Читать онлайн «Фронтовое милосердие». Страница 56

Рано утром 7 июля мы двинулись в путь, подъехали к небольшой роще, где должен был располагаться штаб 6-й гвардейской армии. Однако он уже переместился в другое место. Посоветовавшись с Жуковым, мы решили поехать, если память не изменяет, в село Ивню. Там размещался один или два ХППГ 40-й армии. Меня интересовало, куда эвакуируются раненые и больные из правофланговых дивизий 6-й гвардейской армии, поскольку ее войска были потеснены, а образовавшийся разрыв между дивизиями был закрыт соединениями 1-й танковой армии. В двух-трех километрах до села мы встретили группу людей с детьми, небольшой поклажей, коровами и овцами. Плач детей и женщин, рев коров и блеяние овец произвели на меня тягостное впечатление. На вопрос, почему и куда они идут, люди отвечали, что фашисты наступают и находятся недалеко от их села. Мои сведения об обстановке, полученные в штабе фронта, выходит, полностью расходились с реальностью. Но это, как говорили жители, было вчера. Тот факт, что в ночь на 7 июля штаб 6-й гвардейской армии переместился на северо-восток, заставил меня воздержаться от попытки убедить уходящих селян в том, что опасности прихода врага нет. Мы въехали в центр на площадь, где я узнал от оставшихся здесь жителей, что полевые госпитали в ночь на 7 июля эвакуировались. Мне пришла в голову мысль, что причиной ухода людей была эвакуация, которую они наблюдали. Я предложил Жукову перейти на противоположную сторону площади, внимательно слушать меня и в ответ на приказание громко ответить: «Есть, будет исполнено». Вокруг меня собралось много колхозников с детишками. Они меня закидали вопросами о положении дел на фронте, далеко ли от их села немцы и допустят ли наши войска их до села.

Вместо объяснений я громким голосом приказал Жукову возвратить госпитали в село. Жуков ответил, как мы условились. Это оказало свое действие. Колхозники стали расходиться по домам, переговариваясь между собой о том, что понапрасну подняли панику.

Я уговорил Жукова из Ивни поехать в село Ольховатку, где дислоцировался ХППГ 6-й гвардейской армии. Он опасался за нашу безопасность в пути и имел на это веские основания. Танки есть танки. Но мое убеждение в том, что нам ничего не грозит, основывалось на том, что прорвать оборону танковой армии ведь не так-то легко. Ее мощь превосходила силу танковых дивизий противника, наступавшего на обоянском направлении против 6-й гвардейской армии. Об этом я узнал от командующего фронтом Н. Ф. Ватутина. Мы свободно доехали до Ольховатки. Село большое. На широкой улице приземлялись с некоторыми промежутками времени санитарные самолеты. Много раненых лежало в тени у домов на улице. В селе находился начмедарм Г. И. Гаврилов. Он доложил мне, что половину госпиталя свернул и отправил на север, в Котово, но не на Обоянь, которая находилась в 12–13 километрах северо-западнее Ольховатки и откуда до Котово еще более 10 километров на северо-восток. Это направление не безопасное, оно избрано фашистами главным в наступлении на Курск. Я заметил, что Котово находится дальше, а этим нельзя пренебрегать, когда речь идет об эвакуации раненых автотранспортом. Не стал ему говорить, что армейские госпитали неправильно развернуты восточнее главного направления удара танковых и моторизованных сил немецко-фашистских войск. Из них шесть госпиталей в районе станции Голофеевка. Расстояние до нее от середины переднего края войск армии 115 километров. Остальные медицинские учреждения дислоцировались восточнее, северо-восточнее и юго-восточнее станции Прохоровка. Они принимали раненых из дивизий, которые после прорыва противника развернулись фронтом на запад, как и левофланговая 7-я гвардейская армия. Но ведь она занимала юго-восточный фас Курского выступа.

Боевая обстановка не давала оснований беспокоиться за судьбу госпиталя в Ольховатке, а медицинская обстановка требовала возвращения обратно убывшей части госпиталя, о чем мне и пришлось распорядиться.

Для того чтобы принять решение усилить одним или двумя госпиталями ольховатский госпиталь, нужны были сведения о боевой обстановке, в частности южнее Ольховатки. Узнать ее можно было двумя путями. Первый — выехать вперед. Но я не знал места расположения штаба 1-й танковой армии, которая вела оборону впереди, да и Жуков был категорически против. Он настаивал на возвращении в штаб фронта. Этот вариант он подкреплял еще и необходимостью резко усилить эвакуацию раненых автотранспортом. Не принимать во внимание его доводы было трудно. 6-я гвардейская армия 6 июля понесла большие потери — 1616 солдат и офицеров. 7 июля их число уменьшилось до 889[13]. Выбрав кратчайший маршрут, мы выехали в штаб фронта, но с заездом на место первоначального расположения штаба 6-й гвардейской армии. Там мы застали начальника политуправления фронта генерала С. С. Шатилова.

