Читать онлайн «Проблема «бессознательного»». Страница 34

Fessard предвидит возможную принципиальную кри­тику идеи локализации сознания типа той, которую раз­вивает Müller. Однако он отводит ее, указывая, что мы вправе выделять в мозгу зоны, в которых разыгрываются процессы, определяющие «существенные особенности» сознания, хотя эти процессы, конечно, не исчерпывают всех условий, которые необходимы для реализации созна­ния. В споре Müller с Weinschenk о правомерности лока­лизации сознания, Fessard как бы становится, таким об­разом, на сторону Weinschenk. Затем он ставит основной вопрос: с каким субстратом следует связывать сознание? Общее представление о локализации сознания в мозгу как в едином «целом» он отвергает как непродуктивное и не­дооценивающее новейшие данные о неодинаковом значе­нии для работы мозга повреждения различных его про­водящих систем. Fessard имеет в виду известные опыты Sperry, Lashley, Evarts и других, показавшие парадок­сально малый эффект в некоторых случаях повреждений интракортикальных нервных путей и мозолистого тела и, напротив, разрушительные последствия даже незначитель­ных по объему повреждений вертикальных мозговых трасс[26].

Значительно более вероятны, по мнению Fessard, две другие возможности: связи сознания с процессами, лока­лизованными либо преимущественно в корковых струк­турах, либо в ретикулярной формации мозгового ствола и в диэнцефальной области.

Весьма показательно, что Fessard пытается более осто­рожно подойти к оценке роли подкорковых образований, как субстрата сознания, чем это делают некоторые авторы, упрощенно излагающие теорию «центрэнцефалической системы» Penfield[27]. Fessard считает, что сведения, кото­рыми мы располагаем об эффектах рассечения интракортикальных путей, еще недостаточны, чтобы считать исключенной возможность осуществления сложных форм интеграции на основе именно этих путей. С другой сторо­ны, он подчеркивает возможность взаимодействия между разными участками коры через подкорковые структуры и сетчатое вещество. Допуская последнюю схему, говорит Fessard, мы должны, однако учитывать крайне малую вероятность того, что иеспецифические таламические и стволовые формации выступают в роли только простых реле, только индифферентных каналов импульсной связи. Гораздо более вероятно представление, по которому эти формации активно участвуют в переработке передаваемых импульсных потоков, а тем самым, следовательно, вклю­чаются в регулирование этих потоков.

Подобное регулирование может иметь разные формы. Оно может исчерпываться влияниями чисто тонического порядка, которые оказывают на кору образования верхней части мозгового ствола, неспецифические таламические структуры и гипоталамическая область. В таком случае можно говорить об участии подкорковых структур в оп­ределении функционального состояния коры, но нельзя говорить о подлинном включении этих структур в интег­ративную деятельность коры. Возможна, однако, и другая интерпретация. Это второе толкование стало, по мнению

Fessard, вероятным после того, как во многих исследова­ниях была показана сложность кортикальных влияний на клетки сетчатого вещества и тенденция к конвергирова­нию импульсов, генерируемых в разных областях коры на этих клетках.

Весьма показательно, что учитывая всю важность фе­номена конвергенции кортикофугальных импульсов в стволе и делая на основе этого феномена далеко идущие выводы об участии ретикулярной формации в процессах нервной интеграции, Fessard не считает, что тем самым отвергается мысль о связи сознания с корой [117, стр. 213— 214]. Поскольку зона конвергенции связана с корой си­стемой двусторонних (кортикофугальных и кортикопетальных) путей, постольку, по Fessard, всегда остается возможность, что главным эффектом деятельности всей этой сложной проводящей структуры, оказываются все- таки лишь тонические воздействия на кору. Двусторонняя направленность корково-подкорковых связей внушает к тому же мысль о важном значении функциональной взаи­мосвязи различных мозговых уровней, поэтому Fessard (как и Penfield в более поздних работах) склоняется к представлению, по которому в «субстрат сознания» вхо­дят одновременно как корковые, так и «центрэнцефалические» мозговые формации.

Если сопоставим теперь тючки зрения Fessard и Wein­schenk, то увидим, что при всем их различии в принципи­альном отношении они во многом сходны: для обеих со­знание выступает как чисто физиологический феномен, обе допускают возможность локализации сознания в опре­деленных мозговых структурах и для обеих не существен вопрос о зависимости сознания от факторов социального порядка и о необходимости разграничения между поня­тиями «сознание» и «психика». Хотя Weinschenk решает вопрос о локализации сознания лишь в общих чертах, только отрицая связь сознания с корой, а у Fessard мы видим более осторожную трактовку, чисто биологический подход к проблеме никем из них не преодолевается и все односторонности толкования, вытекающие из принципи­альной ограниченности подобного подхода, ни одним из них не устраняются. Вместе с тем представление о физио­логических механизмах активности сознания дается Fes­sard в значительно более разработанной форме. Именно эту эволюцию мы имели в виду, когда говорили о своеоб­разном заострении представлений, которое можно просле­дить в рамках каждого из обоих преобладающих за рубе­жом антагонистических подходов к проблеме сознания[28] .

Если изложенные выше соображения Fessard хорошо ил­люстрируют, как развивались в 50-х и в начале 60-х годов представления зарубежных исследователей о физиологи­ческих механизмах сознания, то высказывания принявше­го участие в немецкой дискуссии Soukal не менее показа­тельны для проявляющихся иногда тенденций развития зарубежных социологических трактовок сознания.

Soukal [226б] обращает внимание на особый смысл по­нятия «сознание», недостаточно учитываемый другими участниками дискуссии: на истолкование сознания как фе­номена, который характеризует не только отдельных инди­видов, но и определенные общественные формации.

Касаясь проблемы индивидуального сознания, Soukal как последовательный сторонник «социологической» трак­товки подчеркивает необходимость принципиального раз­граничения между степенью ясности сознания, определя­ющей возможности психического реагирования, и сознани­ем в его «гностическом» смысле, как содержательным отражением действительности. Необходимость такого раз­граничения оправдывает, по мнению Soukal, как и боль­шинства других исследователей, возвращение в какой-то форме к хэдовской концепции уровней бодрствования, под­крепленной данными современной электроэнцефалогра­фии. Дальнейшее углубление теории индивидуального со­знания связано, по Soukal, с преодолением идущей еще от James концепции сознания, как непрерывного потока пе­реживаний; с переходом к более широкому пониманию, по которому в структуру индивидуального сознания входят не только его актуальные, но и потенциальные элементы (содержания, в данный момент осознанно не переживае­мые, по включенные в фонд накопленного индивидом опы­та); с принятием представления о сознании, не как о пас­сивном отражении, а как о действенном отпошенни к миру, неразрывно связанном с практикой.

Основываясь на такой концепции индивидуального со­знания, Soukal полагает, что трактовка проблемы созна­ния, предлагаемая Müller, является интеллектуалистической и основана на смешении понятий сознания индиви­дуального и сознания общественного, сознания как катего­рии социально-исторического порядка. Это вытекает, по мнению Soukal, из того, что, по Müller, содержанием со­знания являются только «общественные» отношения. Ин­дивидуальное же сознание, подчеркивает Soukal, отража­ет и ряд «внесоциальных» моментов. Общественное бытие создает предпосылки для формирования индивидуального сознания, причем бесспорным является то, что оно само оказывается одной из таких важнейших предпосылок. Но отождествлять индивидуальное сознание с его обществен­ными предпосылками, по мнению Soukal, столь же непра­вомерно, как отождествлять его с предпосылками физио­логическими (ошибка, которую, по мнению Müller, допус­кает Weinschenk).