Читать онлайн «История языкознания в текстах и лицах». Страница 12

5. СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ

Датский языковед. Профессор Копенгагенского университета. Труды в области германистики, балтистики, иранистики, африканистики, ассириологии. Открыл регулярные соответствия между индоевропейскими и германскими шумными согласными (передвижение согласных). Доказал (1826) древность языка Авесты и его близкое родство с санскритом. Дешифровал ряд клинописных текстов. Знал 25 языков и диалектов.

Исследования в области древнесеверного языка, или Происхождение исландского языка (1818)

<…> ни одно средство познания происхождения народов и их родственных связей в седой древности, когда история покидает нас, не является столь важным, как язык. На протяжении одного человеческого поколения народ может изменить свои верования, традиции, установившиеся обычаи, законы и институты, может подняться до известной степени образованности или вернуться к грубости и невежеству, но язык при всех этих переменах продолжает сохраняться, если не в своем первоначальном виде, то во всяком случае в таком состоянии, которое позволяет узнавать его на протяжении целых тысячелетий. Так, например, греческий народ претерпел все превратности судьбы, но в речи греческого крестьянина еще можно узнать язык Гомера. В других странах, где обстоятельства были более благоприятными, язык изменился еще менее; так, арабы понимают то, что было написано по-арабски за много столетий до Магомета, а исландцы читают еще то, что писал Аре Мудрый и говорил Эйвин Скальд.

<…> Как только берешься за исследование языка, так сейчас же замечаешь, что имеются две различные стороны, с которых он может быть рассмотрен, что соответствует двум частям языка. Первая из них – это грубая и свободная материя, без которой язык вообще не существует, другая состоит из более или менее разнообразных форм и связей, без которых материя может быть зафиксирована в письме, но без помощи которой народ не может говорить, да и сам язык не может быть создан; первая – это отдельные слова (лексика), вторая – это изменение их форм и способы связи, или строй языка (грамматика).

Если мы сравним несколько языков, стремясь к тому, чтобы это сравнение было полным и дало нам возможность судить об их родстве, древности и прочих отношениях, то мы должны непременно иметь в виду обе эти стороны языка и особенно не забывать о грамматике, так как опыт показывает, что лексические соответствия являются в высшей степени ненадежными.

<…> Грамматические соответствия являются гораздо более надежным признаком родства или общности происхождения, так как известно, что язык, который смешивается с другим, чрезвычайно редко или, вернее, никогда не перенимает форм склонения и спряжения у этого языка, но, наоборот, скорее теряет свои собственные. Так, например, английский язык не перенял форм склонения и спряжения у скандинавского или французского, но, напротив, потерял многие древние англосаксонские флексии. Таким же образом ни датский язык не перенял немецких окончаний, ни испанский – готских или арабских.

<…> Язык, имеющий наиболее богатую формами грамматику, является наименее смешанным, наиболее первичным по происхождению, наиболее древним и близким к первоисточнику; это обусловлено тем обстоятельством, что грамматические формы склонения и спряжения изнашиваются по мере дальнейшего развития языка, но требуются очень долгое время и малая связь с другими народами, чтобы язык развился и организовался по-новому. Так, датский язык в грамматическом отношении проще исландского, английский проще англосаксонского; такие же отношения существуют между новогреческим и древнегреческим, итальянским и латинским, немецким и мизиготским, и так же обстоит дело во всех известных нам случаях.

<…> Язык, каким бы смешанным он ни был, принадлежит вместе с другими к одной группе языков, если наиболее существенные, материальные, необходимые и первичные слова, составляющие основу языка, являются у них общими. Напротив того, нельзя судить о первоначальном родстве языка по словам, которые возникают не естественным путем, т. е. по словам вежливости и торговли, или по той части языка, необходимость добавления которой к древнейшему запасу слов была вызвана взаимным общением народов, образованием и наукой; формирование этой части языка зависит от множества обстоятельств, которые могут быть познаны только исторически. <…> Следует отметить, что местоимения и числительные исчезают самыми последними при смешении с другим неоднородным языком; в английском языке, например, все местоимения готского, а именно саксонского, происхождения.

