Читать онлайн «Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1». Страница 22

Вот, например, перечень того, чего ждут от Франции взамен на согласие Европейской Комиссии дать Парижу отсрочку на два года для выхода на минимальный стандарт сбалансированного бюджета. Перво-наперво президент Франсуа Олланд обязуется сократить государственные расходы на 60 млрд евро[132]. Ужиматься придется все то время, пока он будет оставаться у власти. За счет чего: без сожаления придется пройтись ножницами по бюджетам 37 тыс. региональных органов и местных советов, которые традиционно служат источником влияния социалистической партии. Кроме того, он вынужден был пообещать реформировать пенсионную систему. На практике это будет означать, что французам придется работать дольше, чтобы получать столько же.

Далее, ему потребуется пересмотреть систему выплат по безработице, как равно и систему выплат всяких и всяческих социальных пособий. И та, и другая считаются слишком расточительными и неподъемными для государства, некогда стремившегося к поддержанию общества всеобщего благоденствия.

Другое направление реформ – принятие новой серии мер, направленных на либерализацию рынка труда и ослабление защищенности работника в его взаимоотношениях с работодателями (с учетом недовольства местных предпринимателей тем, что сделано: по их мнению, этого слишком мало). Оценивая вырисовывающийся курс, харизматический лидер Национального Фронта Марин Ле Пен, как пишет всезнающая «Файнэншл Таймс», вполне ожидаемо обвинила президента в предательстве национальных интересов, ласково обозвав его «либеральной марионеткой» в руках Брюсселя и Берлина[133].

Считается, что наиболее последовательно режима жесткой экономии придерживалась Португалия. Наряду с другими мерами, здесь, например, правительство подняло НДС на 77 %, и, начиная с 2011 г., были заморожены все пенсии свыше 250 евро. Пенсии свыше 650 евро – урезаны на 10 %. Кроме того, их обложили т. н. «налогом солидарности» в размере от 3,5 до 40 % (!). Правда, эти меры были восприняты как суровый, но необходимый шаг, чтобы пенсионная система вообще не рухнула и нынешняя молодежь впоследствии тоже могла получать из нее выплаты.

А вот предложения поднять пенсионный возраст и еще больше залезть в карман выходящим на пенсию государственным служащим такого понимания не встречают[134]. Как и связанные с дальнейшими увольнениями среди государственных служащих и переходом к удлиненной рабочей неделе[135]. Свидетельство тому – призыв профсоюзов к проведению в конце июня общенациональной забастовки.

(2) Режим жесткой экономии, предписанный всем странам ЕС, как входящим в зону евро, так и оставшимся вне ее, осуществляется с 2010 г. Казалось бы, улучшения, которые все от него ждали, должны были бы уже наступить. Не только для Германии и части северян, которые многие реформы провели заранее, сыграв в какой-то степени на упреждение, но и для всех. Не тут-то было. В том виде, в каком политика жесткой экономии проводилась все это время, она лишь усугубила положение. Приведем выборочные данные, позволяющие получить достаточно представительную картину сложившейся ситуации.

По состоянию на середину 2013 г. объем промышленного производства все еще был на 10 % ниже, чем в преддверии глобального экономического кризиса, разразившегося в 2008 г. (Падение в Греции, Испании и Италии составило 25, в Германии – 5 %.) За полдесятилетия перерабатывающая промышленность потеряла 3,4 млн человек из занятых в ней тогда 35,4 млн рабочих[136]. Крупнейшие ТНК, в том числе «Форд Мотор», «Дау Кемикл», производитель ветряных турбин «Вестас» и др. объявляют обо все новых и новых увольнениях[137].

Обанкротилось колоссальное количество малых и средних предприятий. Настолько большое, что крупные фирмы начали испытывать нехватку субпоставщиков. С производителями запасных частей также появились проблемы, что, естественно, существенно осложнило ведение бизнеса, как жалуются газете «Файнэншл Таймс», выражающей их интересы, крупные предприниматели.

Возникли трудности и на рынке квалифицированной рабочей силы. Уровень подготовки местных инженеров стал вызывать нарекания. Такого никогда не было. К тому же европейская система образования прекратила выпускать их в достаточном количестве. Производительный сектор одной только Германии испытывает нехватку в 70 тыс. инженеров. Руководство «Вольво Груп» с обеспокоенностью говорит о том, что до 2025 года компании понадобится 500 тыс. инженеров, которых неоткуда взять. Тогда как в Китае и Индии каждый год получают дипломы инженеров сейчас соответственно 400 и 100 тыс. молодых людей[138].

