Читать онлайн «Очерки истории чумы (фрагменты)». Страница 50

В январе по инициативе Богуцкого, для недопущения переполнения ночлежных домов, а также для временного предоставления приюта жителям разрушенных фанз, было оборудовано 66 теплушек под ночлежки. Для привлечения в них китайцев им бесплатно выдавался чай и хлеб. С этой же целью были открыты 5 ночлежных домов. С 4 января по 1 июня 1911 г. в ночлежных домах пользовались приютом 164 440 человек, т.е., 1089 в день (рис. 31.9).

Все посетители ночных теплушек и ночлежных домов осматривались ежедневно врачами, подозрительные на заболевание чумой отправлялись на обсервацию не менее чем на 5 дней. Ввиду закрытия всех китайских бань, признанных опасными с точки зрения возможности распространения инфекции, для китайцев была устроена специальная баня на пристани, где ежедневно проходили помывку не менее 200 человек с обязательной дезинфекцией их платья в паровых камерах, приспособленных из вагонов-ледников.

52. Ночлежный приют для китайских рабочих на Участковой улице, на Пристани. В этих учреждениях, финансируемых Противочумным бюро, бездомное китайское население получало бесплатный приют, каждому бесплатно выдавалось три четверти фунта черного хлеба (русский фунт — 409 гр), один золотник плиточного чая (золотник — 4,27 гр) и кипяток. Каждый китаец имел возможность за ничтожную плату получить доброкачественную пищу. Перед входом в ночлежку все посетители термометрировалисъ. Благодаря этой мере ночлежные заведения сыграли роль фильтра, где задерживались больные чумой. При ночлежках функционировали 2 бани, 2 амбулатории и больничка на 8 кроватей. В январе все ночлежные дома могли приютить 550 человек, в феврале— 1570, в марте и апреле — 2002, в мае в связи с закрытием 2-х ночлежных домов — 1007 (Богуцкий В.М., 1911)

Далее мы рассмотрим деятельность низовых организаций.

Чумная больница. Под больницу, в день появления первого больного, наскоро оборудовали два здания, принадлежащих КВЖД. Сначала их обставили нарами. Впоследствии нары заменили кроватями-носилками, предложенными фельдшером Озеровым: две устойчивые крестовины прибивали к полу гвоздями, а на них ставили снимающиеся обыкновенные досчатые носилки с пластинами по бокам крестовины, чтобы носилки не съезжали. Принимая больного из кареты, его клали прямо на эту постель, затем носилки несли в барак, ставили на крестовины, а убирая отсюда умершего, санитары брали носилки и выносили труп, не дотрагиваясь до него.

В самом помещении были сделаны следующие приспособления: под больных отведены две большие комнаты и отделены дежурные и дезинфекционные комнаты — с одной стороны входа в барак, и дежурные для санитаров — с другой.

Второе здание было оборудовано для персонала. Кроме того, погреб был переоборудован в помещение для трупов. Здание окружено забором и в одном углу двора поставлена железная сжигательная печь.

Заведование бараком было поручено фельдшеру Озерову, в распоряжении которого находились 6 русских санитаров и один китаец-повар. Фельдшера и санитары при больнице находились постоянно. Все они наравне с больными получали продовольствие продуктами через особого санитара обсервационного и изоляционного пункта, который по несколько раз в сутки, одетый в серый брезентовый халат, подносил на себе в мешке разные продукты, корреспонденцию, дезинфекционные средства и, вообще, все то, что требовалось для чумного барака, к забору; выкрикивал кого-либо из больницы и, когда оттуда выходил санитар, бросал мешок на землю и убегал обратно. Таким же образом пересылалась корреспонденция из чумной больницы: писалась она анилиновым карандашом, опускалась здесь в сулему, высушивалась и подбрасывалась к тому же месту, куда приносил им санитар продукты и письма. Чумная больница была соединена с городом телефоном.

Умершие люди предварительно обливались сулемой, обертывались в смоченную сулемовым раствором простыню и в деревянном гробу, который внутри посыпался хлориновой известью, хоронились на чумном кладбище в могилах глубиною не менее 5 аршин.

С 1 декабря чумная больница была переведена на Московский чумной пункт. Под больницу был отведен барак № 9 (рис. 53).

