Читать онлайн «Дикари, их быт и нравы». Страница 19

В лесных дебрях Бразилии жены диких охотников отыскивают полянку, очищают ее острыми палками и руками от сорной травы и сажают клубни или отростки съедобных растений. Когда наступит пора созревания, женщины скребком из когтей броненосца разгребают землю и вырывают питательные корни. И у других диких охотников земледельческими работами заняты исключительно женщины.

В иных диких странах нужда заставила, однако, и мужчин заняться обработкой земли, а привычка сделала из них потом страстных земледельцев. Понятно, что у таких дикарей земледельческое искусство развилось дальше. Вот что рассказывает один писатель про черных пахарей Африки.

«Среди диких народов — негры лучшие и усерднейшие земледельцы. Постоянная расчистка почвы превращает в их странах дремучие леса в поля. Земля удобряется золою сожженных кустов. Среди полей возвышаются легкие сторожки, откуда сторож распугивает зерноядных птиц и непрошенных четвероногих гостей. На краях полей рассаживают также живые изгороди из терновника, чтобы лучше уберечь поля от нашествия животных. Место под пашню очищается огнем, мотыгой или маленьким топором. Более крупные деревья умерщвляются сниманием с них коры. Почва разрыхляется деревянной, на конце широкой и острой, лопатой и очищается от сорных трав. К началу дождливого времени обработка пашни заканчивается. Сеятель отправляется тогда в поле и, ступая, углубляет ногой небольшую ямку, куда бросает из горсти несколько зерен; ногою же он прикрывает их. Если не будет засухи, тогда до самой жатвы черному пахарю уже ничего не приходится делать, разве только один раз выполоть сорную траву. Для этого у некоторых негров есть особые орудия в виде полумесяца, напоминающие наши серпы. Часто поля засаживаются попеременно разными растениями. Разводят негры просо, маис, бататы, бобы, тыкву, табак, ядовитые луковицы, сок которых служит для отравления оружия. Так там круглый год что-нибудь сеют и жнут».

Вообще эти черные пахари похожи более на наших садовников и огородников, чем на земледельцев. Там нередко можно видеть, как женщины поливают поля, точно цветник, из леек.

Зернохранилища на полях негров.

Колосья злаков негры срезают ножами, высушивают их в хижинах и иногда молотят на твердой земле длинными тонкими прутьями, на которых оставлено несколько боковых ветвей: вот каков был предок наших теперешних цепов. Для сохранения зерна негры строят житницы, — иногда в виде громадного глиняного сосуда, иногда в виде хижин на сваях, чтобы предохранить зерно от ливней, грызунов и белых муравьев.

Удивительных успехов в земледелии достигли и островитяне Тихого океана. Они насыпают землю на крутых скатах, устраивают искусственное орошение, умеют уже и удобрять почву. Первым посетителям иные острова, благодаря их тщательной обработке, казались сплошным садом. Обрабатывают островитяне свои земли толстою палкою, косо срезанною на одном конце, как очиненное перо, длиною с наши сенные вилы. За шеренгою мужчин, вскапывающих такою палкою землю, идут мальчики, разбивающие разрыхленные глыбы; если нужно, земля еще растирается руками, а затем сгребается в небольшие кучки, в которые вкладываются семена или корни.

Мелют дикари свое зерно на ручных мельницах, состоящих из двух камней. Кое-где они толкут его и в каменных ступках.

Ручная мельница негров.

Так, мы находим у дикого пахаря все принадлежности земледельческого хозяйства в их первоначальном виде: вместо плуга с лемехом — мотыгу с клинком из камня или железа, вместо цепа — прут с боковой веткой, а вместо мельничных жерновов — каменную ручную мельницу.

У дикого человека мы можем познакомиться и с тем, как появились на земле первые домашние животные. Мы уже знаем, как дикари ради забавы собирают вокруг себя целый маленький зверинец. Живя одинаковой жизнью, человек и животные диких стран словно начинают понимать друг друга, и потому многие охотники отличаются своей способностью приручать самых неукротимых, на наш взгляд, животных.

Негры из племени динка держат в своих жилищах ядовитых змей, которые свободно ползают по жилью и разыскивают крыс, мышей и насекомых.

