Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 28

Дальнейшее обсуждение вопросов, связанных с линейной организацией элементов, будет здесь неуместно. Мы вернемся к нему ниже. Но прежде чем продолжать изложение, следует подчеркнуть, что настоящее рассуждение преднамеренно ограничено предположением, что все единицы, находящиеся в синтагматической связи, обладают равными возможностями совместной встречаемости и что не существует никаких группировок внутри комплексов таких единиц. Может также показаться, что наше рассуждение основывается на дополнительно вводимом предположении, что каждая единица непременно реализуется одним и только одним выделимым сегментом или признаком звуковой субстанции. Это не так, как мы увидим позже. Наши два общих утверждения сводятся к следующему: (1) парадигматические и синтагматические измерения взаимозависимы и (2) синтагматическое измерение не обязательно упорядочено во времени.

До сих пор мы выделили только два типа возможных отношений для парадигматически связанных единиц: они могут находиться в отношении контрастности или свободного варьирования. Часто бывает так, что из двух единиц, находящихся в отношении контрастности (для простоты мы можем ограничиться двучленными контрастами), одна выступает как положительная, или маркированная, тогда как другая — как нейтральная, или немаркированная. Поясним на примере, что имеется в виду под этими терминами. Большинство английских существительных имеет родственные формы множественного и единственного числа, подобно таким словам, как boys: boy, days: day, birds: bird и т. д. Множественное число маркировано конечным s, тогда как единственное не маркировано. Другой способ выразить то же самое — это сказать, что в том или ином контексте наличие определенной единицы контрастирует с ее отсутствием. Когда имеет место подобное положение, немаркированная форма обычно имеет более общее значение или же более широкую дистрибуцию по сравнению с маркированной формой. В связи с этим стало обычным использование терминов «маркированность» и «немаркированность» в несколько более абстрактном смысле, так что маркированный и немаркированный члены контрастирующей пары не обязательно различаются наличием или отсутствием какой-то определенной единицы. Например, с семантической точки зрения слова dog 'собака, пес' и bitch 'сука' являются соответственно немаркированным и маркированным в отношении противопоставления по полу. Слово dog семантически не маркировано (или нейтрально), поскольку оно может относиться и к самцам и к самкам (That's a lovely dog you've got there: is it a he or a she? 'У вас очаровательная собака: это он или она?'). Однако bitch маркировано (или положительно), поскольку его употребление ограничено обозначением самок, и оно может использоваться по контрасту с немаркированным термином, определяя значение последнего как отрицательное, а не нейтральное (Is it a dog or a bitch? 'Это кобель или сука?'). Другими словами, немаркированный терм имеет более общее значение, нейтральное по отношению к определенному противопоставлению; его более специфическое отрицательное значение является производным и вторичным, будучи следствием его контекстуальной оппозиции с позитивным (не нейтральным) термом. Особый характер отношения между словами dog и bitch является объяснением того, что female dog 'самка собаки' и male dog 'самец собаки' совершенно приемлемы, а сочетания female bitch 'самка суки' и male bitch 'самец суки' семантически аномальны: одно тавтологично, а другое противоречиво. Понятие «маркированности» внутри парадигматических оппозиций чрезвычайно важно для всех уровней языковой структуры.