<…> Когда в двух языках имеются соответствия именно в словах такого рода и в таком количестве, что могут быть выведены правила относительно буквенных переходов из одного языка в другой, тогда между этими языками имеются тесные родственные связи; особенно если наблюдаются соответствия в формах и строении языка <…>.

<…> Но даже слова, являющиеся фактически тождественными в обоих языках, очень редко в них употребляются в той же самой связи, так как значение и употребление слов очень редко совпадают в двух даже близкородственных языках <…> (Исследования: 40–51).

Немецкий языковед. Родился в Майнце. Профессор Берлинского университета. Первым возвел сравнительное языкознание на высоту науки, приняв за основание для сравнения не случайное созвучие слов, но весь общий строй языка, насколько таковой проявляется во флексиях и словообразовании, и первый объяснил, «что сходство языков обозначает происхождение их от одного общего первобытного языка».

О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германского языков (1816)

Целью настоящего исследования является показать, как в спряжении древнеиндийского глагола определения отношений выражаются соответствующими видоизменениями корня и как иногда verbum abstractum сливается с основой в одно слово, а основа и вспомогательный глагол различаются в грамматических функциях глагола; показать, далее, что в греческом мы имеем аналогичное положение, а в латинском стала господствующей система соединения корня с вспомогательным глаголом, и вследствие этого возникло кажущееся различие латинского спряжения от спряжения в санскрите и греческом, наконец, доказать, что во всех языках, которые произошли от санскрита или вместе с ним от общего предка, ни одно определение отношения не обозначается такой флексией, которая не была бы у них общей с упомянутым праязыком <…>.

Под языками, находящимися в близком родстве с санскритом, понимаю я главным образом греческий, латинский, германский и персидский (О системе: 32–33).

Сравнительная грамматика санскрита, зенда, армянского, греческого, латинского, литовского, старославянского, готского и немецкого (1833–1852)

<…> В исследовании наших европейских языков, действительно, наступила новая эпоха с открытием нового языкового мира – и именно санскрита, относительно которого удалось установить, что он по своему грамматическому строению находится в самой тесной связи с греческим, латинским, германским и т. д. языками, в результате чего было создано твердое основание для понимания грамматической связи обоих названных классических языков и их отношений к германскому, литовскому, славянскому. Кто бы мог каких-нибудь 50 лет тому назад мечтать о том, что из далекого Востока к нам придет язык, который по совершенству своих форм не уступает, а иногда и превосходит греческий и оказывается способным внести ясность в борьбу диалектов греческого, указывая, в каких из них сохраняются древнейшие явления. <…>

В санскрите и родственных ему языках существует два класса корней; из первого и более многочисленного возникают глаголы и имена (существительные и прилагательные), которые находятся в родственной связи с глаголами, а не развиваются из них, не производятся ими, но вырастают совместно, как побеги единого ствола. Однако ради различения и в соответствии с господствующей традицией мы называем их «глагольными корнями»; глагол также находится в близкой формальной связи с ними, так как из многих корней посредством простого примыкания необходимых личных окончаний образуются все лица настоящего времени. Из второго класса возникают местоимения, все первичные предлоги, союзы и частицы. Мы называем этот класс «местоименными корнями», так как все они выражают местоименное значение, которое заключается в более или менее скрытом виде в предлогах, союзах и частицах. Все простые местоимения ни по их значению, ни по их форме нельзя свести к чему-либо более общему – их тема склонения[6] есть одновременно и их корень. Между тем индийские грамматики выводят все слова, включая и местоимения, из глагольных корней, хотя большинство местоименных основ уже и по своей форме противоречит этому, так как они в большинстве случаев оканчиваются на – а, а некоторые и состоят только из одного а. Среди же глагольных корней нет ни одного с конечным – а, хотя долгое а и все другие гласные, за исключением âи, встречаются в конечных буквах глагольных корней. Имеют место также случайные внешние совпадения, например i в качестве глагольного корня означает «ходить», а в качестве местоименной основы – «этот».