Читать онлайн «Шизофрения: клиника и механизмы шизофренического бреда». Страница 27

У данного больного, наряду с банальными бредовыми идеями преследования, отношения, отравления, в процессе развития заболевания, которое скорее всего началось очень рано, развивается новая симптоматика, типичная для парафренических бредовых синдромов: ложные узнавания и фантастическое бредовое фабулирование, касающееся главным образом прошлого (конфабуляции).

Можно думать, что эти бредовые фантазии носят образный характер и соответствуют эйдетическому бреду, по А. Г. Иванову-Смоленскому, который связан главным образом с нарушениями в первой сигнальной системе.

Некоторые больные с данным синдромом были исследованы посредством специально разработанной нами модификации словесного эксперимента, преследовавшей цель выявления у больных образного мышления. Эта модификация заключалась в том, что больным предлагалось на слово-раздражитель отвечать не первым попавшимся словом, а описывать те образы или воспоминания, которые возникали у них в связи со словом-раздражителем. Учитывались реакции в пределах 12 секунд. Одни больные и при данной инструкции давали чисто вербальные или отказные реакции, больные с данным синдромом (с наклонностью к бредовому фантазированию) давали реакции, свидетельствующие о наличии у них образного мышления, иногда в виде ярких представлений, иногда в виде воспоминаний, то соответствовавших действительности, то носящих характер конфабуляций и фантазий.

Приведем наблюдение.

Больная Т., 48 лет. Работает на швейной фабрике. Находилась в больнице им. Кащенко в 1952 году. Из анамнеза известно, что больная росла живой, подвижной. Училась на курсах кройки и шитья. Работала портнихой. Из инфекционных заболеваний перенесла дифтерит, в 1945 году гонорею. Во время бомбежки в последнюю войну получила легкую контузию. Была замужем, муж погиб на войне; после этого были случайные связи. По характеру была добрая, веселая, общительная. Считала себя нервной, при менструациях бывали головные боли. После заражения гонореей стала «мнительной», казалось, что сотрудники между собой говорят про нее, считают заразной. Однако до последнего времени работала. Месяца за полтора до поступления в больницу больной стало казаться, что за нею следят, называют ее «лисичкой», «воровкой», «заразной». На работе кричали «шпионка». Стала портить работу, сожгла свои вещи, казалось, что ее отравили.

Со стороны соматической сферы явления цистита, в крови лимфоцитоз (48). Со стороны неврологической сферы небольшая анизокария, недостаточность конвергенции. В спинно-мозговой жидкости: цитоз 1/3, белок 0,33 0/00. Реакция Нонне-Аппельта +; Ланге 000122220, остальные реакции в пределах нормы, Р.В. отрицательна.

Неврологически — без отклонения от нормы (заключение невропатолога).

Психический статус: больная охотно вступает в контакт, но о своих бредовых переживаниях говорит неохотно, развертывает их лишь при расспросе и то неполностью. Жалуется на головную боль. Слышит замечания со стороны больных по своему адресу, например: «нос провалится», «академик идет». В дальнейшем появляются ложные узнавания, среди окружающих узнает врача, который лечил ее в детстве; в рентгеновском кабинете видела человека, к которому обращалась в 1946 году, отыскивая пропавшего мужа; его же увидела в приемной комнате во время свиданий. На прогулке видела каких-то ответственных лиц в военной форме, которые приходили сюда для нее и следили за порядком и за тем, чтобы ее лечение проводилось правильно; они приходили также ночью, среди них было одно лицо особенно ответственное. Что-то вообще делается для нее большое, от нее чего-то ждут. Считает себя способной, красивой, ее «отец тоже был особенным человеком». Иногда по ее словам у нее развертываются воспоминания, касающиеся ее прошлой жизни, припоминает отдельные события, появляются какие-то фантазии, например, что она королева и т. п. «Все, что читала и думала стоит перед глазами, как будто все так и есть», «все как-то невольно лезет в голову». Обо всех указанных переживаниях больная говорит отрывочно, речь не всегда достаточно последовательная, формальные способности резко не нарушены.

Больная лечилась инсулином, причем в процессе его проведения бредовые переживания побледнели. Выписалась со значительным улучшением.

