Читать онлайн «Софиология». Страница 44

Например, ω-идея человека – это общие свойства, которые присущи всем людям.

Идеи можно, однако, понимать другим образом – как суммы вещей. Ω-идея – это не только общие свойства, но буквально все свойства вещей. Формально:

Ω-идея человека – это совокупность всех свойств всех людей. Ω-идея, конечно, содержит ω-идею человека, так как общие свойства вещей принадлежат ко всем их свойствам. Кроме общих черт, она содержит и все другие своеобразные и единичные свойства вещей.

Основная разница между этими видами идеи состоит в том, что ω-идеи принадлежат вещам, тогда как самые вещи принадлежат Ω-идеям. Кстати, в рамках этой теории идеи можно сформулировать известный закон прямого соотношения содержания и объема ω-идеи и обратного Ω-идеи:

Если предмет А причастен своей Ω-идее, то ему причастна его ω-идея. Чем более «велика» Ω-идея, тем менее «велика» ω-идея и наоборот,

Согласно П.А. Флоренскому, Ω-идеи – это идеи в собственном смысле, цель поисков платоновской и аристотелевской философии[472]. Таким образом, ω-идеи – это только первая степень общности.

Флоренский идет, однако, дальше. Определение идеи как суммы признаков является для него только необходимым, но не достаточным условием. Ведь сумму можно сделать из всего, не только из вещей, которые принадлежат одной универсалии. Поэтому автор «Смысла идеализма» добавляет еще одно условие. Предметы, суммой которых является идея, связаны между собой по той причине, что все они рассматриваются как «порожденные одним началом».

Как это можно понимать? П.А. Флоренский предпринимает две попытки разъяснения этого условия. Во-первых, он обращает внимание на то, что идеи – это роды. Самым лучшим примером рода является семья. Принадлежность к одному роду решает буквально отношение рождения, то есть некая экзистенциальная зависимость между особями. Члены одного рода не обязательно похожи друг на друга, но необходимо кровно связаны друг с другом.

Родичи носят одно имя, как ветви одного корня. Общее их – не отвлеченно общее, но конкретно-общее; оно одно в них. Это – их род. (…) Один в них – род их. (…) Будучи порождениями одного корня, родичи и остаются одним – именно родом, γένος, gens-genus[473],

Таким образом, Q-идеи надо понимать как суммы «кровных» вещей, а значит – вещей, которые зависят от одного начала.

Во-вторых, П.А. Флоренский говорит, что идею можно понимать как четырехмерный предмет, а единичные вещи – как его трехмерные проекции. Это совершенно новое и очень интересное толкование идеи. Флоренский пишет:

Множество похожих друг на друга объектов может объясняться их проективностью. Это – трехмерная проекция четырехмерного единого объекта. Но, в тот момент, когда отверзнутся очи наши и мир окажется глубоким – мы увидим лес, как единое существо, и всех коней – как единого сверх-коня, а человечество как единое Grande Etre О. Конта, как Адама Кадмона Кабаллы или как Übermenscha Фр. Ницше46.

Все проекции зависимы от того, чего именно они являются проекциями. Таким образом, «проективная теория идей», равно как «семейная теория», требует того, чтобы все вещи одной идеи были зависимы от одного начала.

Похожую теорию идей, видимо под влиянием П.А. Флоренского, развивал и С.Н. Булгаков:

Если бы можно было изнутри взглянуть на семью, на род, нацию, человечество, то всё это представлялось бы как единое, многоликое, многоочитое существо[474].

Следовательно, род, по его мнению, – это целое, частями которого являются индивиды.

Легко можно заметить, что теория идей П.А. Флоренского является дополнением теории идей В.С. Соловьева. Эти две концепции можно соединить и получить более полную картину

С одной стороны, Соловьев отличал понятия, которые творит человеческий ум, и идеи, которые существуют независимо от познания. С другой стороны, Флоренский отличал абстрактные Ω-идеи, которые являются произведением свойств вещей, от конкретных Q-идей, которые являются суммами свойств. Соединяя эти два измерения, получаем следующую схему:

Таким образом, существуют четыре возможные категории общего: абстрактные понятия, конкретные понятия, абстрактные идеи и конкретные идеи.

