Владислав Толстых - Международное частное право: коллизионное регулирование

Читать онлайн «Международное частное право: коллизионное регулирование». Страница 15

Автор Владислав Толстых

Утверждается, что кумулятивные и альтернативные нормы в значительно большей степени учитывают материальную сторону отношения и, соответственно, содержание иностранного права. Однако вряд ли целесообразно говорить о выполнении даже этими нормами регулятивной функции. Как представляется, такие нормы просто учитывают тяготение отношения одновременно к нескольким правопорядкам и, соответственно, предоставляют судье возможность выбрать, какой из них является более близким применительно к конкретному делу.

В иностранной доктрине тезис о нейтральном характере коллизионной нормы является господствующим. Д. Гутман справедливо указывает, что коллизионная норма не должна быть «загрязнена» («pollue») учетом норм материального права. По мнению этого автора, сам принцип конструирования двусторонних коллизионных норм делает невозможным учет иностранного права, поскольку двусторонняя норма ориентирована не на конкретный иностранный правопорядок, а на неопределенное множество таких правопорядков.[59]

По мнению Б. Ауди, коллизионная норма имеет три основных характеристики:

1) она является нормой непрямого действия, т. е. не регулирует материальные аспекты отношения;

2) она способна отсылать к различным правопорядкам (механизм коллизионного регулирования является в принципе двусторонним, несмотря на наличие односторонних норм);

3) она является нейтральной нормой и, как правило, безразлична к содержанию права, к которому она отсылает[60].

П. Майер также отмечает нейтральный характер коллизионной нормы, указывая, что ей нет дела до того, как конкретно будет разрешен спор (другие признаки коллизионной нормы, выделяемые автором: двусторонний характер, абстрактность)[61].

Коллизионная норма и пространство. «Все юридические отношения, все правовые ситуации включают, по крайней мере в качестве вспомогательного, пространственное измерение… В то же время существуют юридические ситуации, главная цель которых – дробление пространства; пространство в данном случае выступает по отношению к этим ситуациям в роли основания, области или исходного пункта»[62], – отмечает Ж. Л. Бержель.

Субстанциональной особенностью коллизионного права является его глубокая связь с учением о пространстве и о способах взаимодействия тел. В этом смысле международное частное право гораздо ближе к геометрии, математике и физике, чем любая другая отрасль права. Действительно, только в международном частном праве проблема локализации объекта приобретает первостепенное значение.

В коллизионном праве вопрос о месте нахождения отношения – самый главный вопрос, определяющий развитие нормативного регулирования. Если в материальном праве, например в учении о сделках, учитывается, прежде всего, субъективная волевая характеристика отношения, то в коллизионном праве – его физическая характеристика. Действительность сделки, порядок ее заключения, степень ответственности и многие другие гражданско-правовые институты непосредственно связаны с категориями сознания и воли. Все, что относится к коллизионному регулированию, связано прежде всего с понятием «пространство». Именно поэтому исследователи проблематики коллизионного регулирования вынуждены находиться в серьезной изоляции от иных правовых дисциплин. Коллизионное право построено на идеях объективного пространства, а не на идеях субъективной воли.

Общая логическая цель коллизионной нормы, в отличие от нормы материального права, заключается не в определении интересов субъектов отношения, а в определении территориальной локализации отношения. Коллизионная норма устанавливает физическую (объективную) природу отношения, а не его волевую (субъективную) природу. В этом смысле коллизионные нормы представляют собой «сгусток» логических построений и не являются правом в обычном смысле слова.

Территориальная локализация отношения – это локализация его элементов в физическом пространстве, разделенном межгосударственными границами. В качестве основных элементов отношения, имеющих территориальное закрепление, выступают: субъекты отношения, их действия, объект отношения (предмет). Вторичными элементами отношения, т. е. выносимыми за рамки структуры отношения, являются: происхождение товара, место ведения переговоров, национальность перевозчика, язык контракта и др.

Эти элементы не закрепляются в качестве привязки, однако могут приобретать в ряде случаев самостоятельное значение: усиливать или опровергать основную привязку.

В целях процессуальной экономии и упрощения коллизионной модели законодатель закрепляет в привязке коллизионной нормы не комбинации элементов отношения, а один определяющий элемент, чья территориальная локализация в большинстве случаев определяет территориальную локализацию большинства иных элементов отношения. Этот элемент можно обозначить терминами: элемент-«лакмус», ведущий элемент, материнский элемент, «ведущее звено».

