Читать онлайн «Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.». Страница 13

Определенную ценность для понимания сущности пенитенциарной политики Российского государства на различных этапах его развития представляет литературное творчество лишенных свободы. Содержание стихов и песен, которые были популярны у арестантов, может свидетельствовать о тех или иных приоритетах пенитенциарной политики государства. Так, в XIX в. песни каторжан отражали нелегкий быт в острогах. Вместе с тем через все эпохи проходит мысль о стремлении к свободе, раскаянии за содеянное. Этот, как и предшествующий, источник, еще не нашел своего места в такого рода исследованиях и практически до настоящего времени не применялся.

Кроме того, при выявлении тенденций развития пенитенциарной политики и формулировании соответствующих выводов автор использовал собственный опыт работы в уголовно-исполнительной системе СССР и России (в республиках Коми АССР и Туркменистане), что позволило с большей степенью объективности сопоставлять и оценивать исследовательские работы, а также материалы теоретического характера, содержание нормативных правовых актов, практику деятельности мест лишения свободы в нашей стране.

Использование указанных выше источников составило основу проведенного исследования, помогло автору в решении основных задач, поставленных перед исследованием.

Подводя итог анализу историографической и источниковой базы исследования, необходимо отметить, что обращение к теме, отдельные стороны которой лишь в последнее десятилетие стали предметом более или менее объективного исследования, поставило перед автором ряд проблем методологического порядка. Общий кризис исторической науки в рамках постсоветского пространства, связанный с поиском новых парадигм взамен подвергнутой критике советско-марксистской методологии, неизбежно поставил вопрос для каждого исследователя исторических проблем перед необходимостью определения своей позиции. В этом смысле многочисленные конференции, полемика в исторической периодике показывают возросший интерес к проблемам методологии научных исследований. Одновременно они демонстрируют большой разброс мнений, многообразие предлагаемых концепций, как правило, представляющих собой различные варианты заимствований из арсенала западноевропейской науки. В результате ситуация выглядит в значительной степени запутанной. Недостаточно проясняют ее и представители академических кругов, среди которых до сих пор не теряет актуальности дискуссия о том, был ли «кризис отечественной историографии в главном и основном порожден кризисом марксизма», либо же последний еще сохраняет свою научную и общественную ценность[150].

В обстановке методологической неопределенности, как нам представляется, заметны два основных вектора развития научных поисков. Прежде всего, значительная часть исследователей склонны более активно обращаться к достижениям смежных отраслей знаний. Автор также полагает, что именно это направление может быть более продуктивно в исследовании исторических проблем развития в России пенитенциарной политики, для чего необходимо обращение к вопросам юриспруденции, теории управления, административной деятельности и др. Параллельно идет также усвоение, а отчасти и переработка концепций, предложенных зарубежными историками. Конечно, в такой ситуации вряд ли вполне можно избежать опасности некоторых некритических заимствований, а также возникновения неизбежных элементов эклектизма при соединении разнородных идей и положений. И все-таки, как представляется, эти недостатки можно расценивать как естественные издержки той болезни роста, которую переживает российская историческая наука. Во всяком случае, мы полагаем такой подход более приемлемым, чем активно предпринимаемые рядом ученых поиски очередной «единственно правильной» теории, призванной радикально преодолеть существующий кризис и разрешить чуть ли не все противоречия современного этапа развития исторической науки. Как правило, в подобных случаях приходится сталкиваться с еще более некритичным привлечением концепций. Характерно, что последний вариант в основном реализуется в достаточно отвлеченных теоретических построениях, мало связанных с прикладными исследованиями.

С учетом изложенного исследование вопросов становления и развития в России государственной пенитенциарной политики целесообразно начать с разработки понятийного аппарата с тем, чтобы использовать единый подход при анализе деятельности мест лишения свободы на различных этапах исторического развития. Это представляется важным еще и потому, что содержание категорий, характеризующих пенитенциарную сферу, учеными различных поколений понималось не всегда одинаково. Следует заметить, что определение понятийного аппарата составляет одну из методологических основ настоящего исследования. При этом среди главных категорий, актуальных для данной работы, центральное место отводится понятию свободы, в связи с чем именно этой категории будет уделено наибольшее внимание.

