Читать онлайн «Антология-2 публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012». Страница 16

Современное западноевропейское искусство училось у наших авангардистов пластическим заветам Византии. Училось оно и у Матисса, своеобразно претворившего принципы русских икон. В деле создания единого общеевропейского стиля сыграло большую роль то, что на просторах России в течение столетий происходила тихая и незаметная для Европы работа над переработкой основ романского стиля в стиль современный.

Русские авангардисты показали блестящие примеры этой переплавки золота Византии в ультрасовременные художественные ценности. Поэтому их появление было не случайностью, а исторической закономерностью. Их трагедия в том, что они не создали собственной школы в России, а школа иконописи погибла в огне революции. С чем же столкнулись принципы русского авангардизма на современном им Западе? Прежде всего, с импрессионизмом. Как я уже писал, начиная с эпохи Возрождения, Европа стала гигантской мастерской экспериментов и исканий, различных по направлениям.

Извечный дух беспокойства и неудовлетворенности, создавший современный европейский интеллект, не останавливался надолго ни на одном художественном направлении. Все требовало обновления и поисков, все вело в будущее. То, что Франция на столетия стала, как некогда Италия, экспортером изделий искусства, наложило определенную печать на всю европейскую художественную жизнь. Веера, духи, дамские корсеты, картины, «маленькие Версали» и разлитая по пузырькам желчь Вольтера и слезы Руссо поставлялись в обязательном порядке во все европейские страны. Но Франция дала не только продукты моды, но и последнюю вспышку художественного индивидуализма — импрессионизм.

Гениальные мастера Возрождения и гениальные мастера импрессионизма — начальные и окончательные вехи периода индивидуализма. Мастера Возрождения с небывалой мощью показали вершину родившегося индивидуализма, мастера импрессионизма не менее гениально показали его конец и завершение в Европе.

Импрессионизм как завершающее явление породил и собственное противоядие — концепцию Сезанна. Сезанн создал Пикассо — фабрику идей будущего стиля. Геометрический мир Сезанна и Пикассо сомкнулся с эмоциональной напряженностью одиночек русского авангардизма. Стало возможно создание нового стиля, опирающегося на круглые своды романских соборов. Показательно, что современный стиль вступил сразу же в непримиримое противоречие с импрессионизмом, чей возвышенный эгоцентризм противоречил принципам массовости и единости новых идеалов. Очень показательно и интересно основное различие русских авангардистов и первых импрессионистов: русские авангардисты, будучи мастерами-индивидуалистами, не создавшими школы, несли в себе невольно подхваченные ими у Византии зерна массовости, общедоступности; импрессионисты же, создавшие массовую школу, заразили ее своими индивидуализмом, отсутствием универсальности и обрекли ее на бесплодие.

В СССР в последнее десятилетие также начались новые процессы в пластической жизни. Точнее, проснулась воля к раскованной пластике. Искусство фигуративной тенденциозности, финансируемое и поддерживаемое заказами, перестало удовлетворять умы наиболее аналитически мыслящих художников. Процесс приобщения к современности идет различными путями. Часть художников пошла за достижениями русских авангардистов, но слишком велик был тридцатилетний перерыв и слишком различна духовная среда, в которой выросли Кандинский, Шагал и другие мастера. Гораздо легче оказалось копировать последние достижения Запада, но, опять-таки, мешала различность условий жизни и социальные противоречия России и Запада. Поэтому для молодых художников России остался третий, единственно органический путь — изучение наследия Византии, разбросанного по территории России. Народный лубок, иконопись, орнаментика стали подлинной школой современного русского авангарда. Это те первоисточники, что вскормили когда-то вспышку искусства в предреволюционные годы. Сейчас этот процесс становления художественной школы авангарда еще не закончен, но уже дает отдельные созревшие плоды.