Я рассказал ему обо всем увиденном и отправился дальше. Не успел я войти в штаб фронта и поздороваться с Н. Ф. Ватутиным, с которым у меня еще до войны, когда он был заместителем начальника Генерального штаба, сложились хорошие деловые отношения, как услышал его резкий и до крайности возбужденный голос с упреками в адрес командующего 6-й гвардейской армии И. М. Чистякова за его неправильные действия.

Я доложил Н. Ф. Ватутину, где был, что видел, а также свои соображения. Одно из них — об усилении ольховатского госпиталя — он счел рискованным, а быструю эвакуацию раненых автотранспортом из Ольховатки крайне необходимой. Он порекомендовал мне вернуться в штаб 6-й гвардейской армии, подчеркнув при этом, что штаб вот-вот возвратится на старое место.

В штабе армии я впервые познакомился с ее командующим И. М. Чистяковым, начальником штаба В. А. Пеньковским и членом Военного совета Н. И. Крайновым.

Были ли взяты немецко-фашистскими войсками Ольховатка и Ивия? Нет, это гитлеровцам не удалось. Но это не означает однако, что передислокация в Ольховатку 1–2 ХППГ не сопровождалась бы риском потерять госпитали и раненых. Делать серьезные хирургические операции, носящие неотложный профилактический характер, бессмысленно, если нельзя тут же предоставить раненым многодневный покой и надлежащий уход. В условиях сложившейся боевой обстановки, когда противник танковыми клиньями, насчитывавшими до полусотни и более танков и штурмовых орудий, продолжал денно и нощно наступать, не считаясь с большими потерями, было более чем рискованно предоставлять раненым многодневный послеоперационный покой. Но это касается Ольховатки. Другое дело Ивня. Находясь в 20 километрах юго-западнее Ольховатки, она оказывалась по на пути главного удара немецко-фашистских войск на Обоянь и вспомогательного на Корочу. Самовольная передислокация медицинских учреждений 40-й армии из Ивни была недопустимой. Она 5 и 6 июля понесла потери в количестве всего 97 человек. Даже 8 июля ее потери составили только 200 человек. Но они стали возрастать с 9 июля. За весь оборонительный период, с 5 по 18 июля, 40-я армия потеряла ранеными 6289 человек[14]. Это является наглядным уроком тому, что поддержание в войсковом и армейском тыловых районах благоприятных условий для оказания квалифицированной хирургической помощи раненым связано со знанием в деталях боевой обстановки и с оперативностью руководства медицинской службы не только армий, но и фронтов. Знание обстановки и оперативное вмешательство начальника медицинской службы Воронежского фронта даже в таких тяжелых условиях, которые сложились на фронте, позволило бы предупредить большое скопление раненых в Ольховатке, переориентировать эвакуацию части раненых из медсанбатов на Ивню, в свободный госпиталь 40-й армии.

Медицинское обеспечение боевых действий войск в Курской битве планировалось и готовилось в условиях заранее подготовленной обороны, что предопределило развертывание сил и средств медицинской службы на направлениях ожидавшихся главных ударов противника против войск Воронежского и Центрального фронтов и последующего перехода их в контрнаступление. С этой целью на важнейшие эвакуационные направления медицинской службой Центрального фронта были выдвинуты госпитали с наличием в них медицинских учреждений ГБА и ГБФ всех профилей. Это отвечало требованиям эвакуации по назначению и специализированного лечения раненых. Не лучшим образом это было сделано на Воронежском фронте, как об этом уже говорилось.

Заблаговременное создание достаточного резерва госпиталей — дело сложное. В госпиталях много раненых, которые в течение месяца должны закончить лечение и вернуться в строй. В этом крайне заинтересованы командующие фронтами и армиями. Они постоянно имели сведения о том, сколько воинов, когда и каких возвращаются в части. Госпитали не могли рассчитывать на все удобства при размещении в пунктах сосредоточения вблизи исходного положения для наступления. Не всегда время, отведенное медицинской службе для подготовки к обеспечению операции, позволяло подготовить все необходимое. Сосредоточение госпиталей угрожало бы скрытности подготовки операции. Но как бы ни были основательными эти причины, ими нельзя оправдывать несвоевременное создание резерва госпиталей и сосредоточение их в пунктах, откуда они могут доставляться санитарным и другим попутным транспортом в ближайшие тыловые районы наступающих войск. Такая точка зрения диктовалась стремлением возвратить в строй как можно больше раненых. ГВСУ на протяжении всей войны держало в поле зрения вопрос об усилении ГБА и ГБФ как главной основы создания резерва госпиталей в армейских и фронтовых наступательных операциях. Привлекало пристальное наше внимание и не менее важное дело — оперативное руководство службой. Одно дело иметь возможность хорошо поставить работу по восстановлению боеспособности и трудоспособности раненых, другое — превратить эту возможность в реальность в конкретных боевых условиях.