Читать онлайн «От знахаря до врача. История науки врачевания». Страница 48

НИЩИЙ КАЛЕКА

Гравюра Ганса Гольбейна

Безразличие и забывчивость стали главными препятствиями на пути ко всеобщей вакцинации. К несчастью, приобретенный опыт не наследуется генетически. Похоже, каждое поколение должно пережить эпидемию, а еще лучше несколько смертоносных эпидемий, чтобы проникнуться мыслью о необходимости вакцинации. В 1896 году, в год столетнего юбилея вакцинации, в Глостершире, где жил и работал Дженнер, разразилась эпидемия оспы. Высокая заболеваемость оспой в Америке говорит о невежестве и пренебрежительном отношении к человеческой жизни. В двух штатах законы об обязательном оспопрививании были приняты только перед лицом высокой смертности во время эпидемий этой болезни, которую можно так легко предупредить.

Симпсон, писавший в 1847 году, говорит о вакцинации: «Во время длительных европейских войн, во время и после французской революции, как было установлено, погибли пять-шесть миллионов человек. В Европе вакцинация уже спасла больше жизней, чем было потеряно во время всех этих войн. Ланцет Дженнера спас больше жизней, чем их погубил меч Наполеона. В этих войнах Англия расточила миллионы, осыпав милостями, пэрством и громадными пенсиями солдат и офицеров, отличившихся в сражениях успешным уничтожением других человеческих существ. Но та же Англия очень скупо наградила Дженнера тридцатью тысячами фунтов за ежегодное спасение тридцати тысяч жизней».

Какой несопоставимый контраст: Наполеон и Дженнер! Наполеон известен всем, все знают даже особенности его осанки и одежды, но большинство людей не знают, кто такой Дженнер. Очень немногие узнают его на портрете, изображающем светловолосого голубоглазого деревенского джентльмена, знатока птиц, неплохого флейтиста и скрипача, приличного поэта и великого благодетеля человечества. Вероятно, если бы достоинства людей взвешивались на весах принесенной ими пользы, то единственным достоинством Наполеона стало бы то обстоятельство, что он был горячим почитателем Дженнера.

Большинство цивилизаций охотно принимают меры по защите от эпидемий, если эти меры предусматривают лишь истребление насекомых, карантин, осушение болот и подобные общие мероприятия. Если же устранение опасности эпидемий требует личного участия тех, кого надо защитить от инфекции, как это было в случае натуральной оспы, то сразу возникает яростное противодействие – за исключением, быть может, самых просвещенных цивилизаций. Но если к профилактике заболевания примешиваются концепции морали и нравственности, то фанатизм начинает преобладать даже в самых развитых цивилизациях. Есть две инфекционные болезни, к профилактике которых самым прискорбным образом примешиваются наши представления о морали. Это сифилис и гонорея. Медицина разработала методы контроля этих инфекций. Их вполне можно искоренить. Но к сожалению, наша цивилизация еще далеко не отрешилась от древней веры в то, что болезни насылает на нас Бог в воздаяние за грехи. Поэтому наша цивилизация всячески противится профилактике. До той поры, пока наше общество смирится с необходимостью профилактики, эти инфекции будут продолжать убивать и калечить людей, превосходя в этом – в конечном итоге – самые жестокие средневековые эпидемии.

Те, кто сегодня искренне считает сифилис и гонорею наказанием за грех, недалеко ушли от уровня мышления населения средневековой Европы. Императору Максимилиану было простительно издать в 1495 году эдикт, в котором сифилис объявлялся Божьей карой за грехи. Цивилизация того времени не вышла еще за рамки такой веры. Коттон Матер объявил сифилис наказанием, «каковое справедливый Судия приберег для нашего Нового времени…». Невежество Матера можно сравнить только с его узколобым фанатизмом, заставлявшим его топить беспомощных старух, подозреваемых в колдовстве. Невежество и фанатизм – прямые пособники распространения сифилиса и гонореи.

Причина, по которой сифилис и гонорея не считаются эпидемическими заболеваниями, хотя и являются ими, заключается в том факте, что они связаны с величайшей проблемой нашей цивилизации – проблемой половых отношений. Само их название – «венерические болезни» – болезни Венеры – приписывает им божественное происхождение и ставит на них несмываемое клеймо, которым пуристы всегда метили половые отношения. Венерические болезни тесно связаны с великой половой проблемой, вокруг которой сосредоточены идеалы и этика христианской цивилизации. Ее этика, ее искусство, ее литература похотливо осторожничают с сексом. Так половые отношения превращаются в проблему. Истинный смысл половых отношений теряется, так как факты скрываются за завесой тайны и искажаются воображением.