Строго говоря, целью коллизионной нормы является не установление близкого правопорядка, а определение этого ведущего звена, которое, скорее всего (но не обязательно), и находится в близком правопорядке.

Таким образом, коллизионная норма всегда условна и стремится предотвратить «большое зло посредством меньшего», поскольку в ней всегда закреплен только один элемент отношения. Возможны ситуации, когда территориальная локализация всех остальных элементов отношения осуществляется в ином государстве. Такие отношения можно считать аномальными, поскольку они скорее исключение, чем правило. Для решения коллизионной проблемы данных отношений ГК РФ и другие нормативные акты, содержащие коллизионные нормы, закрепляют альтернативные коллизионные нормы, нормы-«опровержения» (ч. 2 ст. 1211 ГК РФ – «если иное не вытекает..») и общие гибкие коллизионные нормы (ч. 2 ст. 1186 ГК РФ).

Выявление территориальной локализации отношения важно для определения двух моментов, связанных с правом:

1) правовой опосредованности отношения. Там, где отношение в большей своей части локализовано, оно в большей степени подвержено влиянию норм права, в том числе и публичных, которые прямо или косвенно определяют материальное содержание отношения;

2) наиболее эффективно регулирующего отношение правопорядка. Если отношение в большей степени подвержено влиянию определенного правопорядка, соответственно, оно в наибольшей степени адаптировано к нему. Данный правопорядок будет выступать применительно к отношению как наиболее точная система координат.

Близкий правопорядок, таким образом, формирует отношение и оценивает его.

Глобализация, унификация права международной торговли, близость правовых систем, диспозитивность норм гражданского права делают в ряде случаев вопрос о выборе правопорядка – академическим вопросом, не влияющим на содержание прав и обязанностей.

Среди прочего этот факт влечет возможность установления альтернативных привязок, а также иные формы отказа от строгого требования установления и учета близкого правопорядка.

Пробелы в коллизионном регулировании. Есть ряд ситуаций, которые не могут быть урегулированы коллизионными нормами. Их можно разбить на две группы:

1. Ситуации отсутствия коллизионной нормы для определенного общественного отношения (применительно к российскому законодательству примером может служить договор мены).

2. Ситуации дефектности коллизионной нормы. По П. Майеру, дефектность привязки имеет место, если привязка отсутствует в данном деле (коллизионная норма отсылает к праву государства гражданства, а лицо является апатридом), привязка неизвестна (необходимо решить вопрос о вещных правах на движимое имущество, а место его нахождения неизвестно), привязка не в состоянии определить применимый правопорядок (движимое имущество находится в открытом море)[63].

Обе ситуации должны решаться на основе одних методов, главным из которых является применение гибкой коллизионной нормы. Несмотря на то, что современное законодательство закрепляет такие нормы, применительно к выделенным выше ситуациям можно говорить о наличии пробела в правовом регулировании, поскольку использование гибкой коллизионной нормы с процессуальной точки зрения близко к использованию аналогии права.

Для отечественного международного частного права наиболее известной является ситуация, связанная с определением применимого права для договора мены. Рассмотрим ее более подробно.

Действительно, в отечественном праве нет прямой нормы, посвященной этому вопросу. Часть 2 ст. 1211 ГК РФ, отсылающая к праву стороны, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, не подходит для применения в данном случае. Какую сторону считать стороной, осуществляющей решающее исполнение? По общему правилу такой стороной является сторона, совершающая действия, имеющие определяющее значение для идентификации сделки в качестве определенного гражданско-правового договора. В купле-продаже такой стороной является продавец, в аренде – арендодатель и т. д. Исполнение должно быть решающим на момент определения содержания договора, т. е. на момент его заключения и, соответственно, определение стороны, осуществляющей решающее исполнение, должно также осуществляться в момент заключения договора, а не в момент его исполнения. Поэтому практику МКАС при ТПП РФ, основанную на признании недобросовестной стороны (неисполнившей обязательство) или добросовестной стороны (исполнившей обязательство) стороной, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, следует признать неправильной. Кроме того, как правило, добросовестность (исполнила ли сторона условия договора) определяется после выбора применимого права и зависит от него, а не наоборот. Мы не можем сначала указать недобросовестную сторону, а затем применить ее право, потому что часто в зависимости от того, какую правовую систему мы будем использовать, зависит вопрос о добросовестности.