Читать онлайн «Криминология: конспект лекций». Страница 14

В 1839 г. французская академия морали и политических наук в Париже предложила в качестве задачи для исследования раскрыть путем прямого наблюдения, каковы те элементы в Париже или в ином крупном городе, из которых состоит часть населения, образующая опасный класс вследствие своих грехов, невежества и бедности. Г.А. Фрейгер, сотрудник полицейской префектуры Парижа, в труде «Опасные классы и население больших городов» составил «моральную топографию», т. е. описал образ жизни, взгляды и привычки тех, кто, по его мнению, образует опасный класс французского общества. (Естественно, что используемое Фрейгером понятие «класс» существенно отличается от этого же понятия, употребляемого и философской, и в марксистско-ленинской литературе.) Фрейгер пришел к выводу, что бедняки представляют собой ту же опасность для общества, что и действительные преступники, от которых, по убеждению Фрейгера, их мало что отличает. К числу таких «опасных элементов» он отнес почти восьмую часть рабочего класса Парижа. С большой убежденностью Фрейгер приписал моральным дефектам личности те жалкие условия, в которых находились эти люди.

В это же время в Великобритании вышла книга Г. Мейхью «Рабочие и бедняки Лондона» с подробным описанием тех, кто работал и содержал себя, в отличие от тех, кто, по мнению Мейхью, не мог и не хотел работать, с изложением биографий преступников, воспроизведением социальной и моральной атмосферы, в которой они выросли и провели всю свою жизнь. Ясно осознавая важность условий жизни в этой среде, Мейхью тем не менее, как и Фрейгер, указывал, что «главным фактором был отказ паупера, или преступника, работать, отказ, обусловленный внутренним моральным дефектом». Так «человек преступный» обретает новое обличье – представителя особой расы (класса), морально ущербной и злобной, живущей за счет нарушения «фундаментальных законов упорядоченного общества», в котором каждый должен содержать себя честным и прилежным трудом. Те, кто не делают этого, – «бродяги, варвары, дикари», движимые злой волей и склонные к преступлению.

Возникновению нового представления о личности преступника, а следовательно, и о причинах преступности, предшествовал один из наиболее грандиозных в истории социальных переворотов – смена феодального строя буржуазным, замена религиозного мировоззрения философией гуманизма и просвещения. Вопреки религиозным догмам и теологическому пониманию причинности человеческого поведения философы-просветители сформулировали понятие преступления как акта свободной воли человека, где он не игрушка в руках высших сил, но сознательно действующий и свободный в своих поступках индивидуум. В этот период радикально меняется представление об обществе, о природе человека. В центр системы общества помещается человек, наделенный неотъемлемыми правами, который «по природе обладает властью... охранять свою собственность, т. е. свою жизнь, свободу и имущество, от повреждений и нападений со стороны других людей». Право собственности выступает здесь как данная от природы характеристика человека, забота о своем благополучии – законный центральный мотив его действий. По этим параметрам выстраивается и шкала этических ценностей, наполняются новым содержанием понятия добра и зла, добродетели и порока, которые отныне не потусторонние, внеземные категории – они вытекают из самой природы. При этом зло, порок, преступление – это нарушения естественного, нормального, разумного порядка вещей. Собственность, ее свободное приобретение и обладание ею становятся объективно олицетворением позитивного действия и поведения, а посягательство на собственность – столь же естественным, натуральным преступлением. Истоки преступления, как и истоки добродетели, – в самом человеке. Как выразился по этому поводу Ж.Ж. Руссо: «Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать».

Выражая прогрессивные для своего времени взгляды, итальянский просветитель и гуманист Ч. Беккариа в своих трудах выводил сферу отправления уголовного правосудия из религиозно-феодальных догм.[9] Он ограничивал господство феодально-полицейского государства, церковной юстиции над людьми, утверждая, что им подвластны и подсудны лишь дела людей, но не их души. Дела подсудны только тогда, когда они реально вредны обществу, и закон ясно и прямо говорит об этом. Закон же должен быть обязателен и для граждан, и для правителей.

Антропологические концепции причин преступности. По убеждению тюремного врача, итальянца Ч. Ломброзо, в чертах преступника присутствуют характерные черты примитивного, первобытного человека и животных. «Преступник – это атавистическое существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животных». Эти инстинкты обладают отчетливо различимыми физическими чертами. По утверждению Ломброзо, прирожденные индивидуальные факторы – основные причины преступного поведения. На основании таких умозаключений Ломброзо разработал таблицу признаков прирожденного преступника, т. е. таких черт (сигм), по которым, выявив их путем непосредственного измерения физических параметров того или иного лица, можно было, как он верил, решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нет.

Нетрудно увидеть в этой концепции перенесение эволюционно-биoлогической теории развития видов Ч. Дарвина в сферу изучения преступности. В самом деле, если эволюционно человек произошел от человекоподобной обезьяны, затем пережил стадию первобытной дикости, то существование преступников можно считать проявлением атавизма, т. е. внезапным воспроизведением в наше время, среди современных, цивилизованных людей первобытных людей, близких к своим человекообразным предкам. К тому же и у Дарвина находили такое высказывание: «В человеческом обществе некоторые из наихудших предрасположенностей, которые внезапно, вне всякой видимой причины проявляются в составе членов семьи, возможно, представляют собой возврат к первобытному состоянию, от которого мы отделены не столь многими поколениями».

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у преступника особых физических черт, отличающих его от всех остальных современных людей и сближающих с первобытным человеком, не более чем миф. Теория Ломброзо и вытекающие из нее современные мистификации исходят из предположения о том, что между некоторыми физическими чертами и характеристиками организма человека, с одной стороны, и преступным поведением – с другой, существует определенная зависимость, что моральному облику соответствует и физическое строение человека. Следует указать, что в повседневном, бытовом сознании, отчасти в художественной литературе и других произведениях искусства (не самого высокого уровня), действительно фигурирует стереотип преступника ломброзианского типа (фигура злодея), которому противостоит добродетельный герой, чье физическое преимущество всегда дополняется преимуществом моральным. Однако никакого научного обоснования такие совпадения, конечно, не имеют.

Логический путь познания причин преступного поведения.

Традиционно в криминологии следовали по пути выявления и изучения причин конкретных преступлений. Однако в дальнейшем становилось все более очевидно, что выяснение причин конкретных преступлений, которые усматривались в антиобщественной установке, антиобщественной мотивации или взаимодействии нравственных дефектов личности с конкретной жизненной ситуацией, а затем на этой основе установление обобщающих выводов – ложный, недостаточно методологически обоснованный способ познания. Развитие общества подчиняется объективным социальным законам. Эти законы определяют развитие конкретных людей, их психологию. Сложнейшая система общественных отношений, развивающаяся по объективным законам, образует социальный контекст, в котором живет и действует индивид. Именно она в конечном счете определяет его развитие как личности. Следовательно, методологически правильнее изучать причины конкретных преступлений лишь на основе познания причин преступности в целом, применяя метод восхождения от абстрактного к конкретному. Суть данного метода заключается в первоначальном выделении в ходе исследования основной абстракции, выражающей главную связь изучаемого предмета. Такой абстракцией служит категория социального противоречия. Не случаен поэтому вывод о том, что через познание причин индивидуального противоправного поведения невозможно объяснить причины правонарушений в целом; наоборот, только совокупность общественных условий жизни людей дает понимание поведения отдельных личностей.