Читать онлайн «Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления». Страница 17

Каждый из отмеченных периодов может быть разбит на более мелкие этапы, отражавшие нормативные и институциональные изменения в государственно-правовом развитии. Однако именно ключевые этапы конституционной истории России, отличающиеся сущностными характеристиками и лежащими в их основе правовыми принципами, следует рассматривать в качестве исторических форм российского конституционализма.

В современной юриспруденции и публичном праве существуют различные подходы к определению конституции и конституционализма. Тем не менее, не вызывает сомнений, что такие явления, как конституционное право и конституционализм берут свое начало, проистекают от термина «конституция» как с формальной, так и с содержательной стороны. Поэтому очень важно выявить точки соприкосновения в понятийном ряду «конституция – конституционализм – конституционное право», показать их родословное древо, а также особенности восприятия и использования этих терминов в процессе развития российского государства и общества.

Конституционное развитие России не опиралось на однажды принятую конституцию, которая стала бы постоянным во времени юридическим каркасом государства и общества. В этом смысле конституционный процесс в России ближе к опыту тех государств, в которых конституции часто сменяли друг друга, вовлекая в исторические перемены и форму правления, и политический режим, и территориальную организацию государства. Идея «перманентной конституции» в отличие от идеи «перманентной революции» в эпоху политико-правовой модернизации, на переломных этапах трансформации российской государственности не находила поддержки у различных политических сил. Не выдвигалась она и представителями конституционного движения, стремившимися свои политические и правовые идеалы примерять к задачам текущей политической борьбы. В немалой степени это происходило потому, что социальная дифференциация российского общества в период политико-правовых реформ усиливалась, приводила к социальному и политическому расколу. Поэтому конституционный процесс в России в XIX–XX веках не имел перманентных основ, по поводу которых существовало общественное согласие, а идеология классовой борьбы, примененная к области конституционного строительства, объективно препятствовала выработке традиции публичного и научного обсуждения основополагающих, конституционных принципов организации общества и государства. По-настоящему творческий подход к обсуждению проблемы конституционной реформы и способов ее реализации проявился на рубеже конца 80-х – начала 90-х годов ХХ столетия, предшествовавших принятию Конституции РФ 1993 года, и происходит в настоящее время, когда ведутся научные и политические дискуссии по поводу параметров и направлений внесения поправок в ныне действующую Конституцию.

Особое место в конституционной истории России занимает эволюция понятия конституции. В науке конституционного права используются преимущественно два подхода к пониманию конституции: конституция в формальном смысле и конституция в материальном смысле. Различие между ними коренится не только в содержании понятий, но и во времени их возникновения. Первым в истории человечества появилось понятие конституции в материальном смысле. Происхождение этого понятия связано с античным периодом – Древней Грецией и Римом. Греческие философы (например, Аристотель) и римские юристы различали устройство государства и отдельные законодательные акты (законы), в соответствии с которыми различные органы государства должны осуществлять свою власть[126]. Взгляды античных мыслителей повлияли на современное понимание конституции в том смысле, что конституционные основы государства имеют преимущественное значение по сравнению с институтами и учреждениями, которые проистекают из этих основ. С появлением в XVIII веке доктрины конституционализма получает распространение понимание конституции в формальном смысле. При этом конституция представляет собой основополагающий правовой акт, обладающий высшей юридической силой и закрепляющий фундаментальные основы организации государства и общества, взаимоотношения личности и государства.

Нередко современная теория конституционного права для характеристики правового акта, закрепляющего фундаментальные основы организации общества и государства, взаимоотношения между личностью, обществом и государством, применяет в качестве тождественных два термина «конституция» и «основной закон». На это есть свои правовые и исторические причины.

На различных исторических этапах конституционного развития России и СССР использовались оба термина. При этом термин «основной закон» по сравнению с термином «конституция» имеет более древнюю историю, так как появился в отечественном законодательстве значительно раньше и сопричастен развитию российского государства еще в доконституционный период. Однако его содержательный смысл отличался от понимания в конституционную эпоху.

