Борис Дубин - Слово — письмо — литература

Читать онлайн «Слово — письмо — литература». Страница 108

Автор Борис Дубин

См. об этом: Milner М. La fantasmagorie: Essai sur l’optique fantastique. P., 1982.

Замятин E. Указ. изд. С. 9 (далее роман цитируется по этому изданию, страницы указываются прямо в тексте).

См.: Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Понятие литературы у Тынянова и идеология литературы в России // Тыняновский сборник: Вторые Тыняновские чтения. Рига, 1986. С. 215–217. См. эту конструкцию в финале замятинской статьи «Я боюсь» (1921): «…боюсь, что у русской литературы одно только будущее: ее прошлое» (Замятин Е. Указ. изд. С. 412).

Обилие стекол на острове Утопия отмечалось уже Мором, см.: Мор Т. Утопия. М., 1978. С. 180. Об этой метафоре в широком культурологическом контексте см.: Ямпольский М. Б. «Мифология» стекла в новоевропейской культуре // Советское искусствознание. М., 1988. С. 312–345; Он же. Наблюдатель. Очерки истории видения. М., 2000. С. 113–169.

О связи между культом зрения и сознанием современной («модерной») эпохи см.: Modernity and the hegemony of vision. Berkeley, 1993.

См.: Подорога В. Страсть к свету: Антропология совершенного (материалы к исследованию философии Р. Декарта) // Совершенный человек: Теология и философия образа. М., 1997. С. 111–145.

Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. С. 267.

См.: Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1987. С. 368. Специальный анализ стилистики романа, в которой соединяются элементы экспрессионистской и конструктивистской поэтики, показал бы высокую степень стертости его «алгебраического» языка в совокупности с подчеркнутой эмфатичностью письма; напротив, дистопии Хаксли или Оруэлла выстроены на совершенно определенных литературных традициях (прежде всего романа воспитания, сатирической просвещенческой прозы XVIII в.) и, соответственно, дают иные стилистические версии воображаемой реальности.

Rose М. Op. cit. Р. 167.

Подробно об этом см.: Чудакова М. Без гнева и пристрастия: Формы и деформации в литературном процессе 20–30-х годов // Новый мир. 1988. № 9. С. 252–256. Применительно к утопическому жанру материал представлен в указанном выше обзоре Б. В. Дубина и А. И. Рейтблата.

Замятин Е. Указ. изд. С. 410.

На посту. 1923. № 2/3. С. 120, 121.

См.: Эйхенбаум Б. Указ. изд. С. 426–427 (и комментарий, с. 518–521).

Rose М. Op. cit. Р. 174.

Heller L. De la science-fiction soviétique. Lausanne, 1979. S. 84, 85.

Suvin D. Pour une poétique de la science-fiction. Montreal, 1977. P. 177.

Griffits J. Three tomorrows: American, British and Soviet science fiction. L.; Basingstoke, 1980. P. 46.

Рецензия была опубликована в: Новое литературное обозрение. 1998 № 32. С. 363–366.

Для прояснения контекста тодоровской книги и его определений фантастики стоит напомнить, что во второй половине 1960-х выходят две основополагающие книги Роже Каюа о культурном феномене фантастического, и Тодоров на них ссылается («В сердцевине фантастического», 1965, и «Образы, образы…», 1966; кстати, Каюа — ниточка, ведущая к сюрреализму, на периферии которого — рядом с Домалем, Лейрисом, Бата-ем — он в 30-е годы начинал). Параллельно с книгой Тодорова публикуются работы Жана Старобинского о феномене воображения в культуре (раздел «Царство воображения» в сборнике «Критический подход», 1970); статью Старобинского «К понятию воображения: Вехи истории» и характеристику его позиции см.: Новое литературное обозрение. 1996. № 19. С. 30–47.

Разные подходы к определению «литературы» Тодоров рассмотрел позднее в статье «Понятие литературы» (1975). Ее русский перевод см.: Семиотика. М., 1983. С. 355–369.

См. о ней в статье «Литература как фантастика: Письмо утопии» в настоящем сборнике.

