Читать онлайн «Четыре жизни академика Берга». Страница 51

Но самое поразительное состояло в том, что докладчик говорил не о каких-то необыкновенных, неизвестных еще человечеству открытиях, а о весьма тривиальных явлениях. В основе всех достижений кибернетики лежали обычные детальки, знакомые каждому технику из мастерской по ремонту радиоаппаратуры, — электронная лампа, индуктивность, конденсатор и сопротивление. Это они в начале века удивили ученых своей способностью рождать радиоволны и с их помощью служить средством связи. Это они, вернее — целый коллектив этих деталей, собранных в сложные схемы, сделали радиолокатор способным за много километров «увидеть» вражеский самолет или корабль, сообщить о его местонахождении и осуществить затем управление артиллерийским огнем, уничтожавшим эти корабли или самолеты. И вот в сороковых годах эти самые тривиальные детали продемонстрировали еще одну сторону своей, возможно неисчерпаемой, натуры. Множество таких контуров собранных вместе еще более изысканным образом, чем в радиолокаторе, могло уподобиться ячейкам человеческого мозга. Уподобиться в том смысле, что эти простенькие радиотехнические элементы могли проводить сложные вычислительные работы, брать на себя часть задач, свойственных до того лишь человеческому мозгу: делать выводы, переводить с одного языка на другой, анализировать сложные ситуации, прогнозировать будущее…

Согласитесь — с этим поначалу трудно примириться! Трудно поверить! Простейшие детали, организованные в огромные коллективы, названные электронными вычислительными машинами, оказались способными не только делать вычисления, но управлять чуть ли не чем угодно: самолетом, поездом, плавкой в доменной печи, цехом, заводом…

Первые шаги этих машин нагнетали удивление, страх и сенсацию.

Вот сухие факты:

1949 год. Нефтеперерабатывающий завод полностью управляется электронной машиной…

1950 год. Электронная машина управляет металлорежущим станком, изготавливающим сложные детали не по чертежам, а прямо по результатам расчета, который выполняет она же сама…

1953 год. Электронная машина пилотирует самолет по сложной траектории, представляющей собой неправильный четырехугольник. Машина управляет полетом более плавно и точно, чем летчик.

1954 год. Машина переводит отдельные, специально составленные фразы с русского языка на английский.

1955 год. Электронная машина переводит с английского языка на русский отрывки из книги по математике…

1956 год. Электронная машина виртуозно играет в «крестики нолики». Она обязательно выигрывает, если ей принадлежит первый ход…

1956 год. Электронная машина сочинила классическую сюиту в трех частях для струнного квартета.

1956 год. Кибернетический автомат, заменяющий и стенографистку и машинистку, выдает напечатанный текст речи оратора…

Мировая печать как могла раздувала одну сенсацию за другой. Это были почти такие же ошеломляющие сообщения, как последующие объявления ТАСС о запусках советских спутников и космических ракет. В то время такими ракетами были электронные вычислительные машины.

Сколько шума было поднято в зарубежной печати вокруг необычного приема, который устроили в Париже редакции двух журналов для участников Международной технической конференции! У входа гостей встречал не организатор приема, как обычно, а робот-автомат. Гость вручал ему свой пригласительный билет, и автомат громким голосом объявлял его имя и фамилию. В то же мгновение камеры телевизионных установок, нацеленные на пришедшего, передавали его изображение на нескольких экранах телевизоров в зале.

Угощали здесь тоже автоматы. Одни из них подавали бутер-броды и закуски, другие — напитки. Автоматическим виночерпиям приходилось довольно трудно: им нужно было менять состав коктейлей в зависимости от того, кто подходил к ним, мужчина или женщина. Однако механические официанты справлялись со своими обязанностями недурно…

За рубежом кибернетика сразу же приобрела шумную популярность. Она стала модой — немного пугающей, но очень притягательной. Некоторые художники, чтобы не отстать от времени, организовали нечто вроде «кибернетического» направления в искусстве. Даже церковь считала себя не вправе плестись в хвосте, и участники конгресса по кибернетике, происходившего в Бельгии, в Намюре, имели случай выслушать напутствия католической церкви.

Кибернетика стала даже пособницей рекламы. «Моды

1987 года, предсказанные роботом!» — кричало со своих страниц известное иллюстрированное издание. Сотрудники редакции американского журнала поручили вычислительной машине «Univac» определить женские моды на 1987 год. Ровно через

40 минут машина выдала результат — обобщенное описание характеристик женского платья. Вот оно: линии стиля ампир, идущие спереди назад на манер греческой одежды. Дневные платья длиннее, чем вечерние…

И писатели, конечно, дали волю своему воображению.

