Читать онлайн «Фронтовое милосердие». Страница 21

По характеру ранений еще Н. И. Пирогов делил раненых на пять категорий. Об этом говорилось в первой части книги. Говорилось и о значении подобного деления в современных условиях. Было бы непростительной ошибкой не учитывать разнообразия ранений при определении очередности оказания хирургической помощи. Но для этого нужно, чтобы началу работы хирурга у операционного и перевязочного стола предшествовала сортировка раненых. Целью сортировки является распределение раненых на группы, определение срочности и трудоемкости хирургических вмешательств. С учетом физических возможностей медсанбата или ХППГ 1-й линии и результатов сортировки можно определить объем хирургических вмешательств, а следовательно, и количество раненых, которым должна быть оказана помощь.

Для проведения такой сортировки военный хирург должен обладать большими знаниями, которые дают ему не только клинические кафедры, но и теоретические, например, кафедры нормальной и патологической физиологии, а также топографической анатомии и оперативной хирургии. Эти кафедры должны помочь военному хирургу безупречно проводить не только операции, описанные в учебниках и руководствах, но главным образом те, при которых разрез кожи и подлежащих тканей должен проходить через раневой канал, который обязательно должен быть очищен от поврежденных тканей. Таких требований к названным теоретическим кафедрам слушатели академии — будущие войсковые врачи — не предъявляют, они им пока не нужны. Только будущее должно было показать, кому из них они понадобятся. Военные же хирурги обязаны предъявлять такие требования. Без этого они не могут стать полноценными полевыми врачами.

Результаты реорганизации Военно-медицинской академии сказались только в последний год войны, а проявились в полной мере лишь в послевоенный период. Однако трудно переоценить ее значение для организации работы медицинской службы.

Равномерное распределение врачей-специалистов по медицинским органам и учреждениям и подготовка врачей-нехирургов по военно-полевой хирургии в началу войны и в ходе ее стали главной задачей кадровых органов и института специалистов армий, эвакопунктов и главных специалистов фронтов. Потребность в специалистах в ходе войны с ростом числа армий и фронтов, а следовательно и медицинских учреждений, непрерывно возрастала.

В июле 1941 года началось дополнительное формирование эвакогоспиталей на 750 000 коек. Это составляло примерно 1600 госпиталей. Кроме того, с начала войны по 1 декабря 1941 года были сформированы 291 дивизия с медсанбатами, 94 стрелковые бригады с медико-санитарными ротами и другими медучреждениями усиления. В 1941 году, если не считать медико-санитарных рот стрелковых полков и семидесяти шести отдельных танковых бригад, их было сформировано более 3750, каждое из которых должно было иметь минимум от двух до трех хирургов. Если взять минимально среднюю цифру — четыре хирурга на учреждение, нам потребовалось бы их 15 000. В связи с этим для нас было недопустимой роскошью иметь даже по три хирурга на учреждение, так как они нужны были еще и для проводившегося в 1942 году формирования медицинских учреждений. Ведь для подготовки хирурга требуется минимум полтора года.

Задача расставить кадры так, чтобы ни одно учреждение не оставить без специалистов, была непосильной одним кадровым органам. Она была сложной по содержанию, трудной по выполнению и тесно переплеталась с задачей подготовки хирургов на практической работе не только из врачей других специальностей, но и из людей, только что окончивших медицинские институты. Все это учитывалось, когда подбирались и назначались главные хирурги фронтов. Большинство из них не только были хирургами-клиницистами, руководившими кафедрами, но и участниками боев на реке Халхин-Гол и в Финляндии, где они выполняли должности хирургов-консультантов в войсковых объединениях. Эти люди знали военно-полевую хирургию не только по книгам, но и по непосредственному знакомству с ней в условиях больших, средних и малых поступлений раненых в войсковые и армейские полевые медицинские учреждения, а также в ГБФ, Это имело очень важное значение в решении названных выше двух задач.