Из последних работ об этих оптических метафорах — посредниках самопонимания см.: Ямпольский М. Между непосредственным и опосредованным // Художественный журнал. 2000. № 32. С. 9–12.

Иное, неклассическое понимание литературы дает и другую панораму фантастики. В знаменитую и много раз переиздававшуюся «Антологию фантастической литературы» (1940, рус. перевод — 1999), составленную Борхесом вместе с Сильвиной Окампо и Адольфо Бьоем Касаресом, входят образцы от Петрония и Рабле до Кортасара и Бьоя Касареса, включая, кстати, Китай, Тодоровым вовсе не затронутый. В другой борхесовский компендий, «Руководство по фантастической зоологии» (или «Книгу воображаемых существ», 1957, рус. перевод — 1997), наряду с Одрадеком Кафки, животными, придуманными Э. По или К. С. Льюисом, чувствующей статуей Кондильяка и гипотетическим животным Лотце, включены отрывки из зоо-, орнито- и дендрологических обзоров флоры и фауны США и Чили, а мифография Аполлодора соседствует здесь с антропологией Фрезера.

Работа написана в середине 1980-х гг.; опубликована (в доработанном виде) только в 1993 г. в: Что мы читаем? Какие мы?: Сборник научных трудов. СПб., 1993. С. 16–37.

Имеется в виду государственный эксперимент по организации альтернативной системы массового книгораспространения — получения дефицитных книг в обмен на сданную макулатуру. Эксперимент образцово описан и проанализирован А. Г. Левинсоном: Левинсон А. Г. Макулатура и книги: анализ спроса и предложения в одной из сфер современной книготорговли // Чтение: проблемы и разработки. М., 1985. С. 63–83.

На оси частного — общего (скажем, индивидуального — социетального) можно группировать собрания, допустим, так: общее хранение общего достояния (типовые домашние библиотеки «макулатурных» и т. п. книг, аналог телевизора); общее хранение частного достояния (личные коллекции и архивы в государственном хранении); частное хранение частного достояния (личные архивы и библиотеки «архивного» типа).

Об аксиоматике письменной культуры из работ последнего времени см.: Goody J. The logic of writing and the organization of society. L., 1986; Pattison R. On literacy. Oxford, 1984.

О типах жилья, формирующихся и воссоздаваемых в отечественной истории, см.: Социологические исследования в дизайне. М., 1988. С. 96; о социальном зонировании домашнего пространства см.: Гражданкин А. И. Групповое и межгрупповое взаимодействие в сфере быта // Социологические исследования в дизайне. М., 1988. С. 50–66; см. также: Бодрияр Ж. Система вещей. М., 1999.

Стекло (и в частности, одностороннее, зеркальное) — идеальный материал для обозначения границы своего и чужого, внутреннего и внешнего. Она подчеркивается и снимается им одновременно, что соединяет значения прозрачности (доступности взгляду) и отделенности (дистанции для обозрения). В промышленную эпоху стекло становится универсальным эквивалентом всякого рода покрывал, занавесей и других способов выделения зон повышенной значимости, незаменимым в этом смысле музейным и выставочным оформительским материалом.

Для более специализированного анализа стоило бы разделить как различные коммуникативные посредники (и, соответственно, индикаторы различных социальных, в том числе семейных, структур и отношений) — вещи, книги и приборы, выделив среди последних, как это делает А. И. Гражданкин, масскоммуникативные механизмы общего действия приемно-передаточного типа, без подсистем памяти (телевизор, радиоприемник), и избирательные запоминающе-воспроизводящие устройства индивидуальной адресации (магнитофон, видео). Далее можно связывать их с различными фазами и формами урбанизации и социализации.

Стекло (зеркало) и здесь выступает идеальным материалом: не вбирая пыль — «время», — оно выявляет ее наличие, позволяя своевременно устранять; если в отношении прозрачности оно символизировало культуру как социальность, то в данном значении приравнивается к белизне, отсылающей, по крайней мере в европейской культуре, — к вне- или надчеловеческой чистоте «природного» либо «запредельного».

См. об этом: Левинсон А. Г. Старые книги, новые читатели // Социологические исследования. 1987. № 3. С. 43–49.