Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 7

1.2.3. АНАЛОГИЯ И АНОМАЛИЯ *

Спор о правильности имен продолжался веками, подчиняя себе все другие рассуждения о происхождении языка и об отношении между формой и значением слов. Этот спор важен для развития грамматической теории прежде всего потому, что именно он положил начало этимологическим исследованиям, стимулировавшим и долгое время поддерживавшим интерес ученых к отношениям между словами. Хорошо это или плохо, но этот спор направил грамматические исследования в русло общефилософского познания мира.

По причинам, на которых мы здесь не будем останавливаться, спор о правильности имен перешел позднее (примерно во II в. до н.э.) в спор о том, насколько «регулярен» язык. В древнегреческом языке, как и в английском или русском, — при том, что изменения большинства слов подчинены очевидным регулярным правилам, или моделям, — существуют многочисленные исключения. В качестве примера регулярного правила в русском языке может служить такой ряд, как стол — столы, мост — мосты, столб — столбы и т. п. Это лишь один из случаев регулярности в языке, рассматривавшихся основателями традиционной грамматики; другие типы регулярности будут проиллюстрированы ниже. Регулярность и нерегулярность в описанном смысле греки называли «аналогией» и «аномалией». Сторонники точки зрения, согласно которой язык в своей основе регулярен, назывались «аналогистами», а сторонники противоположного взгляда — «аномалистами».

Следует заметить, что термин «аналогия» используется нами и в другом, более специфическом, смысле, а именно в смысле математической пропорции; так, мы говорим, например, что 6 : 3 = 4 : 2 = 2 : 1 составляют пропорцию (термин «пропорция» происходит от латинского эквивалента греческого слова analogía). Обращение к аналогии широко использовалось Платоном, Аристотелем и их последователями в разных науках. На основе соотношения типа стол : столы можно образовать по аналогии много других словоформ, например: мост : мосты, столб : столбы и т. п.; имея словоформы столб или столбы, мы можем «решить уравнение» стол : столы = столб : х или стол : столы = х : столбы.

Аналогисты направляли главные усилия на выявление различных моделей, посредством которых можно классифицировать слова (традиционный термин «парадигма» — это греческое слово со значением 'модель', 'образец', 'пример'). Аномалисты, не отрицая наличия определенных регулярностей в образовании слов, указывали на многочисленные примеры нерегулярных словоформ, для объяснения которых рассуждения по аналогии неприменимы (ребенок : дети, человек : люди и т. п.), а также на разные возможные случаи образования по аналогии для слов одного и того же класса (что особенно характерно для греческого и латыни). Аномалисты также обращали особое внимание на то, что отношение между формой и значением слова часто бывает «аномальным». Так, названия городов Фивы и Афины имеют форму множественного числа, хотя обозначают один город; греческое слово paidíon 'ребенок' относится к среднему роду, а обозначает существа мужского или женского пола (подобных аномалий много в разных языках: по-немецки Kind 'ребенок' — среднего рода, по-русски ребенок — мужского рода, дитя — среднего рода). К другому типу аномалий относятся явления синонимии (наличие одного и того же значения у двух или более слов) и омонимии (наличие одной и той же формы для двух или более значений). Если язык действительно устроен по обычаю, говорили аномалисты, то в нем не должны быть подобные «нерегулярности»: люди исправили бы их. Аномалисты считали, что язык устроен по природе и лишь частично может быть описан посредством аналогии; поэтому основное внимание следует уделять использованию языка — независимо от того, насколько регулярны те или иные факты использования языка.

