Читать онлайн «Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия». Страница 6

Отсюда следует, что правоприменитель всегда должен пользоваться не только формально определенными признаками преступления, то есть составом преступления, но обязательно проверять квалифицируемый акт поведения человека еще и с точки зрения наличия в нем признаков преступления. Это подтверждается существованием и содержанием таких норм уголовного права, как малозначительность деяния (часть 2 статьи 14 УК РФ), необходимая оборона, причинение вреда при задержании преступника, крайняя необходимость, причинение вреда под физическим или психическим принуждением, при обоснованном риске и при исполнении приказа (статьи 37–42 УК РФ). Все эти нормы объединяет то общее, что они содержат признаки, которые свидетельствуют об отсутствии общественной опасности совершенного деяния, хотя имеются формальные признаки какого-либо состава преступления.

В конструкции такого формально определенного признака состава преступления, как вина, также используется содержательный признак преступления – его общественная опасность. Так, в соответствии с частями 2 и 3 статьи 25 УК РФ для наличия прямого умысла в действиях виновного лица требуется установление осознания лицом общественной опасности своих действий (бездействия), что свидетельствует о необходимости обязательного обращения при квалификации умышленных преступлений к такому признаку преступления, как общественная опасность. Широко используется этот признак преступления, при назначении наказания, а также при освобождении от уголовной ответственности и наказания.

Требуется ли такое раздельное содержательно-сущностное и формально-определенное описание для характеристики уголовного наказания? Нам представляется, что практической необходимости в этом нет и вот почему. Преступление есть разновидность человеческого поведения, которое требует уголовно-правовой реакции со стороны государства лишь после его совершения. Для правоприменительных органов преступление всегда является фактом прошедшей действительности, которое наряду с огромной массой других фактов прошедшего существует для правоприменителя в настоящем времени в виде бесконечного количества изменений окружающей действительности, наступивших в результате совершенного преступного акта поведения.

Правоприменитель должен из этого огромного количества информации о прошедшем событии (преступлении) извлечь только те сведения, которые необходимы и достаточны для ответа на вопрос, было ли действительно совершено преступление, и если «да», то какое именно преступление. Именно потому, что преступление как реальное событие прошлого существует в окружающей действительности в виде чрезвычайно большого количества разнообразных признаков (последствий), правоприменителю требуется очень точное, прежде всего, формально-определенное описание каждого конкретного преступления. Это конкретное, формально-определенное описание является своеобразным трафаретом для того, кто должен в силу своего профессионального и служебного положения ответить на вопрос, а было ли в данном случае совершено преступление и какое это преступление? При этом, установив по формально определенному описанию наличие всех формальных признаков конкретного преступления в квалифицируемом поступке (акте поведения) лица, правоприменитель должен проверить также квалифицируемый акт поведения на наличие в нем также и главного содержательного признака преступления – его общественной опасности.

Для уголовного наказания такая ситуация не характерна. Наказание реализуется в настоящей действительности через поведение людей, определяемое установленными государством правовыми нормами, и это поведение непосредственно контролируется государством во время его реализации. Здесь нет необходимости опознания и «извлечения» из всего многообразия неконтролируемых государством актов человеческого поведения именно тех актов, которые требуют реакции в виде уголовного наказания (преступлений). Поэтому для уяснения содержания норм, определяющих каждый вид уголовного наказания и их применения на практике достаточно простого подробного описания видов наказания и правил их исполнения без деления такого описания на содержательное и формальное. Конечно, содержание любого вида наказания и правила его исполнения должны быть высоко формализованными, а общие признаки уголовного наказания должны быть сформулированы ясно и исчерпывающе. Однако не требуется жестко определенной и формализованной общей для всех видов наказания конструкции «состава наказания», аналогичной составу преступления.

Сказанное совсем не означает, что вообще нет необходимости выделять и анализировать признаки уголовного наказания. Конечно, для практического назначения и исполнения уголовного наказания достаточно подробного описания содержания и порядка исполнения каждого его вида. Но для научного анализа выделение признаков уголовного наказания, их различные группировки, а также сопоставление друг с другом и с другими социальными явлениями обязательно. В этом смысле рассмотрение признаков уголовного наказания в рамках «состава уголовного наказания», в принципе, возможно, нужно лишь стремиться к тому, чтобы такой анализ признаков наказания не был самоцелью, а способствовал продолжению процесса всестороннего и глубокого уяснения природы, содержания, назначения и влияния уголовного наказания как социально-правового явления на преступников, неустойчивых лиц и на все общество.

Мера государственного принуждения как признак уголовного наказания заключается в том, что по своему характеру уголовное наказание является разновидностью принуждения. Отнесение уголовного наказания к принуждению означает, что наказание применяется к лицу помимо его воли и желания. Оно навязывается человеку извне и не оставляет человеку выбора – независимо от того, согласен осужденный с назначенным ему наказанием или нет, оно будет к нему применено.

Иной взгляд на принуждение как признак уголовного наказания высказал В. К. Дуюнов. Он пишет: «Уголовное наказание, безусловно, как правило, связано с принуждением, но отнюдь не всегда и не обязательно. Наказание возможно и без принуждения. В современных условиях нам не кажется столь уж невероятным, когда человек, совершивший преступление… является добровольно с повинной и предает себя правосудию, имея в виду найти успокоение нравственным страданиям, искупить вину претерпеванием неблагоприятных последствий причиненного им зла. Наказание обеспечивается, когда это необходимо, возможностью государственного принуждения, но само, по своей сути, принуждением не является»[25].

Нам представляется, что В. К. Дуюнов не учел здесь следующее. Уголовное наказание адресовано сознанию, воле и чувствам, прежде всего осужденного лица, однако для его применения вовсе не требуется согласия лица, приговоренного к наказанию. Тот факт, что в некоторых случаях осужденный добровольно отдал себя в руки правосудия и с радостью принял назначенное ему наказание, не отменяет принудительного характера уголовного наказания. Все атрибуты наказания, связанные с его принудительностью, будут продолжать существовать (охрана и все режимные требования при лишении свободы, контроль поведения осужденного при исправительных работах и т. д.). В противном случае содержание уголовного наказания окажется в зависимости от того, добровольно или не добровольно принимает наказание осужденный, а это не предусмотрено действующими УК и УИК РФ.

В. Г. Швыдкий предлагает считать принуждение, насилие, которые реализуются через различные виды наказания, сущностным моментом всех видов уголовного наказания [26]. С этим трудно согласиться, так как само по себе принуждение, хотя и является неотъемлемой характеристикой уголовного наказания, вряд ли может считаться его сущностью. Во-первых, главный смысл (или сущность) уголовного наказания заключается все же не в подавлении воли виновного лица, не в насилии, давлении, нажиме[27], а также не в приневоливании, заставлении или вынуждении[28], на которые ссылается В. Г. Швыдкий, а в воздаянии виновному того, что он «заслужил» своими собственными осознанными действиями, в порицании его самого и его вредного поступка.

Во-вторых, принуждение со стороны государства может быть не только в форме уголовного наказания, но и в других правовых формах – например, административные или дисциплинарные взыскания, гражданско-правовая ответственность. Более того, государственное принуждение возможно в виде мер безопасности или социальной защиты, предусмотренных специальными правовыми нормами, и даже вне правовых рамок в виде, например, оперативного внеправового принуждения – репрессий. Уже в силу такого разнообразия самых различных мер, входящих в понятие государственного принуждения, оно не может быть сущностным признаком уголовного наказания, ибо по такой сущности невозможно будет отличить уголовное наказание от других, даже внеправовых явлений.