Читать онлайн «Лики прошлого». Страница 27

Перехватив мой взгляд, неловко брошенный на миниатюру, висевшую у его изголовья, он тут же дал пояснение, что это молодая очаровательная женщина с тонкими чертами лица и осанкой аристократки была его родной матерью, по происхождению — итальянка.

Вот когда мне стали понятными истоки неописуемой красоты и изящества его дочери, отличавшейся хорошим воспитанием, тонким вкусом, скромностью, высокими нравственными качествами.

Бескорыстное служение больным, святое, рыцарское отношение к науке передались и его сыну Николаю Николаевичу.

Вот где пригодились ему качества, полученные от родителей, отца и матери: честность, скрупулезность, педантичность в отношении правовых основ науки, умение доходчиво, четко и корректно донести до коллег на ученом совете существо дела.

Будучи прекрасным врачом, педагогом, владея ораторским искусством и чувством юмора, артистизмом, служит он людям, являя собой пример прекрасно воспитанного человека, интеллигента.

Умная, красивая женщина-ученый, уходящая на пенсию, как-то призналась, что самым большим для нее счастьем было время работы с ним на кафедре, где она могла чувствовать себя полезной, уверенной в себе женщиной, так как руководитель ее — ученый, аристократ, настоящий мужчина, рыцарь.

Авторитет и уважение к Якову Николаевичу Корганову среди горожан, как к высоко нравственному человеку и профессионалу, были очень высокими.

В 30-е годы в культурной жизни города произошло неординарное событие. Выстроенное великолепное здание драматического театра, спектакли столичного театра труппы Завадского с первоклассными актерами как бы определяли накал духовной жизни ростовчан.

Николай Яковлевич Корганов вспоминает, что как-то вечером к его отцу позвонил Николай Дмитриевич Мордвинов и попросил его о встрече с ним.

Известно, что для самого Мордвинова, его творчества характерно было не только вживание в образ героя, но и вместе с ним как бы сопереживание его жизни, страдания, радости и горя через свое личное восприятие, через себя.

Он как актер и человек отличался большим уважением к зрителю и не мог себе позволить фальши в игре.

Оказалось, что, создавая образ своего героя Тиграна из одноименной пьесы, он старался не упускать мелочей, порой возводя их в ранг первостепенной значимости.

Николая Дмитриевича интересовали клиника и внешние проявления обморока у мужчин. Получив исчерпывающие сведения от профессора, Николай Дмитриевич уже на следующей встрече с Яковом Николаевичем, спустя неделю, показал обморок в исполнении актера Мордвинова.

Получив одобрение от известного в городе профессора-невропатолога, он смог себе позволить вынести на суд зрителя небольшой эпизод из жизни своего героя.

Профессор Корганов Николай Николаевич — это целая эпоха в психиатрии Дона. Созданная им школа в этой сложной дисциплине отличалась высоким современным и по настоящее время научно-практическим уровнем.

Ему были присущи огромные организаторские способности в масштабах института, города и области. Некоторое время он возглавлял медицинский институт, факультет., К нему приходили за советами в решении запутанных спорных вопросов студенты, ученые, врачи, просто жители города. Во всем его облике, поведении ощущались степенность, рассудительность, желание понять собеседника, помочь ему.

Беспредельная скромность, презрение к вещизму, круглосуточное служение самым тяжелым пациентам с пораженной психикой как бы обрекли его на жизнь с семьей при клинике, как земского российского врача.

С уходом его из жизни многие годы ощущалась среди горожан и сотрудников института потеря. Образовался вакуум, но в клинику Корганова идут при необходимости люди старшего поколения и по сей день.

Дети, внуки и правнуки братьев Кургановых продолжают врачебную традицию предков, неся высоко звание врача с достоинством и честью.

Прожитая жизнь незаурядного человека порой многие годы заставляет задуматься над феноменом личности, давать оценку неординарности и формуле его успеха.

Таким человеком на моем жизненном пути был доктор медицинских наук профессор Константин Александрович Лавров, любимец молодежи, института, ученых, простых людей, горожан.

Удивительно и то, что ему давалось жить и творить в то время, когда героев создавали, моделировали для народа, но сам народ иметь ему угодных героев не мог.

Однако Константин Александрович был не просто любимцем и героем, но со временем стало очевидным, что он являлся эпохальной личностью.

