Читать онлайн «Правовое регулирование международных частных отношений». Страница 3

Вместе с тем следует отметить, что методология науки международного частного права долгие годы не являлась предметом собственно правового исследования. Можно констатировать, что следствием этого является определенная стагнация теоретических исследований в международном частном праве, неразвитость и неоднозначность имеющегося знания о природе и сущности отдельных правовых явлений в этой сфере.

Показательным примером в этом отношении является институт публичного порядка в международном частном праве. Высказанная более полутора веков назад Савиньи мысль[29], что «существуют некоторого рода законы, особая природа которых противится столь свободному общению правом между различными государствами»[30], породила столь огромное количество доктрин и концепций публичного порядка, что уже на рубеже XIX и XX вв. закономерно появились сомнения в оправданности существования этого института[31].

Проведенные в начале прошлого века теоретические исследования института публичного порядка в российской науке международного частного права были основаны именно на двух методах – формально-юридическом и сравнительно-правовом. Исследование А. Пиленко «Очерки по систематике частного международного права»[32] базировалось на применении формально-юридического метода и имело главной задачей доказать, что «основные понятия конфликтной техники (наприм., ordre public) должны быть введены в самый организм той системы, которая будет предложена для нашей науки»[33]. М. И. Брун, написавший монографию «Публичный порядок в международном частном праве»[34], в качестве основного метода исследования применил сравнительно-правовой метод, подвергнув правовому сравнению богатейший материал иностранной науки международного частного права по этому вопросу.

Весьма показательно, что результатом применения в вышеуказанных работах двух различных методов проведения правовых исследований явились выводы, совпадающие по своей сути. Оба ученых пришли к заключению о коллизионной природе института публичного порядка[35]. В этом нет ничего удивительного. Тождественность результатов правового исследования была обусловлена общим уровнем знания о правовых явлениях того времени, когда еще диалектический материализм не был признан, как всеобщий метод познания реальной действительности, разработка специальных методов правовых исследований находилась в начальной стадии, за исключением, пожалуй, формально-юридического метода, а частные методы правовой науки вообще еще не разрабатывались. В конечном итоге, именно неразвитость и неадекватность средств познания правовой действительности явились причиной весьма спорных выводов о природе и будущем института публичного порядка, и не только его.

Следует подчеркнуть, что последующие исследования проблем международного частного права, уже в советское и постсоветское время, также не отличались разработанность средств проведения правовых исследований. И опять же наиболее характерно это проявляется на примере института публичного порядка. Российская (советская) доктрина международного частного права не внесла ничего нового в познание сущности публичного порядка. Сформулированное Л. А. Лунцем деление концепций публичного порядка на позитивную и негативную[36] явилось, по сути, изложением концепции Л. Раапе о позитивной и отрицательной оговорках публичного порядка[37], которая, в свою очередь, есть следствие теории эффектов Кана и Цительмана[38]. Во всех последующих работах по проблемам международного частного права присутствовало лишь изложение концепции Л. А. Лунца без разработки теоретических вопросов доктрины публичного порядка.

Такое положение дел, характерное для науки международного частного права в целом, напрямую связано с неразработанностью вопросов ее методологии. Вместе с тем указанная постановка вопроса представляется более чем актуальной в силу процессов глобализации отношений в мировой социально-экономической системе и интернационализации связей и отношений в различных государствах, а также происходящего на этой основе развития международного частного права. Появляются новые правовые явления, призванные опосредовать усложнение, диверсификацию и углубление интеграционных процессов, имеющих место в отношениях между государствами, их юридическими и физическими лицами. Однако груз нерешенных теоретических проблем, связанных с более ранними правовыми явлениями, неизбежно сказывается и на разработанности новых правовых институтов. Так, в юридической литературе неоднократно высказывались идеи о тождественности позитивной оговорки о публичном порядке и сверхимперативных норм, которые являются сравнительно новым явлением в международном частном праве. Г. К. Дмитриева подчеркивает: «Нет никаких оснований считать, что “особо императивные нормы” действуют отдельно от “публичного порядка”. Они выражают позитивную оговорку о публичном порядке, которая… является зеркальным отражением негативной оговорки»[39]. Аналогичные идеи были высказаны Д. К. Мосс[40], В. Г. Ермолаевым и О. В. Сиваковым[41], Р. Х. Фолсомом, М. У. Гордоном и Д. А. Спаноглом[42] и рядом других авторов. Однако отождествление позитивной оговорки о публичном порядке и сверхимперативных норм говорит о теоретической неразработанности данной проблематики, отсутствии истинного знания о природе, сущности и содержании как публичного порядка, так и сверхимперативных норм. Отсутствие четкого научного представления о сути этих правовых явлений неизбежно будет приводить к их отождествлению с другими правовыми явлениями и, как результат, к ошибкам в правоприменительной практике. Уже имеются примеры отождествления недействительности правоотношений с иностранным элементом и публичного порядка[43]. Вместе с тем названные институты имеют различную юридическую природу, назначение в национальной правовой системе и различные цели правового опосредования общественных отношений.

