Читать онлайн «Пациент Разумный. Ловушки «врачебной» диагностики, о которых должен знать каждый». Страница 12

Кстати, а что там с информационными полями? Может, хотя бы они существуют? Снова обратимся к Дмитрию Мамонтову.

«Информационное поле – еще одно шарлатанское понятие. В физике оно вовсе не используется и потому является еще более четким маркером псевдонауки. Это, впрочем, вовсе не означает, что организм не имеет каких-либо полей, несущих полезную информацию. Например, организм человека имеет собственное электромагнитное поле – он излучает в тепловом диапазоне, а температура организма и отдельных органов применяется для диагностики. Слабые электрические и магнитные поля, улавливаемые чувствительными датчиками, лежат в основе таких методов, как электрокардиография (ЭКГ), электроэнцефалография (ЭЭГ) и магнитоэнцефалография (МЭГ). На магнитных полях и квантовых эффектах основана также магнитно-резонансная томография (МРТ)».

Все бы ничего, но при попытке дальнейших расспросов, например о сути нарушений, об их физиологической и биохимической основе, об устройстве датчиков, о происхождении эталонов, разговор с поклонниками биорезонанса возвращается к метастабильным системам, передовым технологиям, понимание которых доступно лишь избранным, – и так в бесконечном цикле.

С доказательной базой у биорезонанса большие проблемы. Найти в рецензируемых научных изданиях хоть какие-то данные о специфичности и чувствительности методики не представляется возможным, а без этого нереально определить ее диагностическую ценность. А проводились ли вообще такие исследования? Конечно. Медицина никогда и ничего сразу не отвергает: а вдруг пригодится (вы же еще не успели забыть рассказ про собак и голубей?).

Еще в 1990-е годы в Германии, то есть на родине методики, а также в Швейцарии все должным образом организованные и проведенные научные эксперименты показали, что биорезонансные приборы в принципе не в состоянии регистрировать и генерировать те сигналы и поля, которые описаны в сопроводительной документации к ним[47].

Строго говоря, одного этого более чем достаточно, чтобы закрыть вопрос биорезонансной диагностики и терапии раз и навсегда.

Если мы поищем в Кокрановской базе систематических обзоров[48] «bioresonance», то не найдем ни одного упоминания о нем. А сочетание букв MORA встречается лишь как часть имени или фамилии исследователей.

Так что никакой реальной научной базы – или даже близкой к реальной, но притянутой за уши, как у Фолля, – у биорезонансной диагностики нет.

В 2003 году мне довелось два месяца поработать в фирме, занимавшейся биорезонансной диагностикой и реализацией БАД по ее итогам, так что и с принципиальным устройством прибора, и с программным обеспечением, и с методами продвижения, и с информацией «для служебного пользования» я знаком очень хорошо.

Итак, сам аппарат – небольшая металлическая или пластиковая коробочка со светодиодами на передней панели. Есть также гнездо для наушников, которые прилагаются в комплекте. Как утверждают производители, в наушники помещены специальные триггерные датчики, которые «пеленгуют» особые излучения нейронов в различных участках головного мозга, а затем на основе этой информации на экране компьютера создается виртуальная модель организма в определенных цветах. Забегая вперед, могу сказать, что никаких датчиков при вскрытии амбушюр обнаружить не удалось.

Возникают и другие несостыковки. Математики начинают требовать немедленно номинировать изобретателей прибора на Нобелевскую премию[49] – за реконструкцию трехмерной структуры по двум неподвижным датчикам. Но если поподробнее ознакомиться с прилагаемым к приборчику программным обеспечением, выяснится, что картинки берутся из электронного анатомического атласа. Между тем врачу (или, как их чаще называют в подобных конторах, оператору) настойчиво рекомендуется акцентировать внимание пациента на том, что это модели лично его органов, построенные по полученным в процессе диагностики данным.