Это был небольшого роста, худощавый, с правильными чертами лица и очками на переносице с толстыми линзами, лысеющий, с красивым выпуклым большим лбом человек.

Одет был небрежно в слегка помятый костюм и с большим, старым на два замка портфелем в руках, внутри которого, сказывают, помимо научных записок и лекций, можно было обнаружить вяленую рыбу, бутылку водки, пару сменного чистого нательного белья.

Отличался он также своей неповторимой картавящей речью. Был всегда желанным и обаятельным собеседником, причем любая встреча с ним начиналась остроумным анекдотом, который оставлял на долгие часы приятные воспоминания. Предполагали, что он их сочинял на ходу сам по случаю. Добродушие этого человека не знало пределов. Будучи холостякам, одиноким человеком, дружил только с простыми людьми, жил при кафедре, а родственников ему заменял вспомогательный персонал института — сторожа, слесари, водопроводчики, кочегары. С ними он был на ты, но они называли его на Вы и относились к нему с большим уважением.

Он постоянно открывал безвозмездные кредиты только нуждающимся студентам и страшно обижался на них вплоть до ссоры, когда те пытались вернуть взятый взаймы долг.

Придумал остроумную форму милосердия — купил дачу на побережье Черного моря и в течение отпуска проводил там «важные» эксперименты, приглашая на помощь малооплачиваемых сотрудников и нуждающихся студентов.

Была у него слабость — любил пиво и обитателей пивнушек. С ними, ломовыми извозчиками, шоферами, рабочими, он вел особенно тесную дружбу. Частенько, зайдя в пивную, закупал бочку пива, сам выпивал 2–3 кружки и уходил, оставляя остальное ребятам.

На ученом совете всегда был серьезным и вдумчивым, по снисходительным к диссертантам, любые их оплошности превращал в шутку и непременно говорил о том; что в дальнейшем своим трудом диссертант все исправит.

С именем Константина Александровича Лаврова было связано много курьезных случаев, порой трагико-комических.

Так, после освобождения города от немецко-фашистских захватчиков вернулся медицинский институт из эвакуации с единственным мужчиной профессором К. А. Лавровым. Надо отдать ему должное, он проявил незаурядные организаторские способности в должности директора института, привел в порядок разграбленные аудитории и клиническую базу, подготовил институт в целом к началу учебного года. Объявил набор на первый курс. Основная молодежь в то время была на фронте, часть угнана в немецкий плен на работы. На учебу потянулись из деревень ребята, зачастую потерявшие аттестаты зрелости. Экзаменовал поступающих сам, писали диктант, проводили собеседование. Сделанный им набор превышал министерские нормы в 3–4 раза. Проблема отсева решалась в процессе учебы и переводных экзаменов. Спустя год министерство получило свою норму, но обиженных ребят не было.

С фронта стали демобилизовываться профессора, доценты, ассистенты, способные профессионально управлять институтом.

Настал день, когда его вызвали в обком партии для разноса и снятия с должности. В назначенный час он был задержан охраной обкома у входа, так как у него не оказалось партийного билета, которого у него и не могло быть, так как он не был членом коммунистической партии.

Всю жизнь заведовал кафедрой гистологии, где в ассистентах у него работали дочери его учителей — профессоров Шибкова и Колосова.

К чести этого русского интеллигента-ученого каждая из них защитила кандидатскую и докторскую диссертации под его непосредственным руководством, а Александра Александровна Колосова была доцентом и вторым профессорам на его кафедре, которую впоследствии возглавила, после ухода его из жизни.

Кафедра гистологии долгое время была одной из ведущих теоретических баз для научно-исследовательской деятельности института. Практически 90 процентов диссертантов в 50–70-х годах прошли через нее и всем находилось там место и радушный прием.

Возглавляемый им коллектив отличался искренностью и отсутствием какого-либо чванства и лицемерия.

Как-то однажды, когда на очередном заседании ученого совета было скучно от различного рода разносов и нагоняев, Константин Александрович встал и громогласно объявил, что у него имеется сенсационное сообщение, — наконец-таки он решил раковый вопрос. Желающих взглянуть на препараты просит зайти к нему на кафедру. Все как один члены ученого совета пошли к нему на кафедру, а там их ожидали прекрасно сваренные раки и жигулевское пиво.