Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 38

Существуют другие алфавитные системы фонетической транскрипции, помимо МФА. Некоторые из них имеют то преимущество, что они могут быть напечатаны на обыкновенной пишущей машинке, в связи с этим их предпочитают многие авторы, особенно американские. Не следует думать, однако, что есть какие-то принципиальные различия между используемыми обычно разными фонетическими алфавитами. Все замечания, сделанные по адресу МФА, применимы к фонетическим алфавитам вообще.

Самые поразительные успехи, достигнутые со второй мировой войны, имели место именно в области акустической фонетики. Применение различных видов электронного оборудования, в частности звукового спектрографа, используемого очень широко, дало возможность разлагать сложные звуковые волны на составляющие частоты и относительные амплитуды в их временном изменении. Кроме того, был достигнут значительный прогресс в так называемом синтезе речи — искусственном воссоздании опознаваемых высказываний отдельных языков путем создания звуковых волн в полосе частот, особенно важных для человеческой речи, и соответствующего комбинирования этих волн. Мы не будем подробно останавливаться на принципах акустической фонетики. Характер нашей книги требует лишь указания на достигнутые результаты и на их значение для лингвистической теории.

Прежде всего, акустический анализ подтвердил (если этому требовалось какое-то подтверждение), что речь не состоит из последовательности дискретных «звуков». Определимые компоненты звуковой волны, производимой говорящими, имеют различную длину и накладываются друг на друга во временной последовательности. Более неожиданным является, пожалуй, то, что факторы, определяемые при помощи акустического анализа, не всегда непосредственно соотносимы с факторами, традиционно рассматриваемыми как критерии для различения разных звуков речи в артикуляторной фонетике. Акустический анализ гласных в терминах составляющих их формант (то есть выделение в спектре гласного звука двух отдельных полос концентрации частот) вполне хорошо соотносится с их описанием в терминах артикуляционных критериев: передний vs. задний и закрытый vs. открытый; артикуляторный признак огубленности также определим акустически. Акустическому определению поддается и участие голоса и назальность, а также и наличие преграды или трения. Наибольшие трудности представляет акустическая индентификация места артикуляции. Различия в акустическом впечатлении, производимом согласными разных мест образования, связаны, по-видимому, главным образом с контекстуальными и транзициональными характеристиками звуковой волны, а не с какими-то свойствами, присущими самим согласным.

Хотя было давно известно, что то, что воспринимается как один и тот же звук, в определенных случаях может быть образовано посредством различных сочетаний «артикуляций», вероятно, большинство фонетистов до последнего времени предполагали, что артикуляторные различия большей частью сохраняются звуковыми волнами в том виде, как были переданы для анализа посредством перцептивной системы слушающего. Теперь стало ясно, что процесс передачи речи носит более сложный характер.

Следует сделать поправку на обратную связь. В случае речи мы имеем дело не с такой системой звукообразования и звуковосприятия, в которой «отправитель» (говорящий) и «получатель» (слушающий) представляют собой полностью раздельные механизмы. Каждый нормальный носитель языка попеременно является то источником, то получателем. Когда он говорит, он не только производит звуки; но также следит за тем, что он говорит, и регулирует речь, бессознательно соотнося свои артикуляторные движения с тем, что он слышит, и делая постоянные поправки (как термостат, регулирующий источник тепла в результате «обратной связи» на основании температурных показаний). А когда он слышит, как говорит кто-нибудь еще, он не является пассивным получателем звуков, испускаемых говорящим: используя множество контекстных показаний, он регистрирует воспринимаемые им звуки (интерпретируя акустический «сигнал») в свете своего собственного языкового опыта. По этой причине, следовательно, звуковую материю языка (субстанцию плана выражения; см. § 2.2.8) не следует, по-видимому, представлять себе как чисто физическое явление (в самом узком смысле термина «физический»). Звуковые данные — это не просто звуки, в том виде, в каком их может рассматривать физик, но звуки, «отфильтрованные» и распределенные по категориям людьми, использующими язык. Другими словами, звуковая сторона языка имеет как чисто физический, так и психологический аспект. Впрочем, не исключена возможность, что этот психологический аспект может быть когда-нибудь сведен к более сложному физическому описанию звуковых свойств. Однако эта возможность требует доказательства.

Можно здесь подчеркнуть также, что принцип «обратной связи» не ограничен произведением и восприятием физических различий в субстанции, или среде, в которой манифестируется язык. Он действует также при определении фонологической и грамматической структуры. Внутренне неоднозначные высказывания истолковываются тем, а не иным способом, потому что этому благоприятствует общий контекст данного высказывания или предшествующий разговор (ср. § 2.4.5, об избыточности).

