Читать онлайн «Заrадки старой Персии». Страница 49

Кроме «Канона», Ибн Сина оставил ряд других работ по медицине, посвященных частным вопросам и лечению отдельных болезней.

Историки медицины отмечают, что Ибн Сина первым указал, что туберкулез легких является заразной болезнью. Высказывается также мнение, что Ибн Сина впервые ввел в практику медицины лечение ртутными парами, причем предусмотрел возможность отравления, которое эти пары могут вызвать.

Наряду с великими медиками древности — Гиппократом и Галеном — Ибн Сина считался важнейшим авторитетом в средневековой медицине. Знаменитый итальянский поэт Данте в «Божественной комедии», перечисляя великих ученых прошлого, помещает Ибн Сину в окружении Птолемея, Гиппократа, Галена и Аверроэса.

В одной из пьес Лопе де Вега отношение к авторитету Ибн Сины, распространенное в Европе еще в позднем Средневековье, отразилось в следующей реплике:

С конца XV в., а затем с особой силой в XVI–XVII вв. в связи с развитием естественных наук, основанных на опыте, на непосредственном обращении к природе, обучение по старым книгам вызвало противодействие со стороны передовых ученых в европейских университетах. Изучение анатомии, использование данных естествознания и врачебного опыта пришли на смену схоластическому средневековому образованию, в котором главным считалось овладение книжной мудростью, содержащейся в сочинениях врачей прошлого, причем выводы и теоретические положения авторитетов догматизировались, служа в то же время предметом бесплодных схоластических умствований и диспутов.

Однако на Востоке до сих пор еще сохранились врачи, лечащие по старым, средневековым методам и считающие Ибн Сину непререкаемым авторитетом в области медицины.

Следует отметить, что не все в медицинских работах Ибн Сины умерло. Медики считают довольно значительную часть его положений и врачебных предписаний вполне разумными и с современной точки зрения. Некоторые его сведения, в частности, о лекарственных растениях, заслуживают и сейчас серьезного внимания со стороны медицинской науки, особенно в связи с тем, что в нашей стране придается большое значение использованию лекарственных трав, известных в народной медицине.

К этому периоду жизни Ибн Сины позднейшие источники относят случай оригинального лечения им своеобразного помешательства одного из исфаганских эмиров, принадлежавшего к правившему роду. Этот эмир, вообразив себя жирной коровой, проявлял все свойства ее, до мычания и рева включительно. Больной умолял каждого подходившего к нему человека зарезать его и сварить из его мяса суп. Болезнь все прогрессировала в своем развитии, так что в конце концов больной окончательно перестал пить и есть. Медицина оказывалась совершенно беспомощною в лечении такой странной болезни. Об этом доложили Ала-уд-Дауле, и тот поручил Ибн Сине заняться больным. Ибн Сина попросил к себе лиц, ухаживающих за больным эмиром, и, подробно расспросив их, сказал: «Идите сейчас к нему и передайте, что вы были у мясника и пригласили его зарезать корову, что мясник сейчас придет и сделает это». Больной, услышав это от вернувшихся лиц, весьма обрадовался, встал с места, на котором лежал, и стал выказывать признаки нетерпения.

Ибн Сина прибыл в дом больного эмира с пышностью и великолепием важного сановника; взяв в руку большой нож, он вошел в сопровождении двух слуг в покои и громко закричал: «Где здесь корова, которую нужно зарезать? Выведите ее на двор, я ее там зарежу!». Больной, услышав это, заревел, как корова, из глубины комнаты. Ибн Сина отдал приказание, чтобы принесли веревки и связали ему ноги и руки. Едва больной услышал об этих последних приготовлениях к своему убою, он встал от радости, сам вышел во двор и лег на бок.

Когда больному связали руки и ноги, Ибн Сина подошел к нему, поточил нож о нож и, подсев к больному, по обычаю мясников стал ударять его рукою в бок, как бы пробуя комплекцию животного и соображая, как именно нанести смертельный удар. Затем он произнес: «Эта корова очень худая, и сегодня резать ее нельзя. Давайте ей в течение нескольких недель обильную пищу, чтобы она пожирнела, а потом я приду и зарежу ее».