Таким образом, весьма актуальной представляется постановка вопроса о дальнейшей разработке методов изучения правовых явлений в области международного частного права, адекватных предмету правового исследования, а также характеру и содержанию объекта правового регулирования, т. е. общественных отношений.

В качестве исходной теоретической посылки следует подчеркнуть, что в реальной действительности общественные отношения существуют не сами по себе, а в определенных взаимосвязях, взаимообусловленности и взаимовлиянии. Данный вывод основан на диалектическом подходе к любому исследованию, в том числе и в науке международного частного права. Как отмечает В. М. Сырых, указанный метод относится к одним из основных методов познания права[44], «…правовед рассматривает право в непрерывном движении, развитии, в его обусловленности социально-экономическими, материальными отношениями, в неразрывной связи с государством, идеологией и иными социальными явлениями»[45], правовые явления «а) детерминируются в конечном итоге материальными, экономическими условиями общества; б) связаны прямо или опосредовано с другими социальными явлениями; в) находятся в постоянном изменении, развитии; г) процесс смены одного исторического типа государства и права есть строго закономерный исторический процесс, предопределяемый противоречиями… общества и обусловленный его экономическим движением»[46].

Вместе с тем следование всеобщему методу диалектического материализма в познании правовой действительности является научным базисом правового исследования[47]. Объективные свойства познаваемой реальности, а также предмет конкретного исследования требуют применения специальных приемов и средств познания. «Подлинно научная методология означает такую реализацию творческого замысла, научной идеи, которая требует не любых, а строго определенных приемов исследования»[48]. При проведении исследований в сфере международного частного права прежде всего необходимо исходить из объективных свойств изучаемого объекта. Речь идет об объективных свойствах права в целом и международного частного права в частности.

Выполняя служебную роль, право призвано специфическими правовыми средствами опосредовать общественные отношения, которые в реальной действительности выступают объектом правового регулирования. Однако «…общественные отношения объективируются в праве не непосредственно, а системно опосредуясь всей структурной целостностью…»[49]. Именно системной объективацией общественных отношений обусловливаются системные характеристики правового опосредования общественных отношений и правовых явлений. Как подчеркивает С. С. Алексеев: «…объективное право и предстает в качестве инструмента (механизма) реализации и обеспечения воспроизводства данной общественной системы, ее устойчивого состояния в стабильном, непрерывно функционирующем виде во времени»[50]. Таким образом, в качестве объективного факта можно констатировать наличие системности правового регулирования общественных отношений, «право столь обширный и вместе с тем целостный социальный феномен, его разнообразные компоненты настолько органически между собой связаны, что оно выступает в реальной действительности именно как система, характеризуется всеми системными качествами»[51]. В свою очередь, признание этого факта обусловливает необходимость применения специальных приемов и способов познания этих системных свойств, ибо «метод юридической науки не может быть понят сам из себя, поскольку его собственное содержание – система правил, принципов познания, отражающих специфические закономерности познания государственно-правовых явлений, детерминируется закономерностями функционирования и развития данных явлений»[52]. В силу этого именно потребности познания указанных свойств требуют применения системного метода для исследования права. Особенно актуален системный подход для изучения проблем международного частного права, существенные черты которого предопределены его местом в национальной правовой системе – как ее подсистемы, призванной обеспечить правовое опосредование международного взаимодействия национальных правовых систем различных государств.