Главным хирургом Северного фронта был назначен профессор Петр Андреевич Куприянов. Воспитанник Военно-медицинской академии, он начал свою хирургическую деятельность в клиниках С. П. Федорова и В. А. Оппеля. С 1930 по 1949 годы Куприянов одновременно возглавлял кафедру топографической анатомии и оперативной хирургии 1-го Ленинградского медицинского института. Заведуя этой кафедрой, он не покидал клинической хирургии. Знание топографической анатомии и оперативной хирургии является одной из двух основ формирования ученого хирурга-клинициста. Другой основой является понимание патогенеза заболеваний и глубокое знание их диагностики. Не будет преувеличением сказать, что для достижения совершенства в последней мало знать руководства, учебники и наставления. Нужно обладать даром умело применять их в конкретных случаях и обогащать медицину новыми данными. А это уже относится к научно-клиническому мышлению, к искусству собирать анамнез, делать анализ и выводы из него, а также из данных осмотра больного, физического, инструментального и клинического исследований. Во время боев в Финляндии Куприянов исполнял должность хирурга-консультанта фронта, а когда 23 августа 1941 года Северный фронт разделился на Карельский и Ленинградский, возглавил хирургическую службу последнего.

Главным хирургом Северо-Западного фронта был назначен профессор Николай Николаевич Еланский. О нем я уже говорил в первой части книги. Во время боев с финнами он был хирургом-консультантом армии. Воспитанник Военно-медицинской академии, получивший хирургическую подготовку в клинике С. П. Федорова, он был подготовлен к исполнению должности главного хирурга только в пределах своего личного опыта и взглядов профессора В. А. Оппеля, который в то время считался в кругах хирургов и организаторов непревзойденным знатоком военно-полевой хирургии. Однако неблагоприятное для наших войск начало Великой Отечественной войны, вынудившее нас сократить объем хирургических вмешательств в войсковых и армейских учреждениях до минимума, обеспечивавшего эвакуацию раненых в ближайшие к линии фронта ЭГ, показало вопиющие, по мнению Еланского, противоречия между представлениями Оппеля и действительностью. На первой фронтовой конференции в Ярославле в конце июля 1941 года у меня с ним состоялась длительная, откровенная и, как всегда, дружеская беседа. Она касалась организационной сути военно-полевой хирургии. Наша беседа не прошла бесследно для Еланского. На опыте работы медицинской службы в условиях стратегической обороны мне не составило большого труда убедить его в тесной связи военно-полевой хирургии, в частности объема хирургических вмешательств, с характером войны и методами ведения армейских и фронтовых операций.

На Западный фронт главным хирургом был назначен профессор Станислав Иосифович Банайтис, возглавлявший кафедру военно-полевой хирургии на военном факультете Харьковского медицинского института. Будучи учеником В. А. Оппеля, он, однако, не абстрагировался в своей работе от реальных условий ратной жизни. Он был одним из талантливейших организаторов хирургической работы в боевых условиях, что помогало ему изучать и расставлять хирургов не только с учетом их профессиональных знаний, но и организаторской хватки. Собранный, целеустремленный, трудолюбивый и работоспособный, Банайтис требовал от своих подчиненных четкости в организации хирургической работы, безукоризненного выполнения операций раненым и перевязок ран.

Вспоминается случай в одну из многочисленных моих поездок в 1941 и 1942 годах на Западный фронт. В ЭП, дислоцировавшемся в населенном пункте, была развернута большая палатка, называвшаяся палаткой ДПМ. В ней стоял стол для осмотра раненых. Противоположный вход в палатку был закрыт. Занимался осмотром раненых хирург, до войны работавший доцентом в Горьковском медицинском институте. Мое внимание привлекла плохая организаторская работа. Я обратил на это внимание хирурга, порекомендовал ему приостановить работу, поставить минимум три стола, что позволяло не ждать, пока рана будет разбинтована, не заниматься самому записями в медицинских документах и каждую минуту использовать на то, что может сделать только хирург, но не медицинская сестра. Указал ему на большую очередь у палатки и на необходимость как можно быстрее произвести сортировку раненых и больных, с тем чтобы направить их далее по назначению. Одновременно с этим я вызвал и главного хирурга фронта С. И. Банайтиса, узнав, что он находится поблизости. Показав ему организацию работы в ЭП и осведомив об отданных мною указаниях, я обратил его внимание на отсутствие асмосферы военно-полевой хирургии в работе полевого медицинского учреждения. Все это чрезвычайно огорчило Станислава Иосифовича. Чувство ответственности за порученное деле он ставил превыше всего и тяжело переживал промахи в работе своих подчиненных, считая их своими собственными. Это был очень чуткий руководитель и учитель хирургов фронта.