Читать онлайн «Колумбы российских древностей». Страница 5

3 мая 1811 г. Александр I утвердил доклад канцлера. Под начальством Бантыш-Каменского при Московском архиве Коллегии иностранных дел для подготовки этой работы была создана Комиссия печатания государственных грамот и договоров в составе главного смотрителя и двух чиновников. Первая часть издания, получившего название «Собрания государственных грамот и договоров», включала древнейшие документы по истории России — княжеские духовные и договорные грамоты. Она была сдана в типографию уже в конце 1811 г. Эвакуация архива в 1812 г. и последовавшая в 1814 г. смерть Бантыш-Каменского серьезно осложнили подготовку следующих частей этого труда. Комиссия, составленная из малоквалифицированных чиновников, изнывала от сложности свалившегося на нее труда. К этому времени Румянцев изменил и первоначальный план издания, решив отложить публикацию собственно дипломатических материалов и продолжать издание «внутренних» документов.

В этих условиях были необходимы специалисты, способные заменить Бантыш-Каменского как ученого и организатора всего начинания по изданию «Собрания государственных грамот и договоров». Еще в конце 1813 г. Бантыш-Каменский, пользуясь правом подбора чиновников для Комиссии, обратил внимание Румянцева на молодого выпускника Московского университета К. Ф. Калайдовича (1792–1832), отрекомендовав его как человека, «знающего крепко литературу и российскую историю» и давно мечтающего работать над «Собранием».

Как никому другому из сотрудников Румянцева, судьба уготовила Калайдовичу и счастье выдающихся научных открытий и горечь тяжелых душевных травм. Выходец из обедневшей дворянской семьи Калайдович в 1810 г. с отличием закончил Московский университет, получив звание кандидата словесных наук. Пожертвовав личными и научными планами, он в 1812 г. вступил добровольцем в Московское ополчение, участвовал в сражениях, а после возвращения к мирной жизни зарабатывал на жизнь преподаванием.

Уже начало научной деятельности Калайдовича до его вступления в ополчение говорило о том, что в России появился талантливый исследователь. Бантыш-Каменского и Румянцева он особенно заинтересовал строгим и тщательным разбором первой части «Собрания государственных грамот и договоров», а также целой серией статей, посвященных древним памятникам.

Включение Калайдовича в работу Комиссии печатания государственных грамот и договоров произошло не сразу. В 1814 г., когда ученый уже готовил прошение о зачислении в штат архива, знакомясь с историческими достопримечательностями Владимирской губернии, он повздорил с местным начальством. Донесение об этом в Москву владимирского губернатора еще долго давало себя знать. Нервное потрясение привело его в больницу, а затем по распоряжению отца он был отправлен на целый год в монастырь. С мечтой о службе в архиве пришлось расстаться на два года. Лишь в 1817 г. он стал контркорректором Комиссии печатания государственных грамот и договоров, а затем ее главным смотрителем и фактическим научным руководителем.

Быстро снискав известность в России и за рубежом своими библиографическими, историческими, источниковедческими исследованиями, Калайдович увлек Румянцева многочисленными проектами научных изысканий. В кружке им были подготовлены публикации памятника русского былевого эпоса, известного как Сборник Кирши Данилова, сочинений древнерусского писателя Кирилла Туровского, болгарского писателя IX–X вв. Иоанна экзарха, Судебников 1497 и 1550 г., осуществлены археографические и археологические обследования центральных районов России. Десятки славянских рукописей, составивших коллекцию графа, были отысканы и приобретены через Калайдовича. Для Румянцева он со временем сделался незаменимым специалистом, консультантом по широкому кругу вопросов.

Ученый оказался одним из самых ярких и работоспособных членов кружка. После смерти Румянцева он был вынужден уйти из Комиссии печатания государственных грамот и договоров и, будучи тяжело больным, уже не смог плодотворно заниматься научной деятельностью.

В 1814 г. Румянцеву был рекомендован еще один выпускник Московского университета, сын московского торговца П. М. Строев (1796–1876). Жизнь этого ученого, с именем которого прочно связано становление отечественной библиографии, биобиблиографии и особенно археографии, внешне сложилась более благополучно, чем жизнь Калайдовича. В 1815 г. по предложению Румянцева Строев становится главным смотрителем Комиссии печатания государственных грамот и договоров и, обладая огромной энергией, сразу дает понять, что он не склонен ограничивать свою деятельность в ней только обязанностями по изданию «Собрания государственных грамот и договоров». В течение четырех последующих лет по заданию Румянцева он предпринимает обследование и описание библиотек подмосковных монастырей и издает часть найденных в них памятников: Софийскую Новгородскую летопись и Судебники 1497 и 1550 гг. (последняя публикация подготовлена им совместно с Калайдовичем).

