Читать онлайн «Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1». Страница 36

В основном Берлин делает ставку на производства, лидировавшие в прошлом веке, включая станкостроение, автомобилестроение и т. п. Они же особенно подвержены мировой конъюнктуре. В этих областях немецким компаниям приходится конкурировать с быстро поднимающимися экономиками. Они вытесняют иностранную продукцию со своих рынков. В результате экспортоориентированные отрасли немецкой промышленности оказываются уязвимыми. Снижение деловой активности в других странах зоны евро и развивающихся странах сказывается на благополучии германской экономики в целом. Запустить же компенсирующий рост внутреннего потребления не так просто.

К тому же цифры низкой безработицы скрывают неблагополучные тренды другого рода. Семейные хозяйства привыкли меньше потреблять. Заработная плата искусственно сдерживалась долгие годы. Население стремительно стареет. Демографическая ситуация ой какая неблагополучная – она подкашивает перспективы устойчивого экономического роста (как показано в статьях «Спад, который не удастся остановить» из рубрики «Демография» и «Рынки успокоились, проблема осталась» из рубрики «Валюта»).

И еще один крайне опасный фактор – из-за невыборочного применения политики жесткой экономии Берлин недоинвестировал в национальную экономику огромные суммы. По некоторым подсчетам, они достигают 1 трлн евро[256]. (Насколько катастрофично недофинансирование сказалось на жилищном фонде страны, показано, в частности, в материале «И это называется жилище…» из рубрики «Только факты» текущего номера журнала.)

Это может иметь и для Берлина, и для ЕС в целом крайне негативные последствия. Тем более что даже такой авторитетный исследовательский центр, как Европейский совет по международным отношениям, утверждает: производительность труда в Германии в пересчете на час рабочего времени под воздействием перечисленных выше и некоторых других факторов упала почти до уровня 2007 г. «Такой стагнации» после Второй мировой войны ни разу не случалось…[257]

К сожалению, выводы о структурных слабостях и уязвимости германской экономики подтверждаются данными о неблагополучном положении, сложившемся в ее банковском секторе. Самая порочная банковская система Европы, за плечами которой длительная традиция плохого, недобросовестного управления, коррупции и предоставления денег под низкие проценты своим политикам, утверждают специалисты, – не в Италии, Испании или Греции. Она – в Германии. Это под впечатлением мощной немецкой промышленности германская социально-экономическая модель называется образцовой. Немецкие банки, напротив, относятся к числу наиболее проблемных. На их спасение требуется больше денег, чем на свое восстановление получили американские. Но с теми вроде все в порядке, а немецкие по-прежнему все еще пытаются оклематься[258].

С учетом этого в ЕС должны были бы обсуждать, как коренным образом перестроить банковскую систему Германии, подчеркивают авторы «Интернэшнл Геральд Трибюн»[259]. Вместо этого партнеры по интеграционному объединению и руководство ЕС обрушивают на Берлин водопад упреков по поводу того, что он медлит с объединением контроля над европейскими кредитными учреждениями. Формирование могущественного надзорного органа рассматривается всеми в качестве противоядия от усиливающегося неверия в будущее еврозоны, повторения кризисов, аналогичных поразившему регион, роста негативных явлений в функционировании мировой финансовой системы. Поэтому в ЕС особенно опасаются того, что Берлин помешает его созданию, стремясь не допустить плотного досмотра за своими банками, или же очень сильно размоет его полномочия. Для таких опасений, видимо, имеются достаточно веские основания.

Немецкие банки сильно вложились во все обесценивающиеся активы, начиная от американских вторичных бумаг на жилищное кредитование до греческих государственных облигаций. У них до сих пор на руках огромное количество невозвратных кредитов на недвижимость и рухнувшую судостроительную отрасль.

Они погрязли в скандалах, связанных с противоправным использованием инсайдерской информации, непотизмом, фаворитизмом, взяточничеством, другими злоупотреблениями. Так, на спасение баварского «БайернЛБ» (BayernLB) ушло 10 млрд евро из карманов налогоплательщиков. Уголовные дела заведены на многих его прежних руководителей. Они подозреваются как раз в противоправном использовании инсайдерской информации. Дело против шестерки ведущих менеджеров гамбургского «ХСХ Нордбанк» (HSH Nordbank) уже в суде. Им предъявлено обвинение в том числе в уклонении от налогообложения, преступном сокрытии информации о реальном финансовом положении Банка и потерях по займам, в частности предоставленным предприятиям захворавшей судостроительной отрасли, и т. д. Дюссельдорфский «ВестЛБ» (WestLB) под их грузом вообще разорился. А был третьим по величине в Германии.

