Читать онлайн «Проблемы теории романа». Страница 25

Я утверждаю, что возражения товарищей, имена которых здесь всем известны, делались ими не против тов. Лукача, а против марксистских положений, содержавшихся в его докладе, причем их методологической основой были худшие буржуазные источники.

Для того, чтобы это не было абстрактным обвинением, разрешите показать, в чем тут общественно-политическое содержание вопроса. Тов. Лукач выдвинул положение, принадлежащее не лично ему, конечно, а марксизму, что буржуазное общество не в состоянии произвести искусства, подобного искусству античности, и прежде всего не может создать эпопеи, которая непосредственно изображает героическую действительность, большие общественные события; для буржуазного общества типичен тот род литературы, который исходит из жизни частного человека из обычной буржуазной прозы.

Это положение имеет свою политическую подкладку во взглядах Маркса и Энгельса, ибо оно означает осуждение капитализма как общества, неспособного предоставить базу для возникновения величайших эпических художественных произведений. Больше того, оно указывает на необходимость радикальной переделки общественных отношений для того, чтобы подобные художественные произведения могли снова возникнуть. Это совершенно ясно: выбросьте критику буржуазной литературы, буржуазной семьи, выбросьте критику буржуазного государства, выбросьте все критические стороны из марксизма, и что останется? Останется буржуазно-меньшевистская социология. И даже признание классовой борьбы, как подчеркивал Ленин, ничего не изменит в этой картине, т. к. классовую борьбу не отрицают и многие буржуазные историки.

Маркс разумеется, имел своих предшественников. Его учение об эпосе, конечно, имеет очень старые корни. Кто эти предшественники? В частности, если говорить о XVIII столетии нужно назвать прежде всего Вико, Адама Фергюссона, Шиллера, наконец, Гегеля. Их сочинения показывают нам критическое отношение к буржуазной прозе со стороны лучших представителей буржуазной культуры эпохи демократического подъема. О связи взглядов Маркса с его предшественниками и спорить не приходится.

Но и та критика, которой здесь подвергали эту точку зрения оппоненты тоже имеет свои источники.

Со второй половины XIX века в буржуазной историографии укоренилась совершенно определенная манера критиковать предшествующих историков и теоретиков, принадлежавших еще к прогрессивной, восходящей линии буржуазии. — критиковать их с реакционных позиций, отказываться от этого наследства, доказывая, что все представления якобинцев о героических временах Спарты, все, что Шиллер говорил о "богах Греции" и т. д.,- все это чистые враки, что в эпоху Гомера существовало почти все то же, что существует в капиталистическом обществе. Этот взгляд связан с философией Ницше, который выдвигал свою идею "трагической Греции", противостоящую старому представлению о гармонии греческого общества. Ницше и его друзья развернули вокруг этого целую историческую литературу, в которой высказывались идеи об античном пессимизме, об "империалистической" борьбе в Греции и т. д.; они направляли свои усилия на модернизацию примитивной архаической демократии, направляли свою критику на то, чтобы изобразить ее по образу и подобию складывающегося империалистического буржуазного общества.

В настоящее время существует уже огромная литература, которая питается (это сейчас один из важнейших элементов современной буржуазной идеологии) реакционным истолкованием античности, начавшимся еще во времена Ницше. Эрвина Родэ и других предшественников современной идеологии фашизма. Мы видим, как античная мастерская, в которой работали рабы (эргастерион) переделывается в фабрику и таким образом доказывается, что в древности существовал капитализм (школа Эд. Мейера), что уже в самые отдаленные времена существовал финансовый капитал, что в Греции были социал-демократы, анархисты и т. д. Недавно мне пришлось читать в одной книге, что боевые башни, которые употребляли древние греки, — эта те же танки, а боевые слоны-это что-то вроде современной тяжелой артиллерии. Одним словом, общая история и история культуры стремятся к полнейшей модернизации античных общественных отношений. История литературы разделила эту участь.

Мы знаем, откуда происходит версия об античном романе. Об этом почти ничего не писалось до Эрвина Родэ. Эрвин Родэ, близкий друг Ницше, написал книгу об античном романе, в которой старался представить поздне-античную идеологию в возможно более близких к современному буржуазному обществу чертах. Отсюда и тенденция доказать, что и в античном обществе и в новое время существует роман. Отсюда все связанное с этой теорией.

