Читать онлайн «ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход». Страница 7

Важно осознать, что даже если восприятие самого акта восприятия предполагает происшедшее в младенческом эмпирическом мире разделение на воспринимающее Собственное Я и воспринимаемый объект, это не исключает того факта, что психически воспринимающий субъект существовал уже в течение нескольких месяцев до такой дифференциации. Отображаемые материалы Должны были выстраиваться в эмпирическом мире до того, как они смогли быть сгруппированы и подразделены на самостные и объектные восприятия. Представляется вероятным, что первая такая дифференциация происходит не постепенно, а относительно внезапно, как эволюционный прыжок, когда достигается достаточная аккумуляция недифференцированного отображаемого материала.

Вторичность восприятия Собственного Я по отношению к недифференцированному субъектному восприятию очевидно предполагает, что раннее появление психологического способа восприятия проходит через две последовательные эволюционные стадии. Первая характеризуется возрастающей аккумуляцией регистрируемого мнемического материала, но пока еще при отсутствии дифференцированности между самостными и объектными представлениями, внутренним и внешним. После первичной самостной и объектной дифференциации, объективно характеризуемой появлением незнакомой ранее тревожности (Spitz, 1965), становится возможен второй уровень психологического восприятия и субъективно допсихологическое существование сменяется рождением субъекта, живущего в мире.

Ранее я предполагал (Tahka, 1984), что наибольшая трудность при попытке приблизиться к пониманию самых ранних стадий психического развития заключается в невозможности для взрослого наблюдателя вчувствоваться в те способы восприятия, где еще нет какой-либо дифференци-рованности между восприятием самостным и объектным. Решающей предпосылкой эмпатического понимания является возможность временной идентификации с воспринимающим Собственным Я другого человека, пусть даже его воспринимающее Собственное Я лишь грубо сформировано и примитивно. Если это Собственное Я еще не возникло в эмпирическом мире другого человека или если он его утерял вследствие регрессии, такой эмпирический мир не может быть понят посредством эмпатии.

Однако наша потребность понять мир опыта другого человека, будь то мир опыта субъективно допсихологического младенца или тяжело больного психотического пациента, при неспособности постигать внутренний мир другого человека, без восприятия его Собственного Я делает нас склонными наделять этот мир содержаниями и качествами, с которыми можно провести идентификацию. «Взрослообразные проекции» подобного типа (Tahka, 1979) имеют тогда тенденцию содействовать таким гипотезам о мире опыта новорожденного и младенца очень раннего возраста, которые, по всей видимости, предполагают не просто первоначальное недифференцированное субъектное восприятие, но существование кого-то, воспринимающего что-то.

Этот феномен, названный мной «мифом первичного Собственного Я» (Tahka, 1984), повсеместно распространен в психоаналитических теориях раннего развития психики. Даже авторы, ясно выражающие ту точку зрения, что самостные и объектные представления появляются из ранее регистрировавшегося эмпирического материала лишь во второй половине первого года жизни, все же снова и снова выдвигают формулировки и гипотезы, ясно подразумевающие первичное или очень раннее существование воспринимающего Собственного Я в эмпирическом мире младенца.

Некоторые примеры действия этого «мифа первичного Собственного Я» с подразумеваемым первичным осознанием внешнего и внутреннего представлены концепцией о частичных объектах; постулированием очень ранних форм тревоги или первичных проективных и интроективных механизмов; рассмотрением улыбчивого отклика младенца как социального феномена; постулатом о желании слиться с матерью; путанием хаоса с творчеством в хаотическом восприятии; полаганием, что посредством генетических интерпретаций можно приблизиться и вступить в контакт с человеком, регрессировавшим к субъективно допсихологическому существованию. К большей части этих вопросов мы позднее вернемся в этой главе.

Если предположить, что жизнь новорожденного характеризуется чисто физиологическим восприятием, то, по-видимому, наиболее уместен следующий вопрос: чем мотивировано возникновение «психологии» в мире восприятия младенца и что придает психологический смысл первоначальным процессам сенсорной рецепции?

