Читать онлайн «Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи». Страница 9

«Наконец, — говорит Рейтенфельс, — особо выделяются между теми племенами, коих имена и доныне еще сохранились, московские племена болгар, славян и русских. Кому не ясно, что болгаре или, вернее, волгаре получили свое имя от реки Волги, откуда они появились и распространили свое владычество и свой язык до Греции включительно. (…) Кроме того, из этого же племени, как бы из колчана, явились, по свидетельству Свиды и других, славяне, отличающиеся, как уже одно название их указывает, доблестью, и которые впоследствии, под именем также булгар и венедов, заняли на громадном пространстве все свободные земли вандалов».

Итак, по Рейтенфельсу, «называемое Московией государство заключает в себе, и до сей поры (XVII век. —А.В.), народы, ведущие свое начало от потомков Мозоха и Магога, т. е. мосхов, готов и скифов, как бы сросшихся в одно целое, тем не менее они, то все в совокупности, то лишь некоторые из них, были в разное время известны остальному миру под различными именами» – гиперборейцев, хеттов, месов, мушков, массагетов, тавров, киммерийцев, сармат, рутен, россов, роксан, роксолан, скифоготов, сколотов, антов, спориев, венедов, нориков, булгар, склавинов и, наконец, славян. Русских же Рейтенфельс считает не ветвью славян, как поляков и чехов, а напротив, протославянами, поскольку русские, или россы, существовали уже тогда, когда никаких славян и в помине не было: «В древние времена рутенами, россами, роксанами и роксоланами у Плиния, Тацита и Страбона, в разных местах их сочинений, назывались народы, занимавшие большую часть Европейской Сарматии и которым нанес ужасное поражение Митридат Седьмой.

Другие производили это название от греческого слова «рус», обозначающего «течение», или от слова «риссейя», что на арамейском наречии значит «рассеяние»… Каковым бы истинное значение этого слова ни оказалось, но (…) так как речка Араке по-арабски называется Рос, (…) Иосиф Бенгорион отводит место россам у реки Кир, которая сливается с Араксом еще до впадения его в Грузинское, или Каспийское, море… Перейдя отсюда через Араке, россы заняли Таврику, которая тоже стала называться по их имени. Это вполне подтверждает и Цецес в своих исторических летописях, говоря, что тавры были племя, называемое россами». Занятно, что и грузин Рейтенфельс считает родственниками россов, поскольку древнее грузинское племя месхов произошло от мосхов (так считает и Советский энциклопедический словарь 1983 г.).

Грубо можно обозначить, если исходить из логики Рейтен- фельса и авторитетов, на которые он ссылается, такую последовательность: сначала были мосхи, потом русские, потом славяне. «Наследство» же мосхов, по мнению Рейтенфельса, по праву принадлежит не славянам вообще, а русским: «Для того же, чтобы еще яснее стало, что все вышеперечисленные разнообразные, дошедшие до нас из глубокой древности имена народов действительно принадлежат стране русских, достаточно взглянуть на теперешние ее границы, ибо она широко захватила собою большую часть европейских Сарматии и Скифии, всю азиатскую Сарматию и немалую часть азиатской Скифии».

Получается, по Рейтенфельсу, что, поскольку русские на законном основании обладают «большей частью европейских Сарматии и Скифии» и «немалой частью азиатской Скифии», своими древними землями, то они вправе претендовать и на остальные части. Причем в обоснование такой политики нет никакой необходимости искать на землях, принадлежавших мосхам, но еще не входящих в состав Московского государства, этнических русских или даже славян, поскольку мосхи были древнее и тех, и других, а идентифицировать современные Рейтенфельсу народы с мосхами, скифами, сарматами и готами не представлялось никакой возможности. Россия времен царя Алексея Михайловича наследовала в этом смысле Мосхе и Россу, по мнению Рейтенфельса: «В настоящее время все племена, подчиненные московскому царю, носят без различия одно общее название русских или московитов, отличаясь одно от другого разве лишь языком, верою и нравами».

Допустим, здесь Рейтенфельс не совсем прав, потому что иностранные авторы других книг о Московской Руси подчеркивали государствообразующий характер русского народа, русского языка и православной веры. Но вот что характерно: в XVII в. русских считали первым и древнейшим народом среди славян не какие-нибудь шовинисты-московиты, а весьма отрицательно относившиеся к внешней и внутренней политике России иностранцы П. Петрей, А. Мейерберг, С. Коллинс, Я. Рейтенфельс! Они и никто другой обосновали право России на славянскую империю в Евразии, и лишь два века спустя Пушкин написал бессмертные слова: «Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет – вот вопрос».