Однако кибернетические машины не внушали им оптимизма. Они не скупились на черные краски, описывали трагическую картину будущего человечества и предостерегали от общества мыслящих автоматов. Человека, говорили они, вытеснят машины. Наступит эра стальных людей…

Эта перспектива напугала даже создателя кибернетики Норберта Винера. Он задумался над средневековой легендой, рассказывающей, как живший во времена Рудольфа II пражский раввин Лев бен Бецалель создал Голема — глиняного раба, дровосека и водоноса. Вкладывая ему в рот записку с кабалистическим именем божьим, он оживлял его. Но однажды раввин ушел, позабыв вынуть записку, и Голем разрубил всю обстановку и затопил жилище. Потоп угрожал всей окрестности, пока сам раввин не уничтожил Голема.

Что, если кибернетические машины взбунтуются против человека?

Как показывают последние главы романа Винера «Искуситель», автор, вероятно, был бы не прочь уничтожить Голема, порожденного им самим. Но, создавая его, он не помышлял ни о какой сенсации. Все было очень просто, и в его исследованиях еще не возникло ни одного намека на приближение научного цунами…

ПРИ ЧЕМ ТУТ БОГ!

Летом 1946 года Винер был приглашен во Францию, в город Нанси, на математическую конференцию. По дороге он остановился в Англии, посетил своих коллег в Национальной физической лаборатории в Теддингтоне, в Лондонском, Кембриджском и Манчестерском университетах. И тут он впервые узнал, что в Манчестерском университете готовятся приступить к работам с быстродействующими вычислительными машинами. А в Национальной физической лаборатории еще мало кому известный Тьюринг развивает идеи, объединяющие воедино математическую логику и электронику. Винер с удивлением обнаружил, что здесь занимаются как раз тем, над чем он не раз думал и к чему привели его собственные работы. В голове его зрела мысль о книге, рассказывающей об общности законов, действующих в области автоматического регулирования, организации производства и в нервной системе. Винер даже договорился об издании такой книги с парижским издателем Фейманом из фирмы «Герман и К°».

Вернувшись в Америку, Винер приступил к работе над книгой. Но с первых шагов натолкнулся на трудность — как назвать предмет, о котором он хочет писать? Речь будет идти о заводах-автоматах с разветвленной системой контроля, регулирования и управления. По этой сложной «нервной» сети, немногим менее сложной, чем нервная система, осуществляющая связи внутри живого организма и его связь с внешней средой, будут циркулировать потоки сообщений о работе отдельных частей громоздкого аппарата.

Чтобы подобрать название новой науке, Винер стал по традиции искать какое-нибудь греческое слово, имеющее смысл «передающий сообщение». Сначала ему на ум пришло слово «angelos». Но на английском языке «angel» значит «ангел», «посланник богов». Это никак не подходило. Бог здесь был ни при чем. Какое же еще слово может подойти? И тут Винеру попалось слово «куbernetes», пришедшее, как он считал, из голландского языка и обозначающее «штурман».

Но и в голландском языке это слово было гостем. Задолго до нашей эры древние греки для навигации пользовались гребными и парусными судами. В те времена не было ни карт, ни компасов, ни лоций, ни точных часов, ни астрономических приборов для определения места вне видимости берегов — словом, не было ничего того, чем пользуются для навигации в наши дни. Гребцами были невольники. Вот и вся техника. Управлять такими кораблями, в особенности в свежую погоду и в открытом море, было настоящим искусством. Моряк по-гречески «наутес», командир корабля, от слова «хипер» — над, сверх — «хипернаутес», искусство кораблевождения «хипернаутика». Так в результате языковых мутаций и получилось слово «кибернетика». Отсюда же французское слово «гувернай» — руль. Даже наши предки в царской России называли правителей крупных областей губернаторами и эти области губерниями. Вряд ли они подозревали, что это искаженное греческое слово. Интересно, что слово «кибернетика», которое прозвучало как совершенно незнакомое, было давно хорошо известно ученым. Этим словом пользовался Платон. Его использовал французский физик Ампер, занимавшийся классификацией наук. Его применял и английский физик Максвелл в своем известном труде об автоматическом управлении. Но ни Норберт Винер, ни его друзья, работавшие над сложными проблемами автоматического управления, сопровождения и поражения воздушных целей, назвав новую науку об управлении и связи кибернетикой, не знали, что этот термин уже употреблялся в науке.