Отдав необходимые наставления, как и чем питать больного, Ибн Сина приказал ухаживавшим за эмиром лицам внушить больному, чтобы он хорошенько кушал, дабы поскорее пожирнеть и быть зарезанным. Больной под впечатлением этого стал есть и пить, причем в пищу примешивались соответствующие лекарства, назначенные ученым. Порученный присмотру врачей и надлежащему уходу, больной вскоре выздоровел.

Ибн Сина имеет заслуги и в развитии знаний по анатомии человека. В частности, он первый дал верное описание мышц глаза и указал на роль сетчатки в зрении человека. Принадлежащие Ибн Сине объяснения менингита, апоплексии, язвы желудка, плеврита дают основание предполагать, что, несмотря на религиозные запреты, Ибн Сина часто производил вскрытия (конечно, тайно).

Исключительная стройность изложения, сила логики характеризуют научные труды Ибн Сины. С удивительной для своего времени последовательностью он проводил принцип единства логического мышления и опыта, эксперимента. Он утверждал, что в медицине решающее значение принадлежит «свидетельству фактов».

О поразительной способности Ибн Сины писать с невероятной быстротой, исходя притом лишь из того колоссального запаса знаний, который содержался в его мозгу, свидетельствует следующий факт. Ученые города Шираза, что на юге Ирана, прочитав написанную им книгу по логике («Мухтасар-ал-Асгар») и найдя некоторые места ее малопонятными и неясными, написали по поводу них свои замечания, изложенные в нескольких разделах, и послали их при особом письме к некоему Абул-Касиму Кирмани для передачи Ибн Сине.

Когда Абул-Касим передал последнему эту довольно объемистую рукопись, Ибн Сина начал ее просматривать, разговаривая в то же время с Абул-Касимом и продолжая беседу с другими лицами. Так он провел время до вечерней молитвы, а затем начал писать ответы на вопросы ширазских ученых. Время было летнее, н ночи были очень коротки, тем не менее не прошла и половина ночи, как Ибн Сина закончил свои ответы. «Когда я пришел утром к Шайх-ур-Раису, — рассказывает Абул-Касим Кирмани, — он сидел на коврике. Взяв рукопись написанных им ответов на трудно понимаемые ширазскими учеными положения, он сказал: «Возьмите эти тетради и отправьте их по назначению при своем письме с соответствующими подробностями». Абул-Касим исполнил это, и, когда ширазские ученые прочитали разъяснения Ибн Сины, они поразились ясности его мышления и широте умственного кругозора, признав недостаточность своей образованности.

В своем «Каноне» Ибн Сина писал: «..любое знание не приобретается и не получает завершения, если не будут познаны причины, естественно поэтому и в области медицины стремиться к познанию причин здоровья и болезни; и так как здоровье и болезнь, а также и их причины иногда ясны, а иногда скрыты и познаются не рассудком, а свидетельством фактов, мы должны изучать эти факты, относящиеся как к здоровью, так и к болезни».

Ибн Сина, творчески развивая учение Аристотеля, дополнил и обогатил классификацию наук, созданную великим ученым Древней Греции. Он отмечал в каждой науке две стороны: теоретическую и практическую. Так, например, к практической математике он относил составление астрономических и географических таблиц, изготовление различных измерительных инструментов и т. д.

Ибн Сина считал, что только та наука является самостоятельной, в которой имеется и теоретическая, и практическая сторона. Исходя из этого, он настаивал на том, что медицина есть наука самостоятельная, ибо она разделяется на теоретическую и практическую. При этом он считал, что «… обе эти отрасли медицины являются познанием, но только одна из них — познание основ науки, а другая — познание характера врачебной деятельности». Ибн Сине, гениальному медику и философу, удалось сделать большой шаг в развитии взгляда на медицину как на самостоятельную науку, большой шаг на пути отделения медицины от философии. Конечно, это отделение произошло не сразу и не вдруг, а в течение многих веков.

Во времена Ибн Сины естествознание и медицина еще не отделились от философии. На средневековом Востоке обычно крупный врач был одновременно и философом. В то же время знания о растениях и химических явлениях являлись частью медицины, ибо интересы врачебного дела требовали изучения лекарственных растений и их свойств, требовали умения изготовлять некоторые лекарства, пользуясь алхимическими способами, и т. д.