Читать онлайн «Вернер фон Браун: человек, который продал Луну». Страница 7

Двадцать четвертого марта 1947 года генеральный секретарь Федерации американских ученых У. А. Хигенботэм обратился к президенту Трумэну с требованием, чтобы запретить немецким специалистам, участникам проекта «Пейперклип», работать в частном промышленном бизнесе и преподавать в университетах и колледжах. В своем послании президенту он написал: «Благосклонность правительства США к этим лицам является оскорбительной для всех стран, воевавших вместе с США против нацистской Германии, для ученых, эмигрировавших в США из оккупированных стран, и для всех тех, кто пострадал от гитлеровских палачей, которым эти специалисты помогали ковать победу в кровавой бойне, развязанной в Европе». Федерация американских ученых считала, что «массовый ввоз ученых из Германии не согласуется с государственными интересами и внешней политикой Соединенных Штатов».

Первого июня 1947 года «Эль-Пасо таймс» опубликовала статью с названием «Нападки на немецких ученых из Эль-Пасо». В ней сообщалось, что конгрессмен-демократ из Детройта, Джон Дингелл, выступая в Палате представителей, резко критиковал как сам проект «Пейперклип», так и тех, кто задумал осуществить его в Соединенных Штатах. Он сказал: «Я никогда не считал и не считаю, что мы, американцы, настолько глупы, что должны импортировать бывших нацистов для того, чтобы они помогли нам укрепить обороноспособность нашей страны. Немец — это нацист, а нацист — это немец. Эти слова являются синонимами».

Через полстолетия после окончания Второй мировой войны эти высказывания американского конгрессмена кажутся слишком резкими и несколько наивными. Однако за несколько лет до того, как были сказаны эти слова, подобное мнение преобладало среди американских политиков, и его разделяли миллионы простых американцев.

В этой статье после слов Дингелла были приведена и другая информация, выдержанная в том же духе:

В британской прессе сообщалось, что немецкие ракетчики создавали ракеты, которые убивали английских женщин и детей, и что некоторые из немецких ученых, работающих в послевоенные годы в США, были замешаны в преступлениях не менее серьезных, чем те, за которые многие из нацистов были отправлены на виселицу.

Однако никаких конкретных фактов в этой статье не приводилось и даже не назывались имена тех немецких ученых, которые являлись активными членами Национал-социалистской партии Германии.

Для того чтобы как-то смягчить резкость высказанных мнений, авторы статьи привели в конце точку зрения высших армейских чиновников CШA. Последние заявляли, что немецкие специалисты работают на оборону США уже более года и за все это время никаких нареканий со стороны военного министерства в отношении «технического либо морального уровня» этих людей не было. Это, по-видимому, является следствием того, что перед немецкими учеными в Америке открылись «более широкие перспективы для исследований», чем в военные годы в Германии.

Прочитав эту статью, военные тут же сделали для себя необходимые выводы: если они желают удержать в Соединенных Штатах своих талантливых немецких контрактников, то должны представить их как образцовых иммигрантов и добропорядочных отцов семейств и ни при каких обстоятельствах не упоминать публично о нацистском прошлом этих людей.

Подобно другим знаменитостям, Вернер фон Браун тщательно следил за тем, чтобы его прошлое не стало достоянием американской общественности. О его жизни можно было прочитать во множестве статей. Фон Браун всегда с готовностью сотрудничал с теми, кто описывал его жизнь, и почти всегда просматривал окончательные варианты своей биографии с тем, чтобы якобы устранить имевшиеся в рукописях неточности. Несколько раз он и сам поведал о своем прошлом. При необходимости он мог исказить реальные факты, заменив их вымыслом. А почему бы и нет?

Когда он приехал в Америку, то все, что американцам удалось о нем узнать, исходило из уст самого фон Брауна, его друзей и коллег, а также следовало из официальных документов, которые американским спецслужбам удалось найти в Германии. Но многие, очень многие факты из жизни фон Брауна были сокрыты в тумане неизвестности, и причиной тому было то, что многие архивные документы сгорели во время пожаров в Германии либо были преднамеренно уничтожены нацистами. Если какие-либо документы еще и существовали, то, скорее всего, в советской зоне оккупации и поэтому были недоступны для американских армейских чиновников. Но самым интригующим в истории жизни Вернера фон Брауна до того, как он ступил на американскую землю, является, конечно же, не то, что он рассказал или сочинил о своем прошлом, а то, о чем фон Браун умолчал.