Такая же тенденция намечается и в отношении средневекового романа. Существует теория Допша, который находит капитализм уже в средние века, так называемый вотчинный капитализм. С этим связан ряд тенденций в трудах по истории литературы. Пытаются чуть ли не во времена Нибелунгов вскрыть те формы литературы, которые мы находим лишь в развитом буржуазном обществе.

Когда нам говорят, что марксистское противопоставление античного строя и античного эпоса буржуазному обществу и его искусству есть схема, которой противоречат якобы исторические факты, то в этом сказывается не просто стремление к исторической конкретности, но и совершенно определенная философия истории. Но какая философия истории? Косвенная апологетика буржуазного общества. Во-первых, этим самым утверждают, что в античном обществе было все то, что есть и в буржуазном обществе: роман в античном мире и роман в буржуазном обществе, эпос в античном мире — и вот вам "Генриада", "Потерянный Рай", "Лузиады" в новейшее время. А если так, то отсюда вытекает вторая сторона дела: в новейшем буржуазном обществе возможны все те формы, которые по теории Маркса могли возникнуть только на почве античной архаическом демократии; в современном буржуазном обществе должны быть все те формы высокого искусства, которые существовали в античном мире.

Отсюда естественен дальнейший вывод — нет никакой необходимости в коренной перестройке общества, в радикальном уничтожении буржуазных отношений для того, чтобы возникло новое искусство, еще более высокое, чем эпос, который существовал в античной Греции. Это — отрицание исторической миссии пролетариата в области культуры. Это — культурное оправдание капитализма.

Разрешите остановиться на вопросе о том, как по-марксистски подходить и построению теории жанров. Чрезвычайно яркий пример — вопрос об античном романе. Нам говорят, что для того, чтобы по-марксистски построить теорию жанром, нужно принять во внимание античный, средневековый и другие виды романа, которые имеют равное значение с романом буржуазным. Что все эти формы романа надо принимать во внимание — с этим спорить нельзя. Но доказывают ли исторические факты, что античный роман может быть поставлен на одну доску с романом буржуазным, как некоторое если не равноправное в художественном отношении, то во всяком случае одинаково достойное исторического разбора явление? Это. конечно, совершеннейшая чепуха. Начать хотя бы с того, что речь идет всего лишь о каких-то 6, максимум 10 литературных произведениях, между тем как романы буржуазного общества исчисляются десятками тысяч, а может быть даже и гораздо большим числом.

Но дело не только в количестве. Какую роль играл античный роман в древности? Это не была классическая форма античной литературы, это был продукт ее разложения. "Античный роман" как известный род прозаического повествования, конечно, повлиял на последующее развитие романа. Но весь вопрос состоит в том. повлиял ли он на дальнейшее развитие романа тем, что в нем уже была найдена форма романа, или он повлиял на дальнейшее литературное развитие только своим повествовательным материалом? Я утверждаю, что верно последнее. Но своим повествовательным материалом повлиял на новый роман и античный эпос. Была ведь попытка изложить в форме романа эпос Гомера; а приключения Телемака? Мы знаем различные попытки прозаического использования материала античного эпоса.

Само по себе это влияние "античного романа" еще не доказывает, что специфическая форма романа была найдена в античном обществе, и в этом легко убедиться на разборе содержания и формы этих романов. В самом деле, те немногие романы, которые появились в эпоху эллинизма, содержат в себе, в отличие от остальной античной литературы, такие элементы, которые можно уже назвать с известным, очень большим, приближением (отнюдь не впадая здесь в те аналогии, которые я критиковал) "буржуазными" элементами в античном мире. Здесь представлены отдельные люди в их обыденной жизни, вне большого исторического фона.

В этом отношении роман "Дафнис и Хлоя" очень характерен. Действующие лица романа — рабы. Кто читал "Происхождение семьи, частной собственности и государства", тот помнит, что Энгельс подчеркивает это обстоятельство. Эта любовная история может быть изложена так потому, что она лежит вне официального материала, принадлежащего к идеологическому миру античных рабовладельцев. Это-продукт разложения античного общества под влиянием развития денежных отношений.