В 1823 г. Строев предложил московскому Обществу истории и древностей российских грандиозный план археографического обследования России и для того, чтобы его претворить в жизнь, покинул пост главного смотрителя Комиссии печатания государственных грамот и договоров. Уже после прекращения деятельности кружка, в 1828–1832 гг., на средства Академии наук Строев осуществил свой замысел в ходе специальной археографической экспедиции. Скитания по разбитым дорогам российских губерний, осмотр сотен архивов и библиотек увенчались выдающимся научным триумфом. Экспедицией были собраны тысячи документов, для издания которых в 1834 г. при Академии наук правительство создало специальную Археографическую комиссию, ставшую преемницей Румянцевского кружка.

Включение в состав Комиссии печатания государственных грамот и договоров сначала Строева, а затем Калайдовича сыграло главную роль в становлении и развертывании деятельности основного, московского, центра кружка. Со временем вполне конкретная задача, поставленная перед Комиссией, по изданию «Собрания государственных грамот и договоров» стала лишь одной из многих, решавшихся ею. К работе в Комиссии, в основном связанной с копированием исторических источников, их переводом, были привлечены и другие служащие архива: бывший учитель гомельского уездного духовного училища, знаток латинского, польского, греческого и немецкого языков И. Л. Городской, переводчики И. И. Горлицын, И. М. Колосов, И. А. Ждановский, чиновники И. И. Нестерович, Д. Н. Прилуцкий, В. В. Херсонский, К. Китович.

Возглавил работу Комиссии преемник Бантыш-Каменского на посту директора архива А. Ф. Малиновский (1762–1840). Сын священника, воспитанник Московского университета, Малиновский, как и Бантыш-Каменский, прослужил в архиве не один десяток лет, отдав много сил созданию научно-справочного аппарата архива, составлению исторических обзоров о дипломатических связях России. Он был одним из участников первого издания «Слова о полку Игореве», оказал огромную помощь Карамзину в разыскании документов для «Истории государства Российского». Место Малиновского в кружке определилось его практической сметкой, умением вести дела, связанные с поиском специалистов, технической подготовкой изданий. Он был ответственным лицом за расходование финансовых средств кружка, ведя денежные расчеты с типографиями, книготорговцами, букинистами, сотрудниками Румянцева в Москве. Педантично исполняя многочисленные поручения графа, Малиновский вносил в работу московского центра кружка не столько творческое, сколько организующее, деловое начало. Вместе с тем Румянцев неоднократно прибегал и к научным консультациям Малиновского, например в вопросах приобретения рукописей, старопечатных книг, отбора документов для изданий, выработки принципов передачи их текстов, использовал его знания при разработке планов отдельных научных предприятий.

Среди московских сотрудников Румянцева оказались художники и граверы А. Ратшин, А. и С. Фроловы и другие. В подготовке переводов здесь принимали участие преподаватель и будущий профессор римских древностей и латинского языка Московского университета И. М. Снегирев (1793–1868). Уже в последние годы существования кружка по рекомендации Калайдовича к его работе был привлечен только что закончивший университетский курс кандидат словесных наук М. П. Погодин (1800–1875), предложивший Румянцеву свое участие в переводе на русский язык иностранных исторических сочинений. Первым таким его переводом стало исследование чешского слависта Й. Добровского о создателях славянской письменности Кирилле и Мефодии, а затем перевод книги И. Е. Неймана, посвященной анализу известий о древнем народе руси.

Петербургский центр кружка начал складываться к 1813 г. 14 ноября этого года Румянцев представил министру народного просвещения проект издания «древних исторических наших рукописей, в библиотеке Академии Наук хранящихся»[22]. В нем речь шла прежде всего о самом больном для русской археографии начала XIX в. вопросе — издании летописей. Он имел к этому времени долгую историю разработки, связанную как с различным подходом к принципам публикации летописей, так и с серьезными организационными трудностями, возникавшими при его решении.