Отличие авангардизма в СССР в шестьдесят шестом году от авангардизма в России девятьсот шестнадцатого года в том, что сейчас мы имеем дело с рождением новой школы. Противоречие возродившегося советского авангардизма с финансируемым фигуративным искусством только усиливает чистоту его духовных и творческих устремлений. Искусственно созданная заторможенность в фигуративном искусстве в свою очередь под влиянием нового испытывает толчки и колебания. Фактически мы имеем в СССР два эстетических явления, не противоречащих друг другу по направлению,а просто разновременных по движению к прогрессу. Наше официальное фигуративное искусство находится сейчас на уровне предимпрессионистического искусства Франции девятнада-того века, а наш молодой авангард вполне на уровне и даже впереди явлений двадцатого века. Естественно, то официальное фигуративное искусство вынуждено переживать на себе веяния нашего времени, в нем появляются импрессионистические и экспрессионистские тенденции. Но все эти процессы относятся к уже давно пройденному, они интересны, поскольку приближают официально фигуративное искусство к современности. Наш авангард живет в совсем другом времени и разрабатывает другие проблемы. Советский авангардизм не состоит из разных школ, а решает разные пластические задачи, объединенные общим идеалом. Художниками, чьи творческие индивидуальности уже достаточно определены, являются Шварцман, Гробман, Янкилевский, Рабин, Нус-берг, Яковлев, Вайсберг, Кабаков, Неизвестный, Краснопевцев, Пла-винский. Проблемы, решаемые этими художниками, неодинаковы и сложны, разбор каждого художника выходит за рамки этой программной статьи. Для всех этих художников их принадлежность к общеевропейским художественным традициям органична и постоянна. Период голого эксперимента окончен, создано много хаотически разбросанных ценностей, их необходимо объединить в общеевропейскую систему нового художественного мира. Авангардисты сегодняшней Москвы это не кучка отдельных разрозненных художников, это начало большого осознанного движения, имеющего целью вернуть России ее законное место в рядах создателей искусства двадцатого века. В каком направлении будет дальше развиваться этот процесс в СССР? На это ответит будущее. Но уже сейчас ясно, что художественные силы Москвы вступили на свой собственный, глубоко органический и оригинальный путь, чуждый внешнего стилизаторства и эпигонства.

Москва. 1966

ВЕСТНИКИ ХАОСА

Алексей Смирнов

Современная Россия — стихия хаоса. Хаос вышел из берегов, он затопил набережные Невы, Москвы-реки, Ангары, Амура. Хаосу нет ни границ, ни предела. Он велик, безбрежен, первозданен, он не фальсифицирован, он органичен. Хаос стал нашим родным домом, нашими стенами. Мы все — творцы этого хаоса, мы его участники, маги и демиурги. Бедному Евгению не спастись, не пересидеть на спине льва, не выплыть на чужом гробе, он обязательно утонет. Говорить о том, что этот хаос появился внезапно в связи с такими-то и такими-то событиями, несерьезно. Хаос появился уже давно, его признаки были в опрокинутых лицах всех нас. Мы опрокидывали все и вся. Главное, что мы совершали, это жили в опрокинутом времени. Это время хаоса мы породили сами. Он наше дитя. Огромное черное пространство хаотично именно нами самими. Мы все пестовали в себе великий мрак, верили в него и когда он наступил, совсем не удивились. Великий черный провал нашего личного хаоса наконец стал огромной реальностью. Концентрация колец нашего сверхсознания окольцевала горло России, и она задохнулась в нашем мраке. Доброе или злое дело мы делали, мы не знаем. Поэт, художник — маг, дитя слепой стихии, он дружит с ветрами, звездами, он сегустирует в себе чудовищную духовную энергию, пришедшую ниоткуда, и отфутболивает ее в мир. Ему часто кажется, что он бьет в пустоту, нет никакого эффекта от его ударов, но он все равно бьет и бьет, посылая удары в неведомое черное. И вдруг рушатся царства, на горизонте вспыхивают пожары от горящих столиц.

То, что произошло в России, явление не только космическое, но и мистическое. Вдруг восстало из неведомых расщелин, ям и могил все, что туда силой загнали, замучили, умертвили. Идут легионы призраков, о которых вчера еще думать было немыслимо. Начался позорный декаданс памяти, все вдруг стали прикидываться немножко забывчивыми, но вдруг что-то вспомнившими. Но не о них речь. Они — это толпа. Великие маги хаоса знают толпу, ее извечный позор, ее симуляцию знания.

Не о них речь. Великие маги хаоса всегда тихи, незаметны, они страшатся своего дара, так как они знают — «они знают», какие силы они вызывают на себя и что случается от их общения с Высшими. Это удел посвященных. То, что произошло в России, величайшая мистическая тайна очень узкого, очень разобщенного круга. Высшие силы избрали проводниками своей воли немногих посвященных и их страшная бешеная энергия совершила чудо —  погрузила Россию в хаос. О нет, те, кто думают сейчас, что лепят из этого хаоса, глубоко ошибаются — они жалкие ничтожные марионетки. Хаос вольется в заранее определенные свыше формы. Весь тот ужас, в котором жила Россия с 17-го года, по-видимому, был задуман для сотрясения окостеневшего мира. Большевизм был только железной арматурой на пока еще студенистом теле хаоса, которое еще не начало каменеть. А оно будет каменеть и постепенно отольется в странные и невиданные формы. Наша маленькая ничтожная человеческая жизнь — ничто, она — помпей-ская пустота на серой тени хаоса.