Иммигранты в подавляющем большинстве случаев были обычными людьми, приехавшими на заработки, крестьянами, мечтавшими ухватить приличный кусок земли, либо неграми, проданными в рабство. Лишь немногие из них были аристократами, которые, не выдержав ударов судьбы, отправились искать свое счастье за океан. Вернер фон Браун принадлежал именно к этой группе.

Родовое имя предков фон Брауна происходило от рыцаря Хенимануса Де Бруно, который жил в баварском городке Бранау в 1285 году. Впоследствии, на протяжении веков написание фамилии Бруно изменилось, и последняя писалась по-немецки как Brunowe, Bronav, de Bronne, Brawnaw и, наконец, превратилась в современную — Braun. Потомки рыцаря Де Бруно на протяжении нескольких столетий были лендлордами и владели крупными поместьями в Силезии и в Восточной Пруссии. Отец Вернера фон Брауна, Магнус Александер Максимилиан фон Браун (1878–1972), носил титул барона и, продолжая семейные традиции, являлся крупным землевладельцем и имел поместья как в Восточной Пруссии, так и в Силезии.

Мать Вернера фон Брауна, урожденная Эмми фон Квисторп (1886–1959), не могла похвастаться столь древней родословной, как ее супруг. Тем не менее род Квисторпов был известен в Германии не меньше, чем род Браунов. Семейство Квисторпов происходило из Швеции, но в течение нескольких веков представители этого рода жили в Померании и в Мекленбурге. В Германии многие из Квисторпов были известны как священники лютеранской церкви, как университетские профессора, как банкиры и как крупные землевладельцы.

Барон Магнус фон Браун женился на Эмми фон Квисторп в 1910 году. Спустя год Эмми подарила супругу первого сына — Сигизмунда. Годом позже, 23 марта 1912 года, Эмми родила в Вирзице, в провинции Позен, второго сына — Вернера Магнуса Максимилиана фон Брауна. В 1919 году в семье Браунов появился третий сын — Магнус.

Вернер родился за два года до начала первой мировой войны. В то время барон фон Браун занимал высокий пост в ландрате[2] провинции Позен. Первая мировая война стала катастрофой как для Германии, так и для семейства фон Браун. Германия, потерпев поражение в войне, была вынуждена отдать территорию провинции Позен Польше, которой эта территория принадлежала раньше. Брауны же потеряли свои земли.

После войны семейство фон Браун обосновалось в своем поместье в графстве Лёвенберг в Силезии. Живя в отдалении от столицы Германии Берлина, Брауны были защищены от политических и экономических потрясений, обрушившихся на многие города Германии в 1920-е годы. В течение десятилетия, прошедшего после окончания первой мировой войны, барону фон Брауну удалось стать известным в политических кругах Германии и занять пост министра сельского хозяйства.

Интерес юного Вернера фон Брауна к науке и технике пробудился в день его конфирмации в лютеранской церкви. В этот день Эмми подарила сыну телескоп. Остальное, по словам самого Вернера, уже было неизбежным следствием этого дара. «Итак, я стал астрономом-любителем, и это вызвало во мне необычайный интерес ко Вселенной. Я начал мечтать о том, чтобы сконструировать устройство, которое доставило бы человека на Луну». Этим устройством, конечно же, могла быть только ракета.

В мир ракетостроения Вернер фон Браун попал благодаря двум своим соотечественникам — Максу Вальеру и Фритцу фон Опелю, которые мечтали о славе и были увлечены идеей покорения космоса. Вальер написал книгу о космических путешествиях и ракетах. Опель же занимался в то время конструированием автомобилей, но прославиться на этом поприще пока не успел. Вальер привлек Опеля в качестве партнера для того, чтобы тот профинансировал его эксперименты с ракетами. В середине 1920-х годов твердотопливные или «пороховые» ракеты уже использовались в качестве сигнальных на морских судах. Вальер и Опель купили несколько таких ракет и начали устанавливать их на гоночных автомобилях и на мотосанях для движения по льду. Благодаря использованию ракет Опелю и Вальеру удалось побить существовавшие рекорды скорости. В результате им удалось сделать отличную рекламу для автомобилей Опеля и транспорта для будущих космических путешествий, о котором написал в своей книге Вальер.