Читать онлайн «Международно-правовые модели Европейского Союза и Таможенного союза: сравнительный анализ». Страница 48

Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, заключаемые Европейскими сообществами с государствами – нечленами Европейских сообществ, описываясь зарубежными авторами, наглядно демонстрируют неоднозначную оценку вытекающих из них обязательств, которую мы оцениваем достаточно критически. Так, применительно к Соглашению о партнерстве и сотрудничестве от 24 июня 1994 г. между Европейскими сообществами и Российской Федерацией и вытекающих из него обязательств А. Келлерманн утверждает, что его восприятие в рамках правовой системы Европейского сообщества будет зависеть как от европейской правовой доктрины, так и от внутреннего конституционного законодательства государств-членов и от интерпретации прямого действия и приоритета положений Соглашения о партнерстве и сотрудничестве от 24 июня 1994 г. над национальным законодательством[344]. Таким образом, в большинстве случаев различные виды международных соглашений с третьими государствами оцениваются институтами ЕС на их соотношение с acquis communautaire и возможность либо непосредственного применения в праве ЕС, либо определяют порядок и механизм их имплементации во «внутреннем» праве ЕС.

С точки зрения совершенствования организационно-правовых механизмов выполнения международно-правовых обязательств в Таможенном союзе представляет интерес практика Европейского Союза, которая, с учетом адаптации к правовой системе Таможенного союза и ЕврАзЭС может быть использована в деятельности указанных интеграционных объединений. В связи с этим необходимо отметить, что большой набор правовых средств имплементации международно-правовых предписаний способствует как эффективности самих международно-правовых актов, так и развитию национальных законодательств государств-участников. За последнее время в доктрине европейского права утвердилась позиция, что нормативные правовые акты ЕС не всегда являются лучшим способом реализации европейской интеграции. Помимо традиционных инструментов законодательного характера требуется развитие альтернативных способов, саморегулирования, координации и т. д.[345]

Международное право в последние десятилетия развивается чрезвычайно динамично: за последние полвека оно прошло в своем развитии путь не меньший, а может быть, даже и больший, нежели за свое многовековое развитие. Методологический инструментарий международного права постоянно совершенствуется, впитывая в себя лучшие доктринальные подходы и разработки. Модернизация и совершенствование самого международного права требуют эффективного сближения национальных законодательств для создания единого правового пространства, основанного на общепризнанных принципах и нормах международного права. При этом исследование механизма сочетания гибкости и подвижности в реализации предписаний международных норм, содержащихся в рекомендательных актах, в связке с международно-правовыми обязательствами занимали значительное место в доктрине международного права. Так, И. И. Лукашук, выделяя особый принцип целесообразности или пропорциональности, используемый при определении соотношения правового и неправового регулирования, отмечал, что «создание новых норм права – весьма трудоемкий процесс, а правовое регулирование не отличается гибкостью. Поэтому следует изучать возможность урегулирования более простыми средствами, например резолюцией международного органа или неправовым международным соглашением, договоренностью»[346].

В то же время, как справедливо отмечает К. А. Бризкун, наибольшую выгоду из реализации имплементации рекомендательных актов государство может извлечь при условии существования развитого механизма имплементации положений таких актов во внутригосударственное законодательство, формулирования критериев, в соответствии с которыми будет происходить определение положений рекомендательных актов, подлежащих имплементации, а также фиксации полномочий в этой сфере[347]. Можно согласиться с утверждением, что «в настоящее время в практике Российской Федерации отсутствует единообразный механизм имплементации положений рекомендательных актов международных организаций, под которым мы понимаем систему мер, предпринимаемых государствами и международными организациями в целях оценки целесообразности имплементации тех или иных положений рекомендательных актов, а также их реализации»[348]. В то же время Европейский Союз активно использует при сближении национальных законодательств способы, которые, изначально отражаясь в нормах «вторичного» права ЕС, имеющих юридически обязательный характер, в дальнейшем могут преломляться в актах «soft law», т. е. на «мягкой» основе к правовому регулированию подключаются специфические модераторы имплементационного процесса, которые и придают наибольшую эффективность правовой реализации норм Европейского Союза.

В правотворческой практике Европейского Союза широко реализованы и позитивно зарекомендовали себя такие способы сближения национальных законодательств государств – членов ЕС в различных областях, которые воплощены в том числе в решениях, регламентах и директивах Европейского совета и Европейской комиссии. При этом их можно называть альтернативными, исходя из характера специфической имплементации норм, отраженных в обозначенных актах Европейского Союза, которая помимо общеизве стных способов имплементации может выражаться в различных формах «мягкого права», широко реализуемых ЕС с государствами-членами, а также с третьими странами, не являющимися его членами. При этом альтернативные способы сближения национальных законодательств государств-членов чаще всего используются для имплементации определенной части права Европейского Союза (мы можем здесь равнозначно говорить – и европейского права. – Примеч. авт.), а именно материального права. Теоретически можно вычленить из всего массива права Европейского Союза две большие составные части, а именно институциональное право и материальное право.

Институциональное европейское право затрагивает проблемы политической, административной и юридической организации. Во-первых, нормы, касающиеся статуса, функций и полномочий различных органов и институтов Европейского Союза. Во-вторых, это нормы, касающиеся источников права и иерархии юридических актов в рамках ЕС: договоров и соглашений, регламентов, директив и решений.

Материальное европейское право включает в себя сущностные нормы европейского права, т. е. нормы, регулирующие поведение и деятельность индивидов и групп в различных областях, входящих в сферу применения европейских договоров[349].

В качестве примера можно назвать следующие нормативные правовые акты, принятые институтами Европейского союза и направленные на сближение национальных законодательств государств-участников:

• Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 2001/37/ЕС от 5 июня 2001 г. «О сближении нормативных, регламентарных и административных положений государств-членов ЕС в отношении производства, представления на рынке и продажи табачных изделий»;

• Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 2010/13/ЕС от 10 марта 2010 г. «О координации некоторых законодательных, регламентарных и административных положений, действующих в государствах – членах ЕС, относительно оказания аудиовизуальных медиа-услуг (Директива об аудиовизуальных медиа-услугах)»;

• Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 2009/65/EC от 13 июля 2009 г. «О координации законодательных, регламентарных и административных положений в отношении предприятий для коллективного инвестирования в обращаемые ценные бумаги (Директива о предприятиях коллективного инвестирования в ценные бумаги)»;

• Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 1999/45/EC от 31 мая 1999 г. «О сближении законодательных, регулятивных и административных положений государств – членов ЕС, связанных с классификацией, упаковкой и маркировкой опасных препаратов»;

• Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 97/68/ЕС от 16 декабря 1997 г. «О сближении законодательства государств-членов ЕС в отношении мер, принимаемых против эмиссии газов и загрязняющих твердых частиц от двигателей внутреннего сгорания, установленных на недорожных самоходных машинах»;

• Директива Европейского Парламента и Совета Европейского Союза 95/16 ЕС от 29 июня 1995 г. «О сближении законодательства государств – членов ЕС в отношении лифтов»;

• Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 94/25/ЕС от 16 июня 1994 г. «О сближении законодательных, регламентарных и административных положений государств – членов ЕС в отношении прогулочных плавучих средств».