Читать онлайн «История лингвистических учений. Учебное пособие». Страница 38

Трудно перечислить все идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ, которые получили то или иное развитие в лингвистике XX в. Наряду с тем, о чем говорилось выше, можно упомянуть, что он предвосхитил концепцию языковых союзов Н. Трубецкого, впервые обратил внимание на важность для лингвистики изучения языковых расстройств (афазий), что нашло развитие у Р. Якобсона и др.

Некоторые лингвисты, в том числе Л В. Щерба и особенно Е. Д. Поливанов, даже считали, что концепция Ф. де Соссюра не содержала ничего принципиально нового по сравнению с тем, о чем И. А. Бодуэн де Куртенэ писал намного раньше. В целом однако непосредственное влияние идей И. А. Бодуэна де Куртенэ и тем более Н. В. Крушевского уступало влиянию «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра. В наибольшей степени их концепции воздействовали на отечественных и восточноевропейских ученых, в том числе на членов Пражского лингвистического кружка, хотя они были известны и таким ученым, как А. Мейе и Л. Ельмслев. Наибольший резонанс поучили выдвинутые И. А. Бодуэном де Куртенэ идеи, связанные с понятиями фонемы и морфемы. Сами эти термины вошли в мировую науку благодаря ему. Следует однако иметь в виду, что некоторые идеи и подходы, предложенные И. А. Бодуэном де Куртенэ и Н. В. Крушевским, стали достоянием мировой лингвистики через посредство таких ученых, как Н. Трубецкой, Р. Якобсон, Е. Курилович.

Бодуэн де Куртенэ И. А. Николай Крушевский, его жизнь и научные труды / / Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию, т. 1. М., 1963, с. 146–202.

Щерба Л. В. И. А. Бодуэн де Куртенэ и его значение в науке о языке (1845–1929) // Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М., 1957, с. 85–96.

И. А. Бодуэн де Куртенэ. К 30-летию со дня смерти. М., 1960.

Шарадзенидзе Т. С. Лингвистическая теория И. А. Бодуэна де Куртенэ и ее место в языкознании XIX–XX веков. М., 1980.

К началу XX в. недовольство не только младограмматизмом, но, шире, всей сравнительно-исторической парадигмой стало широко распространенным. Главная задача языкознания XIX в. — построение сравнительной фонетики и сравнительной грамматики индоевропейских языков — была в основном решена младограмматиками (сделанные в начале XX в. открытия, прежде всего установление чешским ученым Б. Грозным принадлежности хеттского языка к индоевропейским, частично меняли конкретные построения, но не влияли на метод и теорию). Для столь же детальных реконструкций других языковых семей еще не пришло время, поскольку там не был закончен процесс сбора первичного материала. Но все более ясным становилось, что задачи лингвистики не исчерпываются реконструкцией праязыков и построением сравнительных фонетик и грамматик. В частности, в течение XIX в. значительно увеличился имевшийся в распоряжении ученых фактический материал. В упоминавшемся выше компендиуме начала XIX в. «Митридат» упоминалось около 500 языков, многие из которых были известны лишь по названиям, а в подготовленной в 20-х гг. XX в. А. Мейе и его учеником М. Коэном энциклопедии «Языки мира» фиксировалось уже около двух тысяч языков. Однако для описания большинства из них не существовало разработанного научного метода уже хотя бы потому, что история их была неизвестна. Третировавшаяся компаративистами «описательная» лингвистика по своей методологии не ушла далеко по сравнению с временами Пор-Рояля. В начале XX в. появляются и жалобы на то, что языкознание «оторвано от жизни», «погружено в старину». Безусловно, методы компаративистики, отшлифованные младограмматиками, достигли совершенства, но имели ограниченную применимость, в том числе не могли ничем помочь в решении прикладных задач. Наконец, как уже упоминалось, компаративистику постоянно критиковали за неумение объяснить причины языковых изменений.

Если в Германии младограмматизм продолжал безраздельно господствовать всю первую четверть XX в., а его «диссиденты» не отвергали главные его методологические принципы, прежде всего принцип историзма, то на периферии тогдашнего лингвистического мира с конца XIX в. все более проявлялись стремления подвергнуть сомнению сами методологические основы преобладающей лингвистической парадигмы XX в. К числу таких ученых относились У. Д. Уитни и Ф. Боас в США, Г. Суит в Англии и, безусловно, рассмотренные выше Н. В. Крушевский и И. А. Бодуэн де Куртенэ в России. Особенно сильной оппозиция компаративизму как всеобъемлющей методологии всегда была во Франции и, шире, в обладавших культурным единством франкоязычных странах, в число которых входили также франкоязычная часть Швейцарии и Бельгии. Здесь никогда не исчезали традиции грамматики Пор-Рояля, сохранялся интерес к изучению общих свойств языка, к универсальным теориям. Именно здесь и появился «Курс общей лингвистики» Ф. де Соссюра, ставший началом нового этапа в развитии мировой науки о языке.

