Читать онлайн «Шизофрения: клиника и механизмы шизофренического бреда». Страница 17

Для некоторых больных общественные явления больших масштабов, которые также тесно связаны с деятельностью людей, принимают другой смысл по сравнению с тем, который они имеют. Так, например, в первый год Отечественной войны у бредовых больных, почти, как правило, мы встречались с отрицанием войны; военные события: воздушные налеты, бомбардировки, разрушенные дома и т. п. представлялись этим больным маневрами, театральным представлением и другими явлениями, подстроенными людьми либо для неизвестных целей, либо чаще всего для того, чтобы ввести их в заблуждение. Сюда же относится и так называемая бредовая дезориентировка, при которой больные, находящиеся в больнице, утверждают, что кругом происходит инсценировка, комедия, что окружающие больные и персонал — замаскированные актеры, родные подменены и т. д.

Таким образом, все приведенные клинические наблюдения убеждают нас в том, что в симптомах бреда отношения и особого значения имеет место нарушение второй сигнальной системы в ее взаимодействии с первой — их диссоциация с патологическим преобладанием первой над второй: смысл черпается не из слов, а из жестов, показываний предметов, действий и пр. В возникновении вышеприведенных симптомов значительную роль играет гипнотическое состояние коры, охватывающее именно те функциональные системы, которые имеют отношение к рече-мыслительной деятельности как специфически человеческой функции (вторая сигнальная система): при этом в расстройство закономерно вовлекается и первая сигнальная система, неразрывно связанная со второй. Наличие фазовых состояний обусловливает то, что ранее безразличные для больного раздражители (слабые раздражители), например, случайно услышанные слова, на больного оказывают действие одинаковое с обращенной к нему речью (уравнительная фаза) или даже более сильное (парадоксальная фаза).

Законно поставить вопрос, откуда же происходит эта тенденция «отнесения к себе» всех происходящих явлений в окружающем — особенность, характеризующая бред отношения во всех его стадиях и могущая находить в дальнейшем свое выражение в бреде величия? Нет никаких сомнений, что в основе этой тенденции лежат своеобразные патофизиологические механизмы, хотя на современном этапе развития патофизиологии мы не можем еще сказать ничего достоверного о их сущности. В порядке гипотезы можно предположить, что собственная личность (собственное «я») больного, патологически измененная, принимает для него при шизофрении характер патодинамической структуры, которая вместе с тем является «очагом большой деятельности» (Павлов[24]), притягивающим к себе все, даже безразличные раздражения, падающие на кору больших полушарий.

Бред воздействия является составной частью общего синдрома воздействия, который вследствие своей яркости и четкой отграниченности являлся предметом многочисленных исследований; он выступал в них под различными названиями: «синдром влияния» (Кронфельд), «синдром внешнего воздействия» (Клод), «чувство овладения» (Жанэ), «синдром психического автоматизма» (Клерамбо) и др. Впервые четкое описание его, как было указано в обзоре литературы, мы имеем у В. X. Кандинского.

Под бредом воздействия понимаются психопатологические явления, выражающиеся в следующих утверждениях больного: 1) мысли его не принадлежат ему, они внушены другими людьми; или его собственные мысли похищаются и узнаются другими людьми, («чувство внутренней раскрытости» Кандинского); 2) действия его исходят не от него, а от чужой воли, они тоже внушены ему; 3) тело его и процессы, происходящие в нем, являются объектом физического воздействия других. Отдельные больные говорят также о внушенных чувствах, образах, желаниях. Вообще все ощущения, переживания больного, физические и психические, могут казаться не своими, а чужими, являющимися результатом чужого насильственного психического или физического воздействия («отчуждение»).

Клинически различают бред психического и физического воздействия. Наиболее часто при бреде психического воздействия больные говорят, что находятся под гипнозом какого-нибудь лица или ряда лиц, которые подчиняют их волю своей, подчиняют их мысли или чувства, заставляют их делать или думать то, что хотят. При бреде физического воздействия больные чаще всего говорят о различных физических воздействиях на их тело (см. следующую главу). Часто оба вида бреда воздействия сочетаются в одной клинической картине, вследствие чего объединение их под одним общим названием вполне оправдано.