То обстоятельство, что спор между аналогистами и аномалистами так и не был разрешен в Древней Греции, вполне закономерно. Во-первых, это объясняется тем, что греки не знали различия между описательной и нормативной грамматикой (другими словами, различия между описанием того, как люди говорят в действительности, и предписанием, как следует говорить, —подробнее см. § 1.4.3). В соответствии с этим аналогисты были склонны скорее исправлять очевидные аномалии, с которыми им приходилось сталкиваться, чем изменять свои представления о природе языка. Во-вторых (и это более важно), поскольку «нерегулярности» можно выявить благодаря их отличию от регулярных схем, явление, нерегулярное при одном способе описания, может оказаться регулярным при другом способе описания. Вообще любой спор о том, регулярен язык или нет, неизбежно упирается в вопрос: что такое «регулярная модель»? Таким образом, полемика аналогистов и аномалистов вовсе не была беспредметным спором, в котором обе стороны якобы упорно отказывались признать тот очевидный факт, что в языке существуют как аналогия, так и аномалия. Их разногласия сводятся, скорее, к тому, что такое регулярность в языке и в какой мере нерегулярности могут быть описаны с помощью альтернативных моделей.

История спора аналогистов и аномалистов известна нам далеко не полностью. О его ранней стадии можно судить только по фрагментам, цитатам и комментариям более поздних авторов (в основном, римского грамматиста Варрона — I в. до н. э.), которые могли исказить или преувеличить разногласия между обеими сторонами. Каковы бы ни были теоретические расхождения между ними, те и другие признавали наличие в языке определенных регулярностей, те и другие внесли свой вклад в систематизацию грамматики. Несомненно, что основы традиционной грамматики были заложены этимологическими изысканиями аномалистов-стоиков, но и аналогисты-александрийцы сделали в этом отношении немало. Принципиальное различие между школами стоиков и александрийцев проистекает из различия их целей. Стоиков интересовали в основном философская проблема происхождения языка, логика и риторика, а александрийцев — литературные исследования. Как мы увидим ниже, в тех случаях, когда в сохранившихся литературных текстах прошлого отсутствовал тот или иной факт языка, александрийские ученые для восполнения соответствующего пробела прибегали к аналогии. Позднейшие грамматисты, систематизировавшие предшествующие грамматические учения и создавшие тем самым традиционную грамматику, признавали в языке как аналогию, так и аномалию. Проблема аналогии и аномалии так и не была разрешена, поскольку при попытках выявить регулярности в языке исследователь часто сталкивался с альтернативными способами выражения, и ему приходилось решать, какой из этих способов следует предпочесть. Как мы увидим, современная лингвистика достигла некоторых успехов в решении этого вопроса, однако окончательно его не решила. Спор аналогистов и аномалистов все еще актуален.

После основания знаменитой Александрийской библиотеки в начале III века до н. э. Александрия, бывшая в то время греческой колонией, становится центром интенсивных исследований литературы и языка. Тексты древнейших эпох, в особенности записи поэм Гомера, подверглись к тому времени сильным искажениям и стали недостоверными. Сравнивая разные рукописи одних и тех же произведений, александрийские ученые III и II веков до н. э. стремились восстановить оригинальный текст и отличать оригиналы от подделок. Поскольку язык классических произведений во многих отношениях отличался от греческого языка Александрии, появилось много комментариев к текстам и грамматических трактатов, объясняющих особенности языка более ранней эпохи. Восхищение великой литературой прошлого привело к тому, что и язык классической древности стал считаться более чистым и правильным, чем разговорная речь того времени в Александрии и других эллинских городах. Поэтому грамматические труды греческих ученых преследовали двоякую цель: объяснение явлений классического языка и предотвращение порчи языка неграмотными и невежественными людьми. Подобный подход к языку, сложившийся в эпоху александрийского классицизма, повлек за собой две пагубные ошибки. Первая из них касалась соотношения письменной и устной речи, а вторая — вопросов развития языка. Говоря об этих ошибках, мы будем называть их «классическими заблуждениями» в исследовании языка.

С самого начала учение греков о языке опиралось главным образом на письменные тексты. (Об этом свидетельствует и сам термин «грамматика», производный от слова со значением «искусство письма».) Последовательного различения между звуками и соответствующими им буквами не проводилось. Если различие между устной и письменной речью вообще осознавалось, то считалось, что устная речь зависима и производна от письменной. Интерес александрийских ученых к литературным памятникам укрепил это заблуждение.