Читать онлайн «Научное наследие Женевской лингвистической школы». Страница 54

Остановимся подробнее на роли аффективного фактора в языке в интерпретации Балли.

I. По мнению Балли каждое высказывание, как правило, построено как бы из двух этажей, первым из которых, говоря современным языком, является информация, а вторым – субъективная оценка этой информации говорящим. Он писал, что мы постоянно примешиваем собственное «я» к явлениям действительности, «и последняя не отражается , а преломляется в нас, то есть подвергается искажениям, причина которых кроется в самой природе нашего “я”» [Балли 1961: 22 – 23].

Согласно Балли, в отличие от интеллектуальных суждений, в основе оценочных суждений, с которыми мы имеем дело в речи, «лежит не объективное понятие каузальности, а ориентация на субъктивную цель, это – телеологические суждения» [Bally 1935: 21]. Например, когда мы говорим Il fait chaud либо il pleut , речь идет не только о простой констатации, но и о нашем субъективном отношении к тому, о чем сообщается; мы выражаем удовольствие или неудовольствие, заинтересованность или озабоченность в связи с тем или иным явлением природы. Например, Il fait chaud мыслится при определенных условиях как «мне приятна или неприятна эта жара», «она причиняет мне зло (или добро)», «она благоприятствует или нет моим интересам»; «я смогу обойтись без зимней одежды», «мой урожай будет богатым или, наоборот, погибнет на корню» и пр.

II. Язык может использоваться не только как средство «самовыражения», но и как средство воздействия на собеседника. Самый обычный разговор – обычный для поверхностного наблюдателя – представляет собой не что иное, как желание разговаривающих подействовать друг на друга, заразить своими желаниями, стремлением «внедрить» что-либо [79] . «Язык, – пишет Балли, – предстает перед вами в качестве оружия, которое использует каждый собеседник с целью воздействия на другого, чтобы навязать свой ход мыслей» [Балли 2003: 34]. «Если вы хотите, чтобы кто-нибудь к вам подошел, вы в разных случаях скажете это по-разному; средства выражения будут меняться в зависимости от того, какие отношения связывают вас и человека, к которому вы обращаетесь, и особенно от того, что, по вашему мнению, может последовать в ответ на вашу просьбу: согласие или возражение. Отсюда бесконечное разнообразие формул: Ve n e z ! ‘Приходите!’ – Voulez-vous venir? ‘Вы хотите прийти?’ – Ne voulez-vous pas venir? ‘Не хотите ли прийти?’ – Vous viendrez, n’est-ce pas? ‘Вы придете, не правда ли?’ – Dites-moi que vous viendrez! ‘Ну, скажите, что придете!’ – Si vous veniez? ‘Может быть, вам прийти?’ – Vous devriez venir! ‘Вы должны были бы прийти!’ – Venez ici! ‘Идите сюда!’ – Ici! ‘Сюда!’. Во всех этих, таких разных высказываниях угадывается напряжение говорящего, ощущается борьба с возможными возражениями и чувствуется необходимость оказать воздействие на собеседника» [Там же: 34]. Сколько нюансов вежливости, учета возраста, социального, должностного положения, лицемерия, тонкой игры иронии и прочего может видеть наблюдательный исследователь в обыкновенном житейском разговоре! – восклицает Балли.

Новым в лингвистической науке стало изучение роли второго участника речевого акта в коммуникации. Балли отмечал, что одно и то же членение будет выражено по-разному в зависимости от собеседника или представления, которое о нем имеется. То сам собеседник является целью дискурса, что побуждает говорящего концентрировать свои усилия на эффекте, воздействии, которое он хочет произвести, то представление о собеседнике влияет на выбор средств выражения.

Несомненна заслуга Балли в постановке вопроса о языке как средстве воздействия. Эта проблематика для того периода была новой, так как ни у Шпитцера, ни у Штромейера, занятых изучением аффективности в языке с индивидуально-психологической точки зрения и стремившихся установить связь между экспрессивными формами языка и психологическим складом говорящих, она не ставилась.

Балли, несомненно, следует признать пионером прагматических исследований и одним из основателей лингвистической прагматики. Одна из ведущих фигур этого направления Освальд Дюкро признавал, что благодаря работам Балли он пришел к мысли о построении теории прагматики [Ducrot 1986: 13].