В настоящей главе мы будем говорить преимущественно о бреде психического воздействия. Последний в чистом виде по впечатлению автора встречается реже, чем бред физического воздействия. И та и другая разновидности бреда воздействия указывают на неблагоприятное течение шизофрении, иногда развивающейся в этих случаях на основе резидуальной органики (особенно бред физического воздействия) и плохо поддающейся лечению.

По сравнению с бредом преследования и отношения бред воздействия обладает одной своеобразной особенностью. Если в этих предшествующих формах бреда личность больного является объектом осуждения и гонения в пределах общечеловеческих взаимоотношений, то в бреде воздействия происходит необычное воздействие на тело больного (бред физического воздействия), или внедрение в самые интимные стороны его личности: чувства, мысли, волю — посторонней воли и мыслей. При этом сам больной часто уж не является только объектом различных действий, исходящих из человеческого коллектива, а невольно вовлекается самой интимной сущностью своей в эти действия: он принуждается мыслить, чувствовать, говорить, действовать под чужим влиянием. Эти особенности, характеризующие бред воздействия, заставляют с самого начала предполагать, что в основе его лежат более глубокие нарушения личности больного, чем в бреде преследования и отношения. В силу этого он наиболее патогномоничен для шизофрении.

Эти две стороны синдрома воздействия — воздействия извне и переживание изменения собственной личности — давали основание различным исследователям, после В. X. Кандинского, фиксировать внимание и переносить центр тяжести в объяснении сущности этого синдрома то на одной, то на другой из его особенностей. Одни авторы более подчеркивают момент воздействия, другие, к которым относится большая часть французских авторов, в своем учении о «психическом автоматизме» акцентуируют пассивность, безучастность личности больного к происходящим в нем психическим процессам — интеллектуальным, эмоциональным или волевым. Эта концепция психического автоматизма отличается, однако, неясностью и даже противоречивостью у различных авторов. Так, если одни пытаются психологически понимать его, сопоставляя переживание автоматизма при бреде воздействия с чувством «потери свободы» у психастеников (Селье, Жане), так как у них обычно отмечается слабость воли и потребность в чужом руководстве, — другие понимают его как органическое нарушение, имеющее патогистологическую и патофизиологическую основу. Так, для Клерамбо и Миньяра собственно бред воздействия является интерпретацией больным «автоматизма», который сам по себе обусловлен органически и физиологически.

Совершенно необоснованными являются попытки психологизирования синдрома воздействия, являющегося всегда выражением болезненного процесса. Представляя в своих рудиментарных стадиях некоторое сходство с невротической застенчивостью, он тем не менее клинически и патогенетически отличен от нее. Что касается теории психического автоматизма Клерамбо, то во-первых, патофизиологические и патогистологические рассуждения его о природе психического автоматизма являются чисто вербальными, не базирующимися на каких-либо объективных данных, во-вторых, эта теория не объясняет собственно происхождения бреда, сводя генез его ко вторичным интерпретациям больных. Кроме того, представления Клерамбо об анатомической (гистологической узко топической) основе синдрома не соответствует его клинической дифференцированности, иногда аффектогенной избирательности его появления и направления, придающей ему функциональный отпечаток. Можно думать, что в основе синдрома воздействия лежит тонкий дифузный процесс токсико-органического характера, вызывающий патодинамические изменения, обусловливающие нарушение глубоких основ личности. Эти патодинамические расстройства понятны с точки зрения учения И. П. Павлова, как нарушения правильного соотношения процессов возбуждения и торможения и формирования патологических условных связей. И. П. Павлов со всей определенностью указал на роль преобладания тормозного процесса с наличием ультрапарадоксальной фазы в генезе «чувства овладения» (относящегося к синдрому воздействия[25]).