(1) Абстрактные понятия, о которых говорил В.С. Соловьев, – это понятия в обычном смысле. Они сотворены человеком, существуют только в уме и в какой-то степени соответствуют абстрактным или конкретным идеям. Хотя эти понятия являются общими, их нельзя называть универсалиями, поскольку они принадлежат области языка, а не мира.

(2) Конкретные понятия не существуют, так как полнота содержания конкретных идей выходит за пределы человеческого познания. Человеческое мышление может быть только абстрактным. Непосредственно говорил об этом С.Н. Булгаков, критикуя Гегеля. Согласно Булгакову, ошибка Гегеля заключается именно в том, что немецкий философ считал возможным полное отражение в конечных понятиях содержания конкретного[475].

(3) Абстрактными идеями являются ω-идеи П.А. Флоренского, общие свойства вещи. ω-идеи, хотя реальные и совершенно независимые от человеческого познания, составляют только первую, предварительную степень общности. Содержание ω-идеи не раскрывает полноты содержания единичных конкретных вещей, но лишь их общие черты.

(4) Настоящими идеями являются конкретные идеи, то есть «идеи» Соловьева и Q-идеи Флоренского. Это целостности, частями которых являются «проективно» или «семейно» связанные вещи. Q-идеи включают в себя все содержание единичных вещей, которые являются их абстрактными частями или моментами.

Все указанные виды общего, в свою очередь, образуют иерархические структуры более общих и подчиненных им менее общих понятий или идей. В структурах понятий и ω-идеи действует закон обратного соотношения объема и содержания, тогда как в структуре Q-идеи – закон прямого соотношения. Замечательно, что иерархии абстрактных универсалий, которая имеет вид дерева, соответствует иерархия Q-идеи, которая образует «корни» этого дерева.

Самыми общими ω-идеями являются, по-видимому, те, что в средневековой философии назывались трансценденталиями – бытие, единство, благо, истина и красота[476]. Нет сомнений, что самой общей Q-идеей является София, конкретная идея всего. Таким образом, традиционное учение об абстрактных универсалиях и теория трансценденталий дополняются теорией конкретных универсалий и софиологией.

Сходство теорий идеи В.С. Соловьева, П.А. Флоренского и С.Н. Булгакова, с одной стороны, с теорией универсалии Гегеля, с другой стороны, просто поразительно. Теперь я хочу подчеркнуть две основные точки соприкосновения и заметить одно различие в обоих учениях.

В русской софиологии можно легко найти два основных тезиса теории конкретных универсалий. Во-первых, «идея всего» является общим индивидом, а не общим свойством или понятием. Прямо говорит об этом Соловьев:

Универсальность существа находится в прямом отношении к его индивидуальности: чем оно универсальнее, тем оно индивидуальнее, а поэтому существо безусловно универсальное есть существо безусловно индивидуальное (курсив мой. – П.Р,)[477].

Сходным образом пишет и Булгаков:

В идее и общее, и индивидуальное существует как единое (…). В своей идее род существует и как единое, и как полнота всех своих индивидов, в их неповторяющихся особенностях, причем это единство существует не только in abstracto, но in concreto[478].

О Софии можно говорить как о понятии только в связи с Божественным, бесконечным умом. София является мыслью Бога о мире, но мысль эта имеет конкретный характер, так как «Бог мыслит вещами»[479].

Во-вторых, в случае Софии отношение единичного и общего имеет характер отношения «часть-целое». Единичное содержится в Софии таким же образом, каким часть содержится в целом. Соловьев и его последователи часто говорили, например, о том, что София является «организмом», «органами» которого являются единичные вещи[480].

Софиологию следует понимать не только как частный случай теории конкретных универсалий, но как ее разработанную особым образом версию. Предложения П.А. Флоренского, который пытался разъяснить природу отношения общего и единичного, и его попытки формального анализа идеи являются большими достижениями этой теории.

Однако, по-видимому, есть существенная разница между русской софиологией и теорией конкретных универсалий, по крайней мере, в том виде, в каком она была тут представлена. София не является просто суммой или конкретизацией эмпирического мира, но имеет нормативный смысл. С.Н. Булгаков говорил: