Читать онлайн «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц». Страница 28

Одновременно изменяются средства и способ достижения цели, поскольку они являются частью социального образа каждого героя. Такие изменения возможны только по мере необходимости решения задач, для которых нужны герои с новыми качествами, жизненно важными для исполнения их функции.

Вместе с тем, как отметил Е. М. Мелетинский: «Структурный анализ не может отменить историко-типологическое или генетико-социологическое изучение культурных и художественных феноменов, а должен его известным образом дополнить так же, как синхроническое описание может и должно дополнять хроническое (историческое)».[377]

В результате проведения такого анализа можно получить функции действующих лиц с присущими только им характерными чертами: атрибутами, характерным только для них способом осуществления функции, средствами, которые никто кроме них не употребляет.

Таким образом, существует вероятность того, что удастся выделить типы богатырей (действующих лиц и т. д.), на время получающих функцию эпического героя. Зная типы и имена действующих лиц, можно выделить задачи, для решения которых они получили от общества свой статус.

Дополнив результаты этого анализа генетико-социологическим изучением эпоса, можно будет вести речь о синхронистическом описании эпической и летописной социальной практики. В перспективе можно соотнести актуальные для общества задачи эпической и летописной социальной практики, что позволит синхронизировать полученные данные и решить проблему пресловутой «антиномии».

Доказать наличие историзма в эпическом отражении социальной практики можно только наличием поступательного движения и последовательных изменений.

Динамика изменений социальной практики за рубежом исследовалась в рамках нескольких научных направлений преимущественно в социологии и экономике.

На уровне изучения восприятия наиболее перспективной представляется методика одного из теоретических направлений понимающей социологии — так называемого «символического интеракционизма». Одной из неоспоримых заслуг представителей данного направления (Дж. Мид, Г. Блумер, Ч. Кули) стало изучение соотношения в социальной практике между символом и его функцией. Как отметил Г. П. Отюцкий: «В ходе символического взаимодействия индивид осваивает выработанные в обществе образы и смыслы. Посредством такого освоения каждый конкретный человек воспринимает мотивы и стремления других людей и формирует собственные мотивы и стремления. Возникает цепочка связей: стимул — знак — мотив — самосознание.

При таком подходе термин «интеракционизм» приобретает индивидуально-психологический смысл, он обозначает процесс соотнесения индивида с большим и малым коллективом».[378]

Для «исторической» интерпретации эпоса наиболее важны исследования Г. Блумера, который в своих исследованиях смог представить в общих чертах динамику подобного процесса: «Мода существует как некое движение и по этому основанию отличается от обычая, который по сравнению с ней статичен. Это обусловлено тем фактом, что мода основана главным образом на дифференциации и соперничестве. В классовом обществе высшие классы, или так называемая социальная элита, не могут дифференцироваться с помощью каких-то фиксированных символов или знаков. Следовательно, чисто внешние особенности их жизни и поведения могут имитироваться непосредственно нижестоящими по отношению к ним классами, которым в свою очередь подражают группы, расположенные в социальной структуре непосредственно под ними. Этот процесс придает моде некую вертикальную структуру. Как бы то ни было, класс элиты обнаруживает, что он больше не выделяется вследствие осуществляемой другими имитации, и как следствие он вынужден принимать какие-то новые отличительные критерии — только для того, чтобы вновь их заменить, когда они в свою очередь станут объектом подражания». «Мы можем рассматривать моду как нечто такое, что возникает и расцветает в ответ на какие-то новые субъективные требования. В конце концов, мода помогает создать некий «дух времени», или общую субъективную жизнь, и тем самым помогает заложить основы нового социального порядка».[379]

В эпосе существуют «типические места» изображения престижного, то есть, актуального, «модного» поведения и потребностей героев — богатырей, их противников, невест и т. д. Все это позволяет выявить «носителей (образа) моды». Выяснив последовательность появления в обществе «моды» на тот или иной тип (образ действий) эпического героя (то есть выделив «социальную норму образа действий» и критерии распознавания «напластований»), появится возможность говорить об историчности материалов русского фольклора и восточнославянского эпоса.

Благодаря исследованиям Г. Блумера появляется возможность представить ход развития социальной практики как череду (цепочку) образов «моды», как изменение потребностей общества, отражающих «дух времени», и восстановить хронологический порядок изменений этих образов.

Образ эпического героя изменяется во времени, но выполняет одну и ту же функцию. Это позволяет рассматривать социальную систему, отразившуюся в эпосе, в качестве циклической.

На уровне изучения цепи повторяющихся событий (циклов) выдвигалось сразу несколько социологических теорий — В. Парето (теория циркуляции элит), П. А. Сорокиным (теория ритмов культурных изменений), и т. д. Большую популярность в биологии получила теория циклов солнечной активности А. Л. Чижевского. При изучении колебаний урожайности сельскохозяйственных культур она используется по сей день.[380] В экономике получили большую известность работы С. С. Кузнеца о циклах жизни отраслей (обновления основных фондов) и Н. Д. Кондратьева о больших циклах конъюнктуры.[381]

Однако, как отмечает большинство современных исследователей, «… модели функционирования общества и его подсистем нельзя отождествлять с реальностью… Любая модель или схема, как известно, является лишь условным аналогом реальных процессов. Ее выбор определяется как вкусами и знаниями исследователя, так и задачами его работы».[382]

Таким образом, любая теория цикличности имеет заведомо низкую валидность.

В качестве итогов формирования методологической базы исследования сделаны следующие выводы:

1. Эпический текст представляет собой особого рода «интервью» о восприятии сказителем «старинной» социальной практики в форме эпического повествования.

2. Основную роль в передаче сути эпических произведений играют «типические» места. «Loci Communes» всех былин имеют логические связи в рамках всего эпического комплекса, ссылки на другие сюжеты. Вследствие этого «типические места» можно предполагать равноценными по смысловой нагрузке, которую они несут в контексте эпоса в целом.

3. Эпос и летописи отражают представления о социальной практике одного и того же народа.

4. Изучение отражения эпической социальной практики подразумевает необходимость исследования процесса социализации личности (выявление путей ее самоактуализации в форме адаптации либо интеграции) в эпическом обществе.

5. Функционирование коллективной организации связано в первую очередь с достижением целей, обусловленных интересами социальной системы. Поэтому необходимо рассматривать эпические социальные явления и процесс социализации как систему, в которой каждый элемент структуры имеет определенное значение (функцию).

6. Социализация — процесс постоянный и всеохватывающий. Он включает в себя позиционирование личности по отношению к другой личности в рамках семьи (малой группы), по отношению к любой другой личности и группе, по отношению к обществу в целом, по отношению к миру в целом (окружающей действительности). Таким образом, отражение социальной практики можно показать только в том случае, если социализация будет проанализирована:

1) в контексте эпического восприятия сферы публичной деятельности (личность и общество);

2) в контексте эпического восприятия сферы разграничения на «своих» и «чужих» (личность и вторичная группа или некто, не входящий в число членов семьи, рода);

3) в контексте эпического восприятия сферы интимной жизни (личность и семья), гендерных отношений;

4) восприятия сферы сакральности (личность и Мир).

7. Механизм процесса социализации предусматривает изменение статуса личности и ее роли в социальной практике в зависимости от восприятия обществом результатов ее деятельности (поведения).