Как свидетельствуют «Тезисы Пражского лингвистического кружка», содержащие его теоретическую программу, различению «интеллектуального» и «аффективного» также придавалось принципиальное значение. «Важным показателем характеристики языка служат интеллектуальность и аффективность лингвистических проявлений . Эти показатели либо переплетаются друг с другом, либо один из них господствует над другим.

Реализованная интеллектуальная речевая деятельность имеет прежде всего социальное назначение (связь с другими). То же можно сказать и об аффективной речевой деятельности , если она стремится вызвать у слушателя известные эмоции (эмоциональная речевая деятельность)» [80] . В отличие от основателей Женевской школы пражские лингвисты в большей мере обращали внимание на взаимосвязь в языке интеллектуального и аффективного.

§ 2. Соотношение в языке интеллектуального и аффективного

Большое место в своем учении об аффективности Балли уделял вопросу о соотношении в языке интеллектуального и аффективного. В отличие от аффективного фактора, интеллектуально-логический фактор выступает, по мнению Балли, как организующее начало и «играет роль своего рода поставщика и исполнителя» [Bally 1935: 19]. Характеризуясь эмоциональностью, аффективностью, как в индивидуальном, так и в социальном смысле, язык не исключает, а предполагает участие интеллекта. Это ясно из того, что язык всякий раз выступает как организационное выражение нашего сознания. Чтобы воздействовать, эмоционально «заряжать», язык должен в каждом отдельном случае быть понятным, доступным анализу, чем-то организованным. Эту организацию, считает Балли, и обеспечивает языку интеллект, наш разум.

Хотя логический фактор и составляет «костяк» мысли, без аффективного фактора такая мысль всего лишь «скелет»: «...мысль можно представить как организм, костяк которого образует логический разум; мускулы и нервы организма – это наши чувства, наши желания, наши волеизъявления, вся аффективная часть нашего мышления; она и составляет движущий принцип; без этой нервной системы и этих мускулов чистый разум не более, чем скелет» [Bally 1935: 31].

Балли подчеркивает, что интеллектуально-логическое выступает в языке не как цель, а как средство для достижения определенной цели (вспомним, что телеологическую функцию Балли приписывает аффективному фактору).

Речевое общение, считал Балли, может в принципе произойти и без участия желаний и стремлений – интеллект, логика – только лишь понятная форма сообщения. Понимание языка невозможно без анализа. «Всякий, кто прибегает к речи для того, чтобы сообщить что-либо или воздействовать с определенной целью на собеседника, должен проанализировать и упорядочить свою мысль; первое условие для достижения цели – обеспечить понимание, а всякое понимание основывается на анализе; слова, их связь, порядок слов во фразе отражают этот анализ. Речь идет в первую очередь об операции интеллектуального порядка; однако, тем не менее очевидно, что эта операция не производится ради обеспечения понимания; понимание и анализ всего лишь средства для достижения цели» [Ibid.: 29 – 30].

Таким образом, разум, интеллект есть организатор понимания и анализа наших речевых актов. В то же время Балли казалось, что это не всегда «ум логический с его четкими “геометрическими формами”» [Ibid.: 36]. Весьма часто этот ум – бергсоновская интуиция, т. е. что-то бессознательное, «чутье жизненным нутром». Не случайно Балли цитирует при этом утверждение А. Бергсона, что «жизнь во всех отношениях многообразнее разума» [Ibid.]. Ум как интуиция отличается бессознательностью и коллективностью. Эти две черты ума-интуиции отражаются в языке. Не случайно Балли считал, что в большинстве случаев функционирование языка бессознательно. С другой стороны, языковая деятельность предполагает коллективный ум. Ведь наша фраза в разговоре должна быть «согласна с языковыми ассоциациями нашего собеседника». Она будет для собеседника тем легче, чем она бессознательней, автоматичней. И, наоборот, она будет тем труднее, чем больше аналитической работы ума она потребует от слушателя или слушателей.

Ш. Балли полагал, что наш интеллект имеет две сферы – разум и чувство; экспрессия – это область выражения чувства, а предметная информация – область выражения логической мысли. Интеллектуальное, таким образом, выступает у Балли как средство передачи чисто «предметной» или «понятийной» информации. Ее назначение – обеспечить взаимопонимание, передать информацию «беспристрастного, обезличенного» характера. Аффективное же указывает на отношение говорящего к передаваемому сообщению. Оно предполагает возможность самовыражения говорящего субъекта в процессе речевой деятельности, подразумевая неповторимость, своеобразие субъективного мира каждой личности, а также использование языка как средства воздействия.