Читать онлайн «Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть». Страница 67

Если мы потерпим неудачу в попытках сохранить полезную и богатую природу вокруг нас (как это пытается сделать внутри нашего тела червеобразный отросток), то природа захлестнет и опрокинет нас. Мы напрасно беспокоимся о сохранении природы – она сохранится и без нашего участия в течение по крайней мере миллионов лет. Живые организмы живут в горячих источниках, где температура превышает температуру кипения воды, и в холоде, способном заморозить наш костный мозг.

На самом деле нам стоит тревожиться о судьбе нашей собственной природы, нашего собственного естества, о наших связях с другими биологическими видами, связях, от которых зависит само наше существование. Вспомним еще раз Дюбо: «Если мы не сможем создать такую окружающую среду, в которой люди, а в особенности дети, получат возможность беспрепятственно проявлять все богатство и разнообразие своего генетического наследия», то мы проиграем как биологический вид. Но дело не только в том, что нашим организмам не хватает других видов и их разнообразия. Секрет, который я старался красной нитью провести через всю книгу, заключается в том, что наш организм и его жизнь имеют смысл только в контексте других биологических видов. Только глядя на другие виды и формы жизни, мы можем понять самих себя.

Некоторые способы наблюдения и понимания других видов настолько просты и заурядны, что мы о них просто забываем. Мы ставим эксперименты на мышах, морских свинках и крысах, потому что они настолько похожи на нас, что, поняв их физиологию, мы начинаем понимать работу собственного организма. Но истина гораздо шире. Многое из того, что мы узнали о себе, мы почерпнули не из опытов с лабораторными животными, а в природных лабораториях Амазонки, Серенгети и других мест, где дикие виды до сих пор спариваются, гибнут и бегут от хищников по своей собственной природной воле. В конце концов, именно в дикой природе видим мы доказательства влияния змей и хищников на эволюцию приматов. Знакомство с жизнью других биологических видов позволило нам найти объяснение существования нашего аппендикса. На примере термитов и других насекомых мы смогли лучше понять благотворную роль, которую микробы играют в нашем кишечнике. В муравейниках мы отыскали объяснение происхождения сельского хозяйства. Именно дикая природа помогает нам яснее и глубже понять жизнь нашего организма. Наше с вами существование имеет смысл только в свете нашего понимания общих правил и законов экологии и эволюции.

Насколько ценно для нас знание, почерпнутое из изучения дикой природы? Трудно дать точный ответ на этот вопрос, но я могу с уверенностью сказать, что, когда исчезает вид какой-нибудь мартышки и охотившиеся на нее хищники, когда вымирают змеи и редкие муравьи, мы каждый раз теряем волшебное зеркало, глядя в которое мы только и могли познать самих себя. Мы должны, мы обязаны сохранять заповедники живой природы, где истины о нас, людях, становятся очевидными. Если это означает, что мы снова должны заселить Великие равнины гепардами, чтобы вилорогим антилопам снова было от кого спасаться, то пусть будет так. Пусть стремительный бег этих красавиц еще раз напомнит нам, что наша жизнь – замечаем мы это или нет – связана и всегда будет неразрывно связана с дикой живой природой, откуда только и можем мы черпать нашу жизненную энергию.

Наши глаза устроены так, что мы можем смотреть только прямо перед собой. Это наследие эволюции, наградившей нас, охотников и собирателей, именно такими глазами. У нас слабое периферическое зрение – и нам трудно охватить весь контекст нашего существования; еще труднее нам обернуться назад, чтобы посмотреть, откуда мы пришли. Картинка никогда не будет абсолютно четкой. К счастью, мне удалось взглянуть на наш экологический и эволюционный контекст глазами других людей. В этом мне помогли многие.

Гарри Грин, Линн Исбелл, Герат Вермей, Джоэл Вейнсток, Филипп Трекслер, Сара Тишкофф, Диксон Депомье, Марк Шаллер, Кори Финчер, Рэнди Торнхилл и Маркус Рантала великодушно прочли разделы книги, касающиеся их исследований, и внесли в содержание множество ценных добавлений. Их исследования помогли мне лучше увидеть, какими мы были в прошлом и какими стали теперь. Морис Поллар, Филипп Трекслер, Джоанна Ламберт и Петр Наскрецкий часто и подолгу обсуждали со мной свои работы, делясь своими мыслями о взаимоотношениях людей с другими биологическими видами. Вильям Паркер не один раз прочитал книгу и глубже, чем прежде, погрузился в тайны человеческой жизни. Рид Данн, Грегор Янега, Джон Годвин, Ник Хаддад, Диана Данн, Джон Данн, Лиз Крейчи, Мэтью Крейчи, Майкл Гэвин, Джен Соломон, Филипп Картер, Петр Наскрецкий, Мелисса Макхэйл, Уилл Вильсон, Крэйг Салливен, Роберт Анхольт, Джон Ванденберг, Боб Гроссфелд, Нэш Терли, Марк Джонсон, Шерри Крейтон и Кевин Гросс читали книгу частями и целиком, помогая мне критическими советами и комментариями.