СМЕРТЬ И НОВОБРАЧНАЯ

С гравюры Ганса Гольбейна

Истинное значение слова «мораль» было искажено. Изначально оно означало умение отличить добро от зла. Теперь же словом «мораль» обозначают лишь правильное и неправильное поведение в отношении общепринятого понимания половых отношений. Если кто-то совершенно справедливо скажет, что ограбивший его человек – безнравственный, то большинство людей сочтут его виновным в каком-то половом преступлении. Неверная концепция понимания морали придает этому слову сексуальную окраску. Моралисты, использующие слово «мораль» в этом смысле, понимают половые отношения только как акт, касающийся мужчины и женщины. Этим и ограничивается сфера их интереса к морали и нравственности. Для моралистов такая концепция этим и ограничивается, но она не ограничивается этим для женщины, которой, в отличие от моралистов, приходится после полового акта рожать детей. В любом значении слово «мораль» будет абсолютно безнравственно, если женщина и дети, зараженные сифилисом, будут платить своими страданиями за отсутствие нравственности у какого-то мужчины. Но наша общепринятая мораль видит в венерических заболеваниях наказание за грехи вплоть до третьего колена.

Эти ложные моралисты используют страх перед сифилисом и гонореей как барьер против внебрачных половых отношений. Но само существование венерических болезней говорит о полной несостоятельности такого барьера. Эти болезни поддаются контролю современными моральными стандартами не в большей мере, чем стандартами двухвековой давности, согласно которым проститутка была «ангелом, распростершим свои крылья над добродетельностью целомудренных женщин». Моралисты и невежды сами являются пособниками эпидемического распространения венерических болезней. Нет ни смысла, ни справедливости в поисках нравственности болезни. Здесь не может быть и речи о добре и зле, о верном и неверном. Всякая болезнь безнравственна; но ни одна из них не имеет в этом каких-либо отличий. Нравственностью тела является физическое здоровье.

Непрерывная эпидемия сифилиса продолжается в мире уже не менее пяти столетий. Историки до сих пор спорят о происхождении этой болезни. Некоторые утверждают, что сифилис существовал в Европе испокон веков и был известен уже древним цивилизациям. Согласно этому взгляду, великая эпидемия, начавшаяся в XV веке, была лишь рецидивом и повсеместным распространением старой болезни. Другие историки придерживаются того мнения, что сифилис – это новая болезнь, которую завезли в Европу с острова Гаити моряки Колумба, а затем она была разнесена по континенту путешественниками, солдатами и исследователями. Все данные свидетельствуют о том, что родиной сифилиса действительно является Америка, но данные эти все же не вполне доказаны.

Сифилис часто поражает кости и оставляет следы, по которым его можно диагностировать после смерти. С целью выявления сифилиса были исследованы скелеты древних людей в Китае, Египте и Европе. Было найдено множество следов разнообразных заболеваний, вплоть до деформирующего артрита, но такие же следы были обнаружены и на костях пещерных медведей. Таким образом, пока ни на одном доисторическом или даже на доколумбовом скелете в Евразии не было найдено никаких следов сифилиса. Те поражения костей, которые были первоначально ошибочно приняты за сифилитические, как выяснилось, носят посмертный характер и являются следствием воздействия насекомых и грибков на лежавшие в земле кости. Более того, средневековые врачи, при всем их невежестве в том, что касалось лечения, были отменными наблюдателями, и представляется совершенно невероятным, чтобы они не заметили яркие симптомы, характерные для сифилиса. Если бы сифилис существовал до Колумба, то его наверняка заметили бы такие знатоки и тонкие наблюдатели сексуальных отношений, как Боккаччо или Чосер; напротив, Рабле – в XVI веке – часто упоминает сифилис. Некоторые исследователи считали, что содержащиеся в Библии указания на венерические заболевания говорят о сифилисе, но более вероятно, что в этих случаях речь идет все же о гонорее. Эти болезни часто путали. Нет никаких сомнений, что гонорея существовала в Европе и Азии с незапамятных времен.