Понятие основного закона (lex fundamentalis) существовало еще в период абсолютизма во многих европейских странах. Его появление относят к XVI веку, когда возникает представление о существовании в государстве особого закона (или законов), обладающего высшей силой по сравнению с другими и связывающего короля в своих действиях, который не мог его изменять по собственному усмотрению. Это понятие в Англии (fundamental laws) уже явно прослеживается при Якове I, хотя процесс складывания британской конституции был длительным и эмпирическим[127]. Государственное право Германской империи знает понятие основного закона (Grundgesetz) со времени Вестфальского мира[128]. Во Франции при старом режиме основные законы государства (lois fondamentales de l’Estat) известны уже в эпоху Генриха IV. Часть норм этих законов является писаной, часть представлена в виде обычного права. Ими регулировался порядок перехода короны, правовой статус неотчуждаемого, неделимого и неотъемлемого королевского домена в интересах общественной пользы. Отдельные авторы, как, например Ж. Боден в XVI веке и Фенелон в конце XVII века, признавали обязательной нормой созыв Штатов и их участие в разрешении определенных вопросов[129]. Но формально основные законы не отличались от законов обыкновенных. К тому же следует добавить, что общепринятого определения основного закона в политической литературе доконституционной эпохи нельзя было найти. В различных странах отчасти традиция, отчасти доктрина определяли, какие нормы действующего публичного права относить к числу основных. Примечательным является высказывание Томаса Гоббса, который в 1651 году в работе «Левиафан» отмечал, разделяя законы на основные и неосновные, что он ни у одного автора не мог найти, что означает основной закон[130].

В России постепенно вырабатывалось понятие «Основного закона». В российском законодательстве этот термин впервые появился для характеристики определенной совокупности важнейших норм государственного права в первой трети XIX века. Его появление было связано с систематизацией отечественного законодательства М.М. Сперанским. В состав Свода законов Российской империи с момента первого его издания в 1832 году входил отдел (том 1, часть 1), носивший название «Основные государственные законы». На протяжении XIX века они не раз переиздавались как составная часть Свода законов (в период с 1832 по 1892 год), закрепляя следующие сферы государственной жизни: 1) существо верховной самодержавной власти; 2) порядок наследия престола и связанные с ним правила совершеннолетия императора и вступления на престол; 3) правила вероисповедания императора и подданных; 4) правила составления, обнародования, исполнения, применения, отмены законов, а также форма, в которой они издавались; 5) определение власти верховного управления; 6) учреждение об императорской фамилии.

Эти Основные государственные законы имели ряд важных признаков, которые в совокупности позволяют характеризовать их как типичный продукт абсолютной монархии в области государственного права. К таким признакам относились: 1) кодификационный и «канцелярский» характер их происхождения, призванный систематизировать и рационализировать правовые основы монархической государственности периода просвещенного абсолютизма; 2) отсутствие особой юридической силы Основных законов, порядка их отмены или изменения; 3) они не составляли специфическую разновидность русских законов, так как не упоминались в статье (ст. 53 Основных государственных законов, издания 1892 года), посвященной классификации законов. Как отмечал государствовед Н.И. Лазаревский, Основные законы касались «некоторых основных вопросов русского государственного строя, но по своей юридической силе не отличались от остальных законов»[131]. Установленные ими публичный порядок и основы организации государственной власти в России являлись конституцией в материальном смысле. Вместе с тем, юридической конституции (конституции в формальном смысле) в России вплоть до реформы 1905–1906 годов не существовало. Отсутствовали важнейшие институты конституционного права – общегосударственный представительный орган, избирательные права в общенациональном масштабе. Термин «конституционное право», если и применялся, то только в отношении характеристики государственного строя зарубежных держав (Англии, США, Франции, Германии, Австрии, Швейцарии). Конституционализм как система постоянных правовых ограничений государственной власти России был неведом.