Читать онлайн «Свой-чужой. Как остаться в живых в новой инфекционной войне». Страница 16

Сегодня практически любые антибиотики доступны, и обычно врачи назначают достаточно серьезные, сильные и дорогие антибиотики. Пациент доволен, что его лечат крутым антибиотиком ценой в 50 долларов за флакон, а врач доволен, что он все сделал правильно. На самом деле эти дорогие антибиотики, вероятнее всего, работать не будут! Почему?

Например, внебольничная пневмония (перевод с английского — community acquired pneumonia — звучит несколько коряво, но это официальное современное название), как правило, вызывается нетипичными микроорганизмами. Это не пневмококк, про который все слышали, а хламидии, микоплазма, масса других микроорганизмов, которые, по сути, не совсем бактерии, так как по некоторым признакам отличаются от классических бактерий. На них действует только определенный класс антибиотиков. Поэтому таким больным надо назначать антибиотики группы, родоначальником которой был эритромицин, люди постарше должны его помнить.

Теперь эритромицин снят с производства, так как он вызывал сильные аритмии. Его современные «потомки» совершенно безопасны, могут применяться даже при беременности и являются достаточно эффективными. Весьма действенны в случаях внебольничной пневмонии препараты, производные от доброго старого тетрациклина. Очень эффективны препараты типа таваника и его аналоги.

В новостях можно услышать, что где-нибудь в казарме от пневмонии умерли 10 новобранцев, потому что их плохо одетыми гоняли по плацу. Но от гонок по плацу не умирают. Вспышка пневмонии, вызванной микоплазмой, в казармах, студенческих общежитиях и других местах, где люди живут скученно, достаточно обычное дело. Если этих больных будут лечить любыми антибиотиками, кроме упомянутых групп, пусть даже сильными и хорошими, то ничего не выйдет — они микоплазму не покрывают. Зато копеечный тетрациклин (точнее, его производное — доксициклин) будет успешен. Врачи, которые не смогли вылечить этих несчастных пациентов, упускают это, не действуя по алгоритму.

Если у больного выраженная одышка, снижение кислорода в крови, воспалительная реакция, то его будут лечить уже в стационаре и применять другие антибиотики. В больнице, как правило, ему дают два антибиотика — один возмещает то, что не покрывает другой. Вторым обычно идет один из тех препаратов, которые действуют на микоплазму, хламидии и другие атипичные микроорганизмы. Конечно, скорее всего, возбудителем инфекции является пневмококк, но поскольку до получения результатов анализов это окончательно неизвестно, то необходимо подстраховаться.

Проходит несколько дней, и больному становится лучше. Вот тут врачу трудно подавить естественное желание повторить рентген и посмотреть, как там, внутри?

Однажды, во время работы в Америке, страховая компания отказала мне в оплате рентгеновского исследования легких больного с пневмонией, причем не повторного, а первого. Меня расспросили, слушал ли я больного трубочкой и услышал ли при этом хрипы, делал ли анализ крови, видел ли в нем признаки воспаления. Если больной не умирал, то зачем ему рентген? Диагноз и так был ясен. Я тогда страшно возмущался, даже кричал. А сейчас, по зрелом размышлении, понимаю, что у нас сотни тысяч больных пневмонией, сотни тысяч рентгенографий, огромные суммы денег тратятся на пленки при том, что в этих расходах часто нет необходимости. Обоснованием для рентгена в ясной ситуации бывает не желание визуализировать очаг, а убедиться, что там нет опухоли, которая спровоцировала пневмонию. Контрольный снимок нецелесообразно делать через 4 дня. Если, конечно, больному не становится хуже. Повторный снимок делаем не раньше, чем через 4 недели, если для этого есть показания. Зачем лишний раз облучать человека?

Раз уж мы живем в мире бактерий и вирусов, то надо, как было принято говорить раньше, «соблюдать правила социалистического общежития»! Мы, люди, пришли в их мир позже, как биомассы нас меньше, нас пока терпят и зачем нам нарываться на неприятности? Не так и много от нас требуется: принимать определенные превентивные и весьма необременительные меры: мыть руки, обрабатывать пищу, не загрязнять окружающую среду, делать вовремя прививки, ну и тому подобное…

Кажется удивительным, но не так и давно врач мог работать в морге без перчаток и потом, не помыв руки, пойти принимать роды! Во всяком случае, до сих пор студентам-медикам приводят этот пример, когда, наконец, обратили внимания, что пациентки таких врачей значительно чаще испытывали «родовую горячку». (Вот меня удивляет это «чаще»! Какие же должны быть мощные защитные силы организма, чтобы побеждать самые опасные бактерии, которые врачи тогда заносили в родовые пути женщины после вскрытия умерших!