В связи с этим вот что хотелось бы заметить: иногда в спорах с украинскими националистами, которые говорят нам, что мы, дескать, не русские и в Московском государстве русскими не назывались, а назывались московитами, сиречь москалями, мы начинаем отстаивать точку зрения, что всегда были именно русскими. Что ж, мы имеем на это все основания. Так, например, упомянутый австрийский посол А. Мейерберг писал в 1662 г.: «… много уже лет эта страна называется обыкновенно Московией, а жители ее общим для них в свете именем «москвитян»; но, не зная этого нового названия или пренебрегая им, они сами всегда зовут себя древним именем «русских»…». Однако, независимо от того, правильна ли теория Петрея и Рейтенфельса о происхождении москвитян от легендарных мосхов, существование последних (и россов, кстати, тоже) зафиксировано в самых разных исторических источниках древности. Мосхи, скорее всего, действительно владели землями, ставшими впоследствии российскими (что подтверждается названием реки и города Москва, города Моршанск, мордовской народности мокша, языческого божества и реки Мокошь и т. д.), и я не вижу причин, почему надо отказываться от древнего и славного имени московитов. Москва породила Московскую Русь, а Московская Русь – великую Россию. Украинцы XVII века (а еще раньше – поляки) почитали за честь кровное родство с «москалями». (Правда, Ян Длугош настаивал на своем «первородстве», заявляя, что легендарный Рус, праотец русских, был сыном Леха, праотца поляков, «а не братом, как утверждают некоторые»). Вслед за Блоком, написавшим: «Да, скифы мы!», мы можем без всякой оглядки говорить: «Да, московиты мы!» Москали! Независимо от того, придерживаемся мы «мосохской теории» или нет. Точнее, нам следует отвечать, когда нас спрашивают, русские мы или московиты, что мы и русские, и московиты. И, чем больше русские, тем больше московиты.

Не буду сейчас подвергать детальному разбору теорию «русских древностей», восходящую к Льву Диакону и «Повести временных лет» и развитую баварскими хронистами, Сабелликусом, Вапповским, Магнусом, Постелло, Длугошем, Стрыйковским, Моземаном-Фаброниусом, Петреем, Густынскым летописцем, Иннокентием (Гизелем) и Рейтенфельсом. И не потому, что в нее не верю, а потому, что считаю, что в этом случае необходим не только исторический анализ, но и сравнительный анализ языков и письменных источников образовавших нацию древних народов. Занявшись им сейчас, я бы просто-напросто превратил эту главу в объемную книгу. А мне хотелось бы затронуть и другие темы. Я обязательно прибегну к сравнительному лингвистическому анализу в других главах, но в доступном мне объеме, поскольку всё же являюсь только писателем, а не профессиональным лингвистом. А для лингвистов это вполне выполнимая задача – пожалуйста, присоединяйтесь! Ведь близость древнерусскому и даже современному русскому языку языков скифов, сармат, готов, древних пруссов и древних литовцев ими давно уже доказана, как, впрочем, и близость к русскому авестийского и древнеиндийского языков. Причем доказана, как ни удивительно, на чисто русских примерах. Ну что может быть более русским, чем квас, лапти и щи? Даже выражение такое есть – «квасной патриотизм», принадлежащее, кажется, князю Петру Вяземскому. Имеется в виду патриотизм местечковый, ограниченный, декоративный, свойственный русским, ведь квас употребляется только в России. Но так ли это на самом деле? «Квас», оказывается, — очень древнее слово. Оно восходит к древнеиндийскому кѵаіѵаз – отвар, от этого же индоевропейского корня происходят готское ЬѵаіК)ап – пениться, общеславянское кузпоіі – киснуть и т. п. Удивительно: из одного древнего языка мы узнаем, что квас – это отвар, из другого, что он – пенистый, из третьего, что – кислый… Выходит, квас – это древнейший безалкогольный напиток, изобретенный, очевидно, еще в то время, когда

индоевропейцы составляли одно племя. Выражение «квасной патриотизм» должно на самом деле означать патриотизм глубинный, всеобъемлющий, универсальный, далекий от мелкого национального чванства. Предположим, если бы Евросоюз захотел бы иметь какой-нибудь «общеевропейский безалкогольный напиток», то ничего более подходящего, чем квас, учитывая индоевропейскую этимологию слова, он бы не нашел.