В предыдущем разделе мы провели разграничение между фонетическим и фонологическим анализом языка. Теперь, когда мы рассмотрели достаточно подробно принципы фонетического анализа, мы можем познакомиться несколько ближе с понятием фонемы, которая была охарактеризована выше как единица фонологического описания.

Мы можем начать дальнейшее обсуждение теории фонемы с момента, к которому мы пришли ранее, когда мы разграничили фонемы и «звуки речи» (см. § 3.1.2). Два фонетически различных «звука», находящиеся в одинаковом окружении и различающие два разных слова, выделяются как разные фонемы. Так, например, [l] и [r] — это разные фонемы английского языка, так как они различают многочисленные пары слов — такие, как lamb 'ягненок' : ram 'баран', lot 'жребий' : rot 'труха', light 'свет' : right 'правый' и т. п. Можно обозначить эти фонемы как /l/ и /r/ соответственно. (Напомним, что квадратные скобки используются для фонетических символов, а косые скобки — для фонемных символов, в соответствии с обычной практикой лингвистов.) Существует много языков, в которых либо встречается только один из звуков — [l] или [r], — либо они не встречаются оба в одном и том же окружении и, следовательно, не различают разные слова. В таких языках (например, в китайском и японском) различие между [l] и [r] не является фонематическим. Про фонетические единицы, никогда не встречающиеся в одинаковом окружении (и поэтому неспособные различать разные слова), говорят, что они находятся в дополнительной дистрибуции (ср. § 2. 3.1). Мы уже приводили пример «светлого» и «темного» [1] в английском языке: «светлое» [l] появляется только перед гласными и фонемой /у/, а «темное» [l] — перед всеми согласными и на конце слова. Фонетически различные «светлое» и «темное» [1] выделяются поэтому как позиционные варианты, или аллофоны, одной фонемы.

Нет причины считать, что для различия между [1] и [r] в большей степени «естественно» быть фонематическим, чем для различия между «светлым» и «темным» [1]. Это случайный факт английского языка. Существуют не только языки, в которых [1] и [r] находятся в дополнительной дистрибуции и выделяются фонологами как аллофоны одной фонемы, но также языки (например, русский и некоторые польские диалекты), в которых различие между «светлым» и «темным» [1] является фонематическим. Заметим, между прочим, что применение критерия дополнительной дистрибуции дает обычно результаты, вполне соответствующие суждениям фонетически не подготовленного носителя языка относительно того, что является и что не является одним и тем же «звуком». Это можно отнести за счет того факта, что носитель языка умеет реагировать на определенные фонетические различия как на функциональные в своем языке и пренебрегать прочими как нерелевантными для целей коммуникации.

То, что было сказано до сих пор, подразумевает еще одно условие группировки разных звуков речи в фонемы. Условие дополнительной дистрибуции не является, очевидно, достаточным для объединения различных звуков речи в качестве вариантов одной фонемы. Возвращаясь еще к одному, упомянутому выше примеру, мы обнаруживаем, что глухие смычные согласные английского языка произносятся различным образом в различных окружениях — с легким придыханием в одних случаях и без всякого придыхания в других. Это означает, что каждый член множества придыхательных смычных (будем записывать их как [ph], [th], [kh]) находится в дополнительной дистрибуции с каждым членом множества непридыхательных смычных (запишем их как [р], [t], [k]). Почему нельзя объединить [ph] не с [р], а с [t] или с [k]? Заметим, что при условии, что ясны правила фонетической интерпретации, отношение контраста между словами, нормально пишущимися top : stop и pot : spot, могло бы быть представлено в виде /top/ : /stop/ и /pot/ : /spot/, и это было бы не менее адекватным представлением, нежели представление /top/ : /spop/ и /pot/ : /stot/. Все, что мы должны сделать, если мы выберем способ отождествления, предполагаемый первым способом транскрибирования слов, так это связать с фонемами /1/ и /р/ следующие условия фонетической интерпретации: /t/ реализуется фонетически как [th] в начальном и конечном положении и как [р] после /s/, а /р/ в тех же позициях - соответственно как [ph] и [t]. Однако ни один фонолог, описывающий английский язык, не установит именно таких тождеств. И на это есть ряд причин. Первый и самый важный дополнительный критерий (который большинство лингвистов считают столь же важным, как и условие дополнительной дистрибуции) — это критерий фонетического сходства. Этот критерий подразумевался при рассмотрении разнообразных примеров, приведенных для иллюстрации различия между звуками речи и фонемами, [ph] и [р], а не [ph] и [t] рассматриваются как аллофоны одной фонемы, потому что они фонетически более сходны друг с другом, чем [ph] и [t] (которые также находятся в дополнительной дистрибуции).