Европейские компании теснят конкуренты. Причем отовсюду: из США, Японии, Китая и т. д. Все они получили те или иные рыночные преимущества. Американские компании – благодаря доступу к дешевой энергии. Японские – из-за снижения курса иены. Китайские – вследствие использования дешевой рабочей силы, но уже не на сборке готовой продукции, а на производстве полного цикла, к которому они переходят в массовом порядке. Это ощутили на себе даже ведущие германские автоконцерны и производители коммуникационного оборудования[139].

За последние десять лет количество патентов, получаемых европейскими фирмами, выросло со 160 тыс. в год до 260 тыс. Китайскими за тот же период – с 80 до 650 тыс. Цифры могут быть обманчивыми. Свидетельствовать о деформациях и о чем угодно. Но все же…

Реагируя, Европейская Комиссия и государства-члены взяли курс на восстановление своего промышленного потенциала. Сейчас доля промышленного производства в ВВП составляет 15,6 %. Ими поставлена задача поднять ее к 2020 г. до 20 %. Для этого они разработали целую систему мер. На майском заседании Европейского Совета объявили о том, что будут добиваться снижения цен на энергоносители за счет создания подлинно единого рынка в этой области и усиления конкуренции. Ранее запустили подготовку схем, направленных на предоставление компаниям облегченного доступа к длинным деньгам. Вроде бы делают ставку на реформу рынка труда и увеличение капиталовложений в человеческий капитал и т. д. Однако пока относительный рост европейской промышленности, по признанию ведущих европейских промышленников, идет за счет новых предприятий и лабораторий, открываемых здесь внешними конкурентами, прежде всего из быстро растущих экономик[140].

Особенно пострадали отрасли промышленности, процветание которых зависит от роста благосостояния или, по крайней мере, от устойчивого экономического положения населения. В первую очередь автомобилестроение, стройиндустрия и т. д. Так, за годы экономического бума в Испании были построены современнейшие автозаводы. Однако в 2012 г. автосалонам удалось продать всего 700 тыс. новеньких машин. Это худший показатель с 1989 г. Если сравнивать даже с 2010 г., когда началась катастрофа с политикой затягивания поясов, падение колоссальное. В 2010-м были проданы 1,1 млн «железных коней». Улучшений не видно. За первый квартал 2013 г. реализовано всего 180 тыс. единиц – на 11,5 % меньше, чем за тот же период годом ранее.

И хотя автомобилестроители кое-как приспосабливаются, у них получается снижать издержки и потери во многом лишь благодаря прямой и косвенной нерыночной поддержке национальных правительств. Так, заводы, производящие марку «Seat» (элементарно борющуюся, кстати, за выживание), сократили текущие потери с 225 млн евро в 2011 г. до 156 млн. Но нужно учитывать, что испанское правительство оплачивает уже несколько раз возобновлявшуюся программу замены старых авто на новые и душит профсоюзы с их практикой коллективных соглашений. Фактически трудящихся принуждают договариваться с нанимателями о снижении заработной платы и минимизации социального пакета[141].

Резко ухудшились положение на рынке труда и ситуация с малым и средним бизнесом. На них снижение спроса и изменения в поведении потребителей, вызванные мерами жесткой экономии, сказались особенно тяжело. Так, Португалия испытывает самую тяжелую рецессию за последние 40 лет. Десятки тысяч малых и средних предприятий закрылись. Огромные аутлеты и супермаркеты – пантеоны консюмеризма стоят пустые. По данным национальной конфедерации предприятий торговли и сферы услуг, в 2011 и 2012 гг. уровень «смертности» магазинов составил 75 единиц в день. Согласно недавно опубликованному докладу известной аудиторской ТНК «Прайсвотерхаускуперс», за 2012–2013 гг. страна недосчитается 39 тыс. кафе и ресторанов. Это порядка 48 % от их общего числа[142].

Безработица подобралась к отметке в 19 % трудоспособного населения и продолжает расти. Среди молодежи она достигла 40 %. Как ожидается, с закрытием кафе и ресторанов еще 100 тыс. человек потеряют работу. Симптоматично, что на месте магазинчиков открываются ломбарды и точки скупки золота. Нищающее население вынуждено продавать нажитое ранее, чтобы как-то перебиться. Как пишут португальские экономисты и политологи, сумевшие получить профессорские ставки за рубежом, с 2000 по 2012 г. доходы на душу населения упали в стране сильнее, чем в Штатах за годы Великой депрессии 1929–1941 гг.[143] Внешний долг Португалии составил 110 % ВВП. Задолженность корпораций и домашних хозяйств – 200 %. Госдолг к началу 2013 г. превысил 123 % ВВП.