53. Схематический план барака № 9. Его разделили на две половины, одну из которых отвели под чумной барак и огородили забором, образовав вокруг барака двор, куда потом сносили из него трупы. Половина эта состояла из 4 палат на 14 кроватей-носилок, выходящих в центральный коридор. Вторая половина барака была отведена под изоляционный пункт (Касторский Е.С., 1911)

Бараки отапливались чугунными печами. Больные привозились на пункт в особой карете летучего отряда в сопровождении фельдшера, двух санитаров и кучера (рис. 54). Карета на пункте не дезинфицировалась, дезинфекция ее производилась в штабе летучего отряда, но она всегда была обильно посыпана внутри хлориновой известью.

Больные посещались врачом нечасто. Общий контроль, как в бараках, так и за санитарами входил в обязанности фельдшера. С больными имели дело лишь санитары; в их обязанности входило обильное поливание сулемовым раствором полов, содержание бараков в чистоте, отопление его и уход за больными. После попытки побега китайца, больного чумой (застрелен часовым), двери барака стали круглосуточно запираться.

54. Карета для перевозки больных (фото капитана В.Г. Рожалина)

Большинство русских санитаров набрали из ничтожных людей — подонков общества. Они совершенно не были подготовлены к своей деятельности, не имели никакого представления о том, что такое чума, как подойти к больному и как уберечься от заражения. Среди них скоро развились заболевания чумой, большинство из тех, кто остался в живых, разбежались. Поэтому решено было пригласить вместо них китайцев, а оставшихся русских санитаров ознакомить с уходом за больными и мерами предосторожности и сделать их старшими санитарами, чтобы под их наблюдением работали санитары-китайцы

В момент наивысшего развития эпидемии в чумном бараке не хватало кроватей: больных одновременно было 32 человека, а кроватей всего 14; остальные сидели на корточках и тут же на полу умирали. Если же кто умирал на кровати, то кандидат подходил к дежурному санитару и просил его вынести труп и, когда труп выносили, ложился на это место и умирал следующим. Если же санитар не убирал трупа, то сам больной стаскивал умершего с кровати на пол и ложился на освободившееся место (рис. 55). 

После крайне негативной оценки деятельности барака профессором Заболотным, Ясенецкий решил под эти цели приспособить еще два барака, но уже с бетонными полами. Но на их устройство требовалось до 15 тыс. руб. Потому в целях экономии полы покрыли дешевым линолеумом, однако один из таких бараков сгорел.

Впоследствии барак № 9 после основательной дезинфекции приспособили под лабораторию и прозекторскую, которой заведовал доктор Червенцев. До этого же времени лаборатория помещалась в бараке, в котором находились квартиры высшего медицинского персонала, контора, столовая и кухня. После заболевания в нем доктора Михеля контору и кладовые перевели в другой барак, а в освободившиеся комнаты поместили русских санитаров.

Для изоляции больных европейцев приспособили еще два барака. Причем половина последнего барака была приспособлена под ванны для служащих чумной и изоляционной больниц. В одной комнате поставили аппарат «Гелиос», куда отправляющиеся мыться сдавали свое верхнее платье для дезинфекции, в другой — ванну на два отделения: одна для фельдшеров, врачей и сестер, вторая для санитаров. При каждой ванне имелась особая одевальня.

Всего через чумную больницу до первого марта 1911 г. прошло 755 китайцев и 26 европейцев, из них умерло 736 китайцев и 25 европейцев. Переведено в изоляцию, как ошибочно попавших в чумный барак, 19 китайцев и один европеец. Шестерым из них в изоляции введена лечебная сыворотка, и никто из них не заболел, остальные же 14 человек через два-пять дней заболели чумой и погибли.

55. В чумной больнице. Доставка умершего от чумы в покойницкую (Богуцкий В.М., 1911)

Обсервация. Под обсервацией понималось наблюдение за внешне здоровыми людьми, находившимися в возможном контакте с больными чумой, предусматривающее ограничение их перемещения. Проводилась, начиная с 12 ноября 1910 г., для чего были приспособлены четыре жилых флигеля, принадлежащих железной дороге, одно здание было отведено под баню, другое — наполовину под жилье санитаров и переводчика, остальные под — изоляцию и обсервацию. Всего на обсервации могло находиться в этих помещениях одновременно до 45 человек.