Аккумулирующаяся в молодом человеческом организме энергия лишь частично может разряжаться через физиологические каналы (Freud, 1915а;Jacobson, 1964), в то время как основная ее масса, по-видимому, нуждается в процессах уменьшения напряжения, которые возможны лишь во взаимодействиях с объектным миром. Весьма вероятно, что такое уменьшение напряжения в ходе взаимодействий, объективно очевидное с самого начала, будет прежде всего испытываться в эмпирическом мире младенца как физиологическое «организмическое облегчение», а затем – как недифференцированное «удовольствие от удовлетворения», которое уже является психологическим феноменом и за которым в свою очередь следует стадия, когда удовлетворение может испытываться как результат взаимодействий даже субъективно. Однако эта последняя стадия, по-видимому, становится возможной в примитивной форме лишь во второй половине первого года жизни.

Так как адекватное уменьшение постоянно повторяющихся состояний напряжения существенно важно для выживания люббго живого существа, то обеспечение такого уменьшения напряжения, по-видимому, является первой экзистенциальной необходимостью новорожденного человеческого организма. Поэтому все, что в эмпирическом мире младенца связано с первыми восприятиями уменьшения напряжения, представляет собой жизненно важную информацию для организма и, следовательно, становится жадно регистрируемым и используемым.

Таким образом, психология, вероятно, возникает вокруг восприятий, имеющих вначале характер чисто физиологического облегчения. Представляется вероятным, что сенсорный ввод, который возникает одновременно с повторными ощущениями организмического облечения, дает начало первым осмысленным восприятиям, регистрируемым как первые примитивные энграммы (Freud, 1900). Эта первая мнемическая регистрация осмысленного восприятия отмечает рождение психики и представляет ее первую и наиболее примитивную форму.

В то время как первые строительные блоки психики могут быть поняты как фрагментарные и недифференцированные мнемические регистрации ощущений, сопровождающих восприятия уменьшения напряжения и примитивных форм удовлетворения, представляется правдоподобным предположение о том, что и последующее строительство психики будет основано исключительно на восприятиях удовлетворения до тех пор, пока не произойдет самостная и объектная дифференциация во второй половине первого года жизни.

Высказываемая многими авторами точка зрения (Mahler and Gosliner, 1955; Jacobson, 1964; Mahler, 1968; Kernberg, 1972,1976; Mahler, Pine and Bergman, 1975), согласно которой болезненные восприятия также с самого начала участвуют в формировании воспринимаемого мира (Sandier and Rosenblatt, 1962), кажется мне основанной на взрослообразном неверном истолковании все еще недифференцированного способа восприятия. Что в самом начале будет мотивировать сенсорные восприятия, связанные с организмическим расстройством, чтобы они стали катек-тированы смыслом? Жизненно важно лишь уменьшение напряжения, и поэтому жизненно важна также любая информация о предпосылках этого. Отсюда, по всей вероятности, возрастание запаса недифференцированных примитивных воспоминаний об удовлетворении, тогда как соответствующие воспоминания о болезненных восприятиях и не ищутся впоследствии и никоим образом не ускоряют процессы уменьшения напряжения.

Как отмечалось выше, выживание и уменьшение напряжения очевидно являются первыми целями действующего вслепую организма в начале человеческой жизни. У недавно рожденного младенца еще нет каких-либо человеческих целей; они возникают лишь в связи с постепенным формированием психики и требуют, чтобы в эмпирическом мире младенца произошла дифференциация самостных и объектных представлений, т. е. чтобы возникла психология даже в субъективном смысле. До этого аккумуляция восприятий вряд ли может иметь какой-либо иной мотив, кроме возрастания и хранения информации относительно условий уменьшения напряжения и ранних форм удовлетворения. Поэтому, вероятно, лишь ощущения, связанные с удовлетворением, становятся имеющими смысл и регистрируются до тех пор, пока их достаточная аккумуляция не сделает возможной эмпирическую дифференциацию субъекта и объекта. Лишь когда имеется некто, испытывающий неудовольствие отчего-то в разделенном мире восприятия, фрустрация может становиться психически представленной (Tahka, 1984).