Здесь можно сделать последнее общее утверждение относительно связи парадигматического и синтагматического измерений. Если дано некоторое множество единиц, различающихся с помощью элементов «низшего уровня», из которых они состоят, то (независимо от определенных статистических соображений, которые будут рассмотрены в следующем разделе) длина каждой из единиц «высшего уровня», измеряемая с точки зрения числа синтагматически связанных элементов, отождествляющих данный комплекс, будет обратно пропорциональна числу элементов, находящихся в отношении парадигматической контрастности в пределах этого комплекса. Предположим, например, что в некоторой системе есть только два элемента выражения (которые мы обозначим как 0 и 1) и что в некоторой другой системе представлено восемь элементов выражения (которые мы занумеруем цифрами от 0 до 7); для простоты, поскольку такое предположение не затрагивает общего принципа, допустим, что любые комбинации элементов выражения разрешаются «фонологическими» правилами, которым подчиняются обе системы. Чтобы различить восемь «фонологических» слов в рамках первой (бинарной) системы, каждое из слов должно состоять по крайней мере из трех элементов (000, 001, 010, 011, 100, 101, 110, 111), тогда как во второй (октальной) системе для различения каждого из восьми слов достаточно одного элемента (0, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7). Чтобы различить 64 слова, в бинарной системе нужны комплексы, состоящие не менее чем из шести элементов, а в восьмеричной — не менее чем из двух элементов. В общем, максимальное [28] число единиц «высшего уровня», которые могут различаться с помощью некоторого множества элементов «низшего уровня», синтагматически связанных в комплексах, определяется формулой: N = p1 × р2 × р3 ... рm (где N — число единиц «высшего уровня», m — число позиций парадигматического контраста для элементов «низшего уровня», p1 обозначает число элементов, вступающих в отношение парадигматической контрастности в первой позиции, р2 обозначает число элементов, вступающих в отношение парадигматической контрастности во второй позиции, и так далее до m-ной позиции). Отметим, что эта формула не предполагает ни того, что во всех позициях могут появляться одни и те же элементы, ни того, что во всех позициях число элементов, находящихся в парадигматическом контрасте, одно и то же. То, что было сказано выше в связи с простым примером двоичной и восьмеричной систем, внутри которых все элементы встречаются во всех положениях и возможны любые синтагматические сочетания, таким образом, представляет собой не более чем частный случай, подпадающий под более общую формулу:

2 × 2 × 2 = 8, 2 × 2 × 2 × 2 = 16 и т. д.

и

8 = 8, 8 × 8 = 64, 8 × 8 × 8 = 512 и т. д.

Основанием, в связи с которым мы выбрали для сравнения бинарную систему (с двумя элементами) и восьмеричную систему (с восемью элементами), является то обстоятельство, что 8 — это целая степень от 2: это 2 в 3-й степени, а не 2 в степени 3,5 или 4,27 и т. п. Это четко выявляет связь между парадигматическим контрастом и синтагматической «длиной». При прочих равных условиях минимальная длина слов в бинарной системе в три раза больше длины слов в восьмеричной системе. Мы используем это частное числовое соотношение в следующем разделе. В последующих главах, особенно в главе, посвященной семантике, мы обратимся к более общему принципу, согласно которому лингвистически существенные различия могут проводиться как на основе синтагматических, так и на основе парадигматических критериев.

Отметим, что понятие «длины», которое мы только что рассмотрели, определяется в зависимости от числа позиций парадигматического контраста в пределах синтагматического комплекса. Оно не обязательно связано с временной последовательностью. Это положение (вытекающее из сказанного ранее в настоящем разделе — см. § 2.3.6) весьма существенно для последующего обсуждения фонологической, грамматической и семантической структур.

Не все парадигматические противопоставления, или контрасты, в равной степени существенны для функционирования языка. Они могут значительно отличаться друг от друга по своей функциональной нагрузке. Чтобы пояснить значение этого термина, можно рассмотреть некоторые противопоставления в пределах фонологической системы английского языка.

Субстанциальная реализация многих слов устного английского языка различается тем, что в одном и том же окружении в одних случаях встречается [p], а в других — [b] (ср. pet : bet, pin : bin, pack : back, cap : cab и т. д.); на основе этого контраста мы можем установить оппозицию между /р/ — /b/, которые, по крайней мере на этом этапе, мы можем рассматривать как два минимальных элемента выражения языка (под «минимальной» мы подразумеваем далее не разложимую единицу). Поскольку многие слова различаются благодаря оппозиции /р/ — /b/, контраст между этими двумя элементами несет высокую функциональную нагрузку. Другие противопоставления несут более низкую функциональную нагрузку. Например, относительно небольшое число слов различается в субстанциальной реализации наличием одного, а не другого из двух согласных, которые встречаются в конечном положении в словах wreath 'венок' и wreathe 'плести венки' (символы этих двух звуков в Международном Фонетическом Алфавите — соответственно [θ] и [ð]; ср. § 3.2.8); весьма небольшое количество слов, если они вообще существуют, отличается друг от друга противопоставлением звука, фигурирующего в начале слова ship, звуку, представленному вторым согласным в словах measure или leisure (эти два звука обозначаются в Международном Фонетическом Алфавите соответственно [ʃ] и [ʒ]). Функциональная нагрузка контрастов между [θ] и [ð] и между [ʃ] и [ʒ] таким образом намного ниже, чем функциональная нагрузка контраста /р/ : /b/.