Чаще… Не все поголовно, а чаще!).

Иммунитет иммунитетом, а судьбу и терпение микроорганизмов испытывать не надо! А. Н. Скрябин, выдающийся русский композитор и пианист, как-то выдавил прыщ на верхней губе и умер от молниеносного распространения стафилококковой инфекции! Всего в 43 года! Красавец, гурман и любитель прекрасного пола, новатор в музыке — все пошло прахом из-за какого-то прыща! (Все, конечно, относительно — через 2 года грянула революция, и как бы сложилась судьба потомственного дворянина и выпускника Московского военного кадетского корпуса, неизвестно!)

Мы все — носители различных форм стафилококка, от относительно безобидных до потенциально опасного золотистого стафилококка (в микроскопе он выглядит именно так, даже без искусственной окраски, отсюда и название). Стафилококки живут у нас на коже, в носоглотке и других местах (и даже в прямой кишке!). Множество людей страдают от фурункулов. (Фурункул — гнойное воспаление волосяного фолликула. Карбункул — несколько фурункулов, слившихся вместе). Больно, неудобно, некрасиво — добро бы: был и прошел, часто подобная инфекция рецидивирует. В подавляющем числе случаев тому виной именно золотистый стафилококк. Когда-то он успешно лечился пенициллином и схожим антибиотиком метициллином (вот были же старые, добрые времена!). Но уже в 50-х годах стали появляться формы, устойчивые к метициллину и, удивленные этим, наивные врачи ранней эры антибиотиков так и назвали эту разновидность: «золотистый стафилококк, устойчивый к метициллину», английская аббревиатура MRSA. Уж не знаю, по каким причинам эта аббревиатура применяется до сих пор: стафилококк сегодня устойчив не только к пенициллину и метициллину, но и к ряду других антибиотиков, а тот самый метициллин не применяют уже лет 30! Раньше MRSA-стафилококк встречался в основном в больницах и домах престарелых, сегодня большинство гнойничковых заболеваний кожи в нашей обычной, повседневной жизни вызывается именно им.

Сейчас идет реформа здравоохранения, акцент оказания медпомощи переносится со стационаров на поликлиники и амбулаторные пункты. Это совершенно правильно с точки зрения логики и экономики, это оправданно и с чисто медицинской точки зрения. С точки же зрения опасности присоединения внутрибольничной инфекции пребывание в стационаре больше 10 дней крайне опасно! Вы как себе этот стационар представляете? Храм медицины, где все моют специальными растворами, а врачи и сестры ходят в белоснежных халатах, масках и тапочках? Моют, конечно, и халаты носят, но толку-то что?! Подумайте: ведь на койке, на которой вы сейчас лежите, до вас уже умерли не один десяток людей! Их пытались спасти, кололи мощнейшие резервные антибиотики, но терпели неудачу! Итог: труп вынесли, а победившие бактерии остались! И хоть сто раз мой пол и стены, никуда они не денутся! Они в системе вентиляции, которая не столько их фильтрует, сколько разносит по корпусу из реанимации, в раковинах, душе, аппаратах искусственного дыхания (помните синегнойную палочку из первой главы?). Да, приходит санэпидемстанция, делает смывы, посевы… Знаете, почему они сквозь пальцы смотрят на явные иногда подтасовки результатов?

Выхода у них нет, иначе все больницы надо закрывать! Мне всегда смешно, когда посетителей не пускают в верхней одежде и просят надеть халат! Ведь они ничего плохого сверх того, что уже в больнице есть, занести никак не могут! Это посетителей надо защищать, это они должны просить: дайте халат, а то как я потом в этой своей одежде ходить буду! Например, за границей наши люди неизменно удивляются: почему в их госпиталях посетители проходят в верхней одежде, а врач зачастую без халата?! Потому что опасность не извне, а внутри, и рискуют не больные, а посетители! Даже болезни делятся на внутрибольничные и приобретенные в обычных, внебольничных условиях. Не слышали термин «внебольничная пневмония», например? Почему это настолько важно, что даже выносится в диагноз? Все просто: внутрибольничная инфекция лечится намного труднее и она намного опаснее, и тут сразу надо начинать с комбинации мощных зачастую резервных антибиотиков!