытым.

Исследователь ищет объяснения таинственному знаку на монетах Боспорского царства, разыскивает аналоги в самой Византии, сравнивает с другими знаками на древнерусских монетах. Наконец, дешифровка завершена.

Таинственный знак, словно сложная конструкция, был разобран на составные части, которые образовывали монограмму. Она состояла из греческих букв и читалась как БИЗИЛЕВС. То есть ЦАРЬ. Но исследователь хотел установить, кому эта монограмма могла принадлежать. И вскоре ответ был дан: князю Владимиру… Однако имя было отождествлено с монограммой лишь на основании одинакового количества букв. Такая расшифровка мало кого убедила.

Значки эти вызвали и до сих пор вызывают оживленные дискуссии. Спорили преимущественно о том, что же они означают, как их расшифровать, на что они могут быть похожи. Условно эти таинственные эмблемы называли «знаками Рюриковичей».»Наверное, это схематическое изображение древнего корабля», — говорили одни. — «Да нет же, это изображен светильник, — утверждали другие. Третьи придерживались мнения К. Болсуновского, что это — зашифрованная монограмма, читающаяся как БАСИЛЕВС, то есть ЦАРЬ.

Особенно жаркие споры велись вокруг древнейших русских монет Х-ХI веков, на которых рядом с изображением князя или занимая обратную сторону монеты стоял такой знак» [28, с. 205–206]. Описание действий К. Болсуновского весьма интересно. Работа К. Болсуновского действительно появилась в 1908 г. и содержала рис. 8–1 [29, с.7] в качестве изображении на кирпиче, найденном в усадьбе г. Г. Петровского, а также его дешифровку, рис. 8–2 [29, с.7]: БАСИЛЕВС. Вообще говоря, этот эпиграфист ничего необычного не придумал.

Он дает ссылку на работу Хр. Гиля и приводит монограммы с титулом или именем царя на боспорских монетах, рис. 8–3 [29, с.7], где тоже читается БАСИЛЕВС, рис. 8–4. В отношении применимости подобного порядка чтения к русским знакам К. Болсуновский замечает следующее: «Сам обычай употребления букв для образования знаков собственности весьма древний и сохранился у славян до ХVI столетия; мы можем привести следующие доказательства: хорваты уже в ХII столетии имели обычай метить инициалами своих дедов (предков) границы своих владений. Об этом сохранился документ с 1247 года; северных славян (ciosna), употреблявшихся на Руси и в Польше. Их вырезали на деревьях, либо, как в Хорватии, на граничных камнях; знаки эти были излюбленными и для рыцарских гербов. Обычай этот продолжался очень долго, и потому накопилось в геральдике много гербов из инициалов, заимствованных даже из кирилловского алфавита, как это показал господин Даровский. Мы находим в геральдике до 50 гербов с эмблемами, возникшими из букв кирилловского алфавита, а именно из букв П, М, Ш, Щ, Х и т. д., переплетенных с луной, крестами, якорями, стрелами и т. п. — именно такие символы мы видим и на более ранних гербах наших киевских Рюриковичей. Долгое употребление глаголицы на юге земель славянских и на Руси букв, кои составлены симметрически, должны были отразиться и на применении букв, введенных после кириллицы; их тотчас стали применять к знакам собственности, сохраняя в монограммах ориентационную симметрию, и затем эти знаки собственности перешли в родовые знаки и геральдические эмблемы — то, естественно, последние сохранили на себе характер этих общих причин: сочетание букв в эмблемах с передачею креста, луны, стрелы и тому подобных предметов мы видим не только в русской геральдике, выделенной Даровским, но и на рассматриваемых нами знаках Рюриковичей» [29, с. 5–6].

Таким образом, К.В. Болсуновский предполагает, что родовые знаки включают в себя инициалы их хозяев. Однако, к сожалению, ни одного конкретного примера он не приводит, хотя публикует множество княжеских знаков с монет (сребренников) Владимира, Святополка, Ярослава и других князей. Тем самым интересное предположение осталось недоказанным и, кроме того, не состыковалось с другим предположением, а именно о том, что из отдельных элементов знака можно составить титул князя, например, ВАСИЛЕВС. Ведь не может же один и тот же знак носить и обозначение титула, и инициалы владельца — для этого просто потребуется очень много элементов внутри знака.

Карл Болсуновский обозначил новое направление, по которому пошел ряд исследователей.

Пробуждение интереса к хазарской письменности. В начале ХХ века ряд выдающихся русских археологов занимался раскопками юга России. При этом их занимали и вопросы происхождения русской письменности. Возглавил это направление исследований археолог А.А. Спицын, который в 1908 г. познакомил общественность с надписями на камнях Маяцкого городища, зарисованные художником В. Струковым еще в 1897 году. А.А. Спицын признал надписи аланскими или хазарскими, относящимися к VIII–IХ вв. нашей эры и являющиеся по характеру начертания знаков арамейскими в своей основе.

Позже он пришел к выводу о происхождении глаголицы из знаков Маяцкого алфавита и о дальнейшем распространении ее на Балканах. Тем самым у русской глаголической письменности появился хазарский след. А поскольку глаголица к тому времени считалась более ранним типом славянского письма по сравнению с кириллицей, хазарская письменность стала изучаться как возможное протописьмо славян. Оппонентом Спицына выступил А.С. Раевский, который в 1919 г. выводил глаголицу из сходства с самаритянскими, пальметскими, пехлевийскими и коптскими знаками. Но в лице смоленского археолога Л.Я. Лавровского А.А. Спицын нашел поддержку, ибо тот предполагал скифское происхождение маяцких надписей и в 1926 г. выступил с сообщением о дешифровке двух скифо-сарматских надписей. Таким образом, А.А. Спицын был пионером в хазарской трактовке славянской письменности.

В более позднее время, уже после войны, в 1949 г. на заседании сектора этногенеза Института материальной культуры Б.А. Рыбаков сделал доклад «К вопросу о письменности в русском каганате». По мнению Б.А. Рыбакова, русским алфавитом до Х века как раз и были знаки на кирпичах из Саркела и на сосудах из Надь-Сент-Миклошского клада. Тем самым, мнение А.А. Спицына стало господствующим, несмотря на очевидное несходство хазарских и славянских знаков. Однако в то время надписей было известно мало, и потому одни знаки было легко принять за другие. Кроме того, данную точку зрения поддержал и В.В. Бартольд. Основываясь на рукописях персидского историка ХIII в. Мерверруди, повторившего более древние источники, Бартольд делал вывод о заимствовании хазарами некоторых знаков русского письма у русского народа [30, с. 17]. Хотя при этом получается, что не русские заимствовали хазарские знаки, а наоборот, но все равно получалось, что развитие русской письменности было каким-то образом связано с развитием письменности хазар.