Проведен словесный эксперимент до и после лечения, как по общепринятой, так и по модифицированной нами методике. До лечения словесный эксперимент дал низкие показатели: латентный период был равен 3 секундам (замедление); низших реакций было 14 %, многословных ответов в виде целых предложений — 18 %, повторение слова-раздражителя — 30 %. Четыре раза в словесном эксперименте из 50 слов повторялось слово «хорошо» и два раза слово «плохо». После лечения при том же словесном эксперименте получены лучшие результаты: латентный период остался таким же, но низших реакций оказалось всего 2 %, многословных — 14 %, повторения «слова-раздражителя» составили 10 %; прежняя стереотипия (повторение одних и тех же бессодержательных слов: «хорошо», «плохо») не отмечена. При проведении словесного эксперимента по видоизмененной методике до терапии получены результаты, указывающие на тенденцию у больной к образному мышлению (преобладание первой сигнальной системы).

Приведем некоторые данные из протокола исследования.

Слово-раздражитель. Словесная реакция. Лицо «Лицо отца, ясно вспомнила, как он лежит в постели». Двадцать «Двадцать лет. Ярко вспоминаю комнату и старика, от которого получила комнату в 20 лет». Лес «Вспоминаю, как была на лесозаготовках в первый год войны». Рождение «Рождение Валерика, как меня приглашали к ним, дорога…» (подробно рассказывает). Шпилька «Вспомнила, как я заняла квартиру и там были шпильки для вязания». Светлый «Я вспомнила, как шила сиреневое платье из крепдешина». Золотой «Перстень золотой. Я купила себе кольцо и сейчас вспомнила о нем». Племянник «Ясно вспомнила его». Боль «Боль в сердце, вспоминаю о себе».

Большинство словесных реакций (22 из 40) носило характер ярких образных воспоминаний, подобных приведенным, касающихся различных событий из прошлой жизни больной; некоторые, как последняя из приведенных, свидетельствовали о живой откликаемости сферы ощущений и лишь небольшое число реакций, носило вербальный характер.

После проведенного лечения тенденция к образному мышлению, выявившаяся в эксперименте, если не исчезла окончательно, то значительно уменьшилась.

Приведем некоторые данные из протокола.

Слово-раздражитель. Словесная реакция. Лицо «Знакомое». Боль «Причиненная». Двадцать «Двадцать пять». Лес «Сад» Светлый «Темный». Рождение «Хорошей мысли». Золотой «Перстень, человек».

Клиническая картина, а также успех от лечения инсулином (несмотря на наличие отдельных неврологических симптомов, которые невропатолог расценил как несущественные, и некоторых изменений в спинномозговой жидкости) говорят о том, что больная страдает шизофренией. Впрочем, наличие какой-то нерезко выраженной органической основы, на которой протекает процесс, и природа которой остается неясной, не исключается. Кстати следует указать, что мы нередко встречали нерезко выраженные неврологические симптомы при выраженных параноидных формах шизофрении, чаще с парафреническими синдромами.

Больная поступила в больницу с галлюцинаторно-параноидным синдромом, типичным для параноидной формы шизофрении вообще, однако в дальнейшем у нее можно было наблюдать формирование парафренического синдрома; больная стала отмечать у себя наплыв образных воспоминаний, относящихся к прошлой жизни, частично носящих характер конфабуляций; одновременно стали появляться ложные узнавания, а также тенденция к идеям величия. Словесный эксперимент по общепринятой методике обнаружил у больной большое количество «низших» реакций, говорящих за наличие торможения высших речевых форм, а также многословных, указывающих, по А. Г. Иванову-Смоленскому, на «иррадиацию возбуждения, вызываемую сигналом и растормаживающую данное в инструкции ограничение реагировать одним словом»[35]. Эта иррадиация возбуждения, как указывает И. П. Павлов, может быть связана как с усилением, так и с ослаблением раздражительного процесса, а последнее может быть следствием того же торможения. Проведенный в тот же период времени словесный эксперимент по видоизмененной методике обнаружил у больной ясную тенденцию к образному мышлению, что соответствовало и клиническим данным. Таким образом, принадлежность данного бреда к «эйдетическому», по терминологии А. Г. Иванова-Смоленского, связанному преимущественно с патологией первой сигнальной системы в ее взаимодействии со второй, не вызывает сомнения. Значительное уменьшение образного мышления в эксперименте вместе с побледнением бредового синдрома после проведенного лечения говорят за то, что это преобладание образного мышления носило патологический характер, было обусловлено процессуально.