Я от души благодарен Шону Менке, Бенуа Генару, Нейлу Маккою, Шэнону Пелини, Майку Уайзеру, Нееми Гаррису, Джудит Кеннер, Саре Даймонд, Андреа Лаки, Иржи Хульцру, Магдалине Зоргер и другим сотрудникам моей лаборатории, которые были настолько тактичны, что, когда стучались в мой кабинет и не получали ответа, хотя явственно слышали стук клавиш, понимали, что надо уйти и вернуться немного позже. Дэмиэн Ши и Турман Гроув помогли мне, оповестив о книге каждый округ в Северной Каролине. Особую благодарность хочу выразить Виктории Прайор, без помощи которой эта книга была бы беднее и тусклее, а может быть, не состоялась бы и вовсе. Элизабет Дюссегор и Билл Страхан блистательно отредактировали текст. Я очень благодарен моей сестре Джейн за то, что все детство она провела со мной в лесу, когда мы воображали себя первобытными людьми, питались ягодами и мастерили орудия из найденных в лесу веток и сучьев – во всяком случае до того момента, когда мама звала нас к ужину.

Отдельная благодарность Луле и Гусу за то, что они были Лулой и Гусом и постоянно напоминали мне, какое это счастье – обладать своей собственной настоящей живой природой.

Спасибо Монике за то, что она сказала «да» на заднем сидении пикапа неподалеку от Эсперанцы, что в боливийской Амазонии. Сколько радости было в той поездке по джунглям!

Остается не до конца ясным, кто первым увидел останки. Этот момент напомнил спор главных героев фильма «Эббот и Костелло встречают мумию». Но справедливости ради следует признать, что первый зуб обнаружил Джен Сува из Токийского университета.

Были обнаружены и более древние останки, включая череп, возраст которого оценивается в шесть миллионов лет. Он был обнаружен в Чаде. Однако во всех этих случаях речь шла о мелких фрагментах скелетов. Немногое можно сказать по одному черепу, отделенному от остального скелета.

На самом деле близ села Арамис были обнаружены костные останки первобытных людей, относящиеся к четырнадцати различным временным периодам.

Уайт действительно считал, что ископаемое существо было раздавлено гиппопотамом.

Эта статья, озаглавленная «Australopithecus ramidus, новый вид раннего гоминида, обнаруженный близ Арамиса в Эфиопии», авторы: Тим Уайт совместно с Дженом Сува из Токийского университета и Берхане Асфавом из министерства культуры и спорта Эфиопии, была напечатана в научном журнале Nature (371: 306–308). В этой статье существо, известное ныне как Ardipithecus ramidus, было названо Australopithecus ramidus, то есть, другими словами, было причислено к новому виду уже известного рода. Новизна находки была в то время еще недостоверной. Название ramidus происходит от слова, означающего «корень» на местном наречии афар – применительно как к части растения, так и к происхождению человека.

Shreeve, J. The Evolutionary Road. National Geographic, June, 2010.

Отчасти вопрос о том, какая находка представляет собой «самого раннего» предка человека, является скорее лингвистическим, нежели научным. Самый ранний предок человека – одноклеточный микроб. Уайт и другие, говоря о «самом раннем предке человека», имеют в виду первый биологический вид, напоминающий человека больше, чем обезьяну.

Несмотря на то, что в наши дни плод древа познания чаще всего отождествляют с яблоком, биологи прошлого находили большое удовольствие в обсуждении других вариантов. Великий классификатор живого мира Карл Линней предполагал, что это был банан. Вероятно, сексуальная форма этого плода приятно возбуждала воображение Линнея. Другие биологи считали, что это была фига – такая же, какую ела Арди. Лично мне это предположение нравится больше. Во многих фигах можно найти погребенную в ней осу – великого опылителя растений. Эти осы – символ взаимодействия видов, нарушенного человеком.