Земельные банки и порядка 400 сберегательных касс страны, являющихся не чем иным как сберегательными банками, находятся под контролем (или в собственности) государства и местных политиков. 45 % банковского сектора вообще в руках правительства. Ему же принадлежит доля в 25 % во втором по величине коммерческом банке оплота европейской рыночной экономики. Естественно, что они обслуживают местные интересы, финансируют местные проекты, подчиняются политическим приоритетам хозяев, встроены в систему клиенталистских отношений. Это объясняет упорное сопротивление и неприятие реформы банковского сектора.

Крупнейшие банки имеют очень плохое соотношение собственных и заемных средств. Одно из худших на континенте[260] (это, правда, как посмотреть). Под каждый евро своего капитала они привлекают 50 евро заемных средств. Такое соотношение считается слишком опасным.

Рентабельность немецких банков по целому ряду причин низкая. Важнейшие из них – высокие издержки при низком проценте, под который выдаются кредиты, и слишком высокой конкуренции из-за чрезмерного количества банков, топчущих друг друга. Их множество. Это и полностью частные банки, и кооперативные, и сберегательные кассы.

Плюс к этому малые и средние предприятия Германии старательно избавляются от долгов. В результате спрос на банковские кредиты в стране падает. Немецким банкам приходится идти в периферийные страны ЕС и за его пределы, вкладываться в коммерческую недвижимость, транспортную отрасль и т. д., что увеличивает риски[261].

Немецкие банки спасает то, что экономика страны в целом в хорошем состоянии. Все в нее верят. У банков Германии, в отличие от испанских, итальянских и прочих конкурентов, нет проблем с привлечением средств для выдачи кредитов и займов своим клиентам. Но если бы не это, картина была бы совсем безрадостной. В относительных цифрах лишь четверть (25,1 %) национального ВВП ушла или была отложена на спасение своей банковской системы за период с 2008 по 2012 г. В среднем по ЕС, по данным Европейской Комиссии, – 40,3 %[262]. В Швеции – 41,8 %. Португалии – 45 %. Латвии – 46,2 %. Великобритании – 50,0 %. Нидерландах – 52,0 %. Испании – 53,6 %. Бельгии – 97,4 %. Дании – 256,1 %. Наконец, Ирландии – 365,2 %, что имело совсем уж катастрофические последствия для ее экономики. Но в абсолютных цифрах – колоссальная сумма в 646 млрд евро.

По этому показателю Германия – безусловный лидер еврозоны. Более высокий показатель только у Великобритании – 873 млрд евро. Однако это совсем другой случай. Даже знаменитая американская программа, о которой, в отличие от германской, так много говорили и писали, намного меньше. Установленный ею потолок – 700 млрд, но не евро, а долларов. Кстати, по данным бюджетного управления Конгресса, из них было реально израсходовано только 428 млрд долларов.

Несколько другой соблазн для того, чтобы нагнетать страсти по поводу не такого безоблачного, как хотелось бы, будущего ЕС, дает широкий спектр специалистов от постоянного автора Файнэншл Таймс Петера Шпигеля[263] до председателя крупной американской консалтинговой фирмы «Вильям Р. Родес Глоубал Эдвайсорз», бывшего первого зампредседателя «Ситигруп» Вильяма Р. Родеса[264]. Разница между ними только в том, что первый предупреждает и этим ограничивается. Второй же одновременно возмущается халатностью руководства ЕС, отважившегося отправиться в августе в отпуск как ни в чем не бывало. Главное, чтобы нынешнее кажущееся затишье и хрупкая стабилизация в еврозоне не скрывали, подчеркивают названные эксперты, что ЕС находится в окне тайфуна. Такая вероятность имеется. Если так, то расслабляться никак нельзя.

Вроде бы страхи, скрывающиеся за всеми алармистскими сценариями развития ситуации на европейском континенте, пишут они, совершенно не разделяются рынками. Биржевым игрокам, всему предпринимательскому сообществу абсолютно до фонаря, что периферия ЕС скатывается на дно политической нестабильности. Почти никто сколько-нибудь в явной форме на нее не реагирует. А ведь никогда в прошлом с политической устойчивостью и способностью адекватно реагировать на кризисное развитие событий там не обстояло так плохо.