Фердинанд де Соссюр (1857–1913) прожил внешне небогатую событиями, но полную внутреннего драматизма жизнь. Ему так и не довелось узнать о мировом резонансе его идей, которые он при жизни не собирался публиковать и даже не успел последовательно изложить на бумаге.

Ф. де Соссюр родился и вырос в Женеве, основном культурном центре Французской Швейцарии, в семье, давшей миру нескольких видных ученых. С юности он интересовался общей теорией языка, однако в соответствии с традициями его эпохи специализацией молодого ученого стала индоевропеистика. В 1876–1878 гг. он учился в Лейпцигском университете, тогда ведущем центре незадолго до этого сформировавшегося младограмматизма; там в это время работали К. Бругман, Г. Остхоф, А. Лескин. Затем, в 1878–1880 гг., Ф. де Соссюр стажировался в Берлине. Главный труд, написанный им в период пребывания в Германии, — книга «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках», законченная автором в возрасте 21 года. Это была единственная книга Ф. де Соссюра, изданная при его жизни.

Как пишет о «Мемуаре» академик А. А. Зализняк, это — «книга исключительной судьбы. Написанная двадцати летним юношей, она столь сильно опередила свое время, что оказалась в значительной мере отвергнутой современниками и лишь 50 лет спустя как бы обрела вторую жизнь… Эта книга справедливо рассматривается как образец и даже своего рода символ научного предвидения в лингвистике, предвидения, основанного не на догадке, а представляющего собой естественный продукт систематического анализа совокупности имеющихся фактов». Темой книги было установление первоначальной системы индоевропейских гласных и сонантов в связи с теорией индоевропейского корня. Многое здесь уже было установлено предшественниками Ф. де Соссюра — младограмматиками. Однако им был сделан принципиально новый вывод, который, как пишет А. А. Зализняк, «состоял в том, что за видимым беспорядочным разнообразием индоевропейских корней и их вариантов скрывается вполне строгая и единообразная структура корня, а выбор вариантов одного и того же корня подчинен единым, сравнительно простым правилам». В связи с этим Ф. де Соссюр выдвинул гипотезу о существовании в праиндоевропейском языке так называемых ларингалов — особого типа сонантов, не сохранившихся в известных по текстам языках, вводившихся исключительно из соображений системности. Фактически речь шла об особых фонемах, хотя этого термина в современном смысле тогда еще не было. Идея системности языка, впоследствии ставшая для Ф. де Соссюра основополагающей, проявилась уже в этой ранней работе. Эта идея резко отличалась от методологических принципов младограмматиков, работавших с изолированными историческими фактами. Лишь после изданной в 1927 г. работы Е. Куриловича, подтвердившего реальность одного из ларингалов данными вновь открытого хеттского языка, гипотеза Ф. де Соссюра получила развитие в индоевропеистике.

«Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» опубликован на русском языке в наиболее полном издании работ ученого: Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977, с. 302–561.

Пребывание Ф. де Соссюра в Германии оказалось омраченным его конфликтом с К. Бругманом и Г. Остхофом, не признававшими его новаторские идеи. В 1880 г., защитив диссертацию, Ф. де Соссюр переехал в Париж, где работал вместе со своим учеником А. Мейе и познакомился с И. А. Бодуэном де Куртенэ. В 1891 г. он вернулся в Женеву, где до конца жизни был профессором университета. Почти вся деятельность ученого в Женевском университете была связана с чтением санскрита и курсов по индоевропеистике, и лишь в конце жизни, в 1907–1911 гг., он прочел три курса по общему языкознанию. Все эти годы внешне выглядели как жизнь неудачника, не сумевшего в условиях непризнания остаться на уровне своей юношеской книги. Он опубликовал лишь несколько статей (не считая мелких рецензий и заметок), а дошедшие до нас его рукописи в основном состоят из черновых и неоконченных набросков. Часть опубликованного и рукописного наследия Ф. де Соссюра вошла в упомянутый том «Труды по языкознанию». Основу его знаменитой книги составили его устные импровизации перед студентами, которые профессор и не думал не только издавать, но и записывать. Он говорил одному из учеников по поводу своих общетеоретических идей: «Что же касается книги на эту тему, то об этом нельзя и помышлять. Здесь необходимо, чтобы мысль автора приняла завершенные формы». К концу жизни ученый жил очень замкнуто. В 1913 г. он умер после тяжелой болезни, забытый современниками.