Идея свободы как социальной ценности ярко заявила о себе в эпоху Возрождения, когда человечество начало освобождаться от религиозных оков. Локк, Гоббс, Спиноза, Руссо, Кант, Гегель, Маркс, Энгельс и другие известные мыслители, выражая и предвосхищая тенденции общественного развития, неизменно придавали свободе значение своеобразной путеводной звезды. Так, Гегель отмечал, что «всемирная история есть прогресс в сознании свободы»[151]. По словам Энгельса, свобода «является необходимым продуктом исторического развития». И далее он писал: «Каждый шаг на пути культуры (в понимании исторического развития человечества. – И. У.) был шагом к свободе»[152]. Кульминацией общественных настроений той эпохи можно считать буржуазные революции и, прежде всего Французскую революцию 1789 г. В ст. 4 Декларации прав человека и гражданина свобода значится в числе естественных и неотъемлемых прав человека. Придание свободе повышенного социального значения во многом можно объяснить тем, что в оси взаимоотношения МИР – ЧЕЛОВЕК акцент стал смещаться в сторону человека, который все больше осознавал себя как личность[153]. А личность, как верно подмечает А. И. Козулин, «не может существовать без свободы»[154].

Таким образом, в наше время свобода личности является высшим социальным благом[155], что зафиксировано в конституциях большинства стран, а также во многих международных актах[156]. Причем свобода как фундаментальная человеческая ценность провозглашается независимо от политического строя. Вместе с тем справедливо отмечается, что свобода представляет собой сложное социальное явление[157]. Так, если взять его в развитии, то, по мнению Э. Фромма, в XX в. мы переживаем эпоху, когда полученная человеком свобода, достигнув «критической точки», становится для него источником тревоги, страха, он чувствует себя одиноко, изолированно. От такой свободы он стремится уйти, предпочитая бо́льшую зависимость (от социального происхождения, от государства, от работодателя и т. д.) взамен на бо́льшую стабильность своего существования, спокойствие и безопасность.[158] Думается, однако, что данное явление вряд ли можно считать закономерным, во всяком случае пока оно не находит своего подтверждения в нормах права, хотя при этом нельзя не признать методологически верного подхода к качественным изменениям в понимании свободы.

Сложность свободы как социального явления и социального блага наглядно видна в ее философском осмыслении. Встречаются следующие наиболее характерные определения свободы: «свобода состоит именно в том, чтобы… быть в зависимости от самого себя, определять самого себя»[159]; «свобода – это основанная на познании необходимости способность выбора и деятельность с учетом этой необходимости»[160]; «свободу можно рассматривать как такое социальное пространство для жизнедеятельности субъекта, в котором отсутствует внеэкономическое принуждение и которое совмещается с подобными пространствами других субъектов»[161]; «свобода состоит именно в том, что мы можем действовать или не действовать согласно нашему желанию или выбору»[162]; «свобода – это возможность для человека по своему усмотрению удовлетворять свои материальные и духовные потребности, избирать место жительства и вид труда, общаться с другими людьми, устраивать семейную жизнь, быт и т. д.»[163]; «свобода есть познанная необходимость (закономерность), усвоенная человеком как закон его деятельности»[164].

Другие определения принципиально не отличаются от указанных. Следует также отметить, что в философских исследованиях свобода рассматривается во взаимодействии с такими категориями, как необходимость, ответственность, воля, возможность, равенство. В меньшей степени свобода изучена как ценность, благо, защищаемое законом; нас будут интересовать философские положения о свободе, прежде всего именно в этих аспектах, которые так или иначе отражены в праве как наиболее устойчивой форме закрепления преобладающих взглядов в обществе.