Кроме того, в руководстве говорится, что аппарат «позволяет сформировать заданную биоэлектрическую активность нейронов головного мозга, на фоне которой проявляется способность избирательно усиливать слабозаметные на фоне статистических флуктуаций сигналы и извлекать и дешифровать содержащуюся в них информацию». А это слегка противоречит заявлениям о том, что прибор исключительно безопасный, поскольку ничего не излучает. Вопросы – как тогда осуществляется воздействие на нейроны, кто проверял безопасность такого манипулирования клетками мозга и как датчик в наушниках умудряется одновременно работать и передатчиком – остаются без ответов.

Пациент садится перед экраном компьютера, в программу вводятся его жалобы, анамнез, результаты лабораторных исследований, в общем, вся имеющаяся медицинская информация. Затем на голову обследуемого надеваются те самые наушники, и процесс запускается. Около 30–40 минут на экране мелькают картинки из базы данных, где специальными пиктограммами отмечены «патологические очаги». Врачу-оператору при этом вменяется в обязанность находиться от пациента на расстоянии как минимум одного метра, чтобы не пересекались биополя.

Биорезонанс-орган

Пиктограммы варьируют от желтого треугольника до черного квадрата. Чем темнее цвет, тем выше показатель энтропии и тем хуже обстоят дела в данном органе или ткани. И если красная пиктограмма будет примерно соответствовать тлеющему хроническому процессу, то черный квадрат – это некроз или злокачественная опухоль.

После того как завершается «расшифровка сигналов головного мозга», перед оператором появляется перечень возможной патологии у пациента. Точнее, это называется списком эталонов по убыванию спектральной схожести. Не забыли? Ведь аппарат сравнивал непонятно откуда взятые эталоны с частотами, зафиксированными у пациента. Чем меньше спектральная схожесть, тем больше вероятность, что данное заболевание есть.

Список обычно немаленький, несколько десятков пунктов.

Ошарашенный страшными диагнозами человек готов на очень многое, чтобы от них избавиться. Избавление, как правило, предлагается на месте: прописывается курс биологически активных добавок.

Причем за отдельную плату можно проверить их совместимость с вашим организмом. По эталонным частотам, конечно же. А если доплатить еще, то часть нарушений можно скорректировать прямо из компьютерной программы. Например, избавить человека от грибка, обнаруженного бдительным триггерным датчиком в тканях головного мозга.

Вменяемые врачи, которые случайно попадают в эту систему, достаточно быстро начинают понимать, что главное во всем диагностическом комплексе – программа, а все остальное лишь «погремушки» для создания антуража.

Программное обеспечение представляет собой классическую экспертную систему принятия решений. Ведь, как мы говорили в первой главе, любой врач, собрав жалобы больного и тщательно опросив его, может с точностью до 70 процентов поставить предварительный диагноз. А если сюда добавить результаты анализов крови и мочи, точность может повыситься до 90 процентов.

Система анализирует возраст обследуемого, пол и данные анамнеза, введенные оператором, а потом выдает перечень заболеваний, которые – в соответствии с общемировой или российской статистикой – могли бы встретиться у этого пациента. Программа даже полезна, поскольку врач, например, может и не вспомнить, что у женщин тоже бывает подагра, а система ему напомнит, заметив соответствующие отклонения в анализах и соотнеся их с жалобами.

Это подтвердилось и во время съемок фильма «Шарлатаны». Мы пригласили к участию в картине известного российского бобслеиста и саночника, двукратного чемпиона Сочинской олимпиады Александра Зубкова. Спортсменов, тем более такого уровня, осматривают и исследуют от и до, причем регулярно, в лучших медицинских центрах. Оставалось лишь сравнить результаты, полученные в ходе нормального и альтернативного обследований. Задумка удалась на все сто: в лицо Александра никто не узнал, а скрытая камера позволила увидеть и услышать все, что происходило у псевдодиагностических приборов.

В процессе биорезонансной диагностики Александра долго опрашивали, заполняя электронный опросник.

Вопросы были очень подробными и касались всех органов и систем организма. Неудивительно, что в итоге у спортсмена нашли лишь незначительные отклонения в виде застоя желчи и «застоя ферментов» (как это увидели, интересно?), – но все-таки нашли. Помните критерий про отсутствие диагноза «Здоров»? Тот самый случай.