В хижине туземцев Бразилии среди прирученных животных можно видеть кровожадного ягуара, а у гольдов — в Сибири — орлов. Даже крокодилов первобытные укротители сумели приручить в иных местах настолько, что маленькие дети играют с ними, как с собаками.

В иных случаях животные сами завели дружбу с человеком. В Новой Мексике коршуны-стервятники стали сожителями индейцев, питаясь отбросами от их стола. Они держатся доверчиво подле своих хозяев и только при появлении чужеземца боязливо отлетают поодаль. В южной Африке кукушка как бы заключила безмолвный договор с готтентотом для совместного отыскания лакомой пищи — меда.

Обязанность кукушки — найти улей; сделав это, она принзительными криками зовет готтентота, который отвечает ей свистками. Затем, когда дикарь завладеет медовыми сотами, благоразумие и предусмотрительность заставляют его отделить птице часть общей добычи.

В тропических странах между человеком и птицами возникали как будто союзы с целью защиты от общего врага, — ядовитых змей. «На острове Мартинике, — рассказывает один писатель, — лесные птицы поднимают страшный шум и крик, точно хотят указать человеку близость ядовитой змеи — тригоноцефала. А когда дикарю удастся убить змею, птицы радостными криками и пением точно торжествуют победу человека над ненавистным врагом».

Таким же добровольным союзником дикаря стала повсеместно и дикая собака. Она следовала за охотником, преследовавшим добычу, в надежде, что после поимки дичи и ей перепадет лакомый кусок. А так как дикарь скоро заметил, что собака может оказать ему немалую помощь на охоте, то он и принял ее в сожители. Самые дикие охотничьи племена Австралии и Огненной Земли обзавелись уже этим домашним животным, которое, впрочем, в их странах больше похоже еще на лисицу или волка.

В разных странах дикари заставляют собаку помогать себе на охоте, таскать тяжести, служить сторожем и вместо благодарности еще режут ее, как убойный скот, употребляя ее мясо на пищу, а шкуру на одежу.

Дикари полярных стран сумели выдрессировать собак для упряжной езды. Запряженные в легкие сани, они перевозят по самым невозможным дорогам грузы весом до 320 килогр.; при более легких грузах они могут пробежать в день до 140 килом.; а во время метелей и туманов, когда глаз человека ничего не может различить, умная передовая собака выручает своего хозяина из беды и вывозит его по чутью к какому-нибудь стойбищу. Жизнь в полярных странах была бы совсем невозможна, если бы находчивый дикарь не взял себе в помощники этих незаменимых в его странах животных, довольствующихся самой ничтожной пищей. И европейцу, гордому своим богатым хозяйством и всеми своими изобретениями, приходится при исследовании полярных стран одолжаться у тамошнего дикаря упряжными собаками.

Чтобы управлять сворой таких собак, требуется большая сноровка. Знаменитый Нансен в описании своего путешествия на дальний север, в забавном рассказе показывает нам, как трудно бывает сладить непривычному европейцу с собачьей упряжкой. «Лишь только я шевельнулся, как вся упряжка помчалась с головокружительной быстротой. Я старался, как. мог, удержаться на санях, кричал на собак, бил их кнутом, но чем больше я их бил, тем быстрее бежали они по своей дороге. Наконец мне удалось остановить сани… Но собаки неожиданно бросились вперед; я упал на скаку и, глубоко увязая в снегу, волочился за санями. То же повторилось и при следующей попытке. Я потерял доску, на которой должен был сидеть, затем кнут, шапку, рукавицы. Раза два пробовал я принудить собак повернуть. Но они разбегались в стороны и только прибавляли рыси при каждой моей попытке сделать по-своему; постромки опутали мои ноги; я упал на сани, а собаки еще стремительнее помчались вперед. Таков был мой первый опыт езды на собаках».

Переход европейцев-путешественников через торосы (ледяные скалы) на собаках.

Дикари крайнего севера сумели приручить еще одно животное, за которым они долгое время только охотились — северного оленя. Это было легкой задачей, так как и в диком состоянии северный олень кроток и охотно идет на прикормку. Чукотская легенда так рассказывает про историю приручения оленя:

«Пришли из-за моря чукча и чукчанка: Оемтивелан и Неувчан. Поставили палатку, легли там. Худо им было: чем жить, не знают. Совсем собрались помирать. Так худо было. Вдруг поднимается пола палатки и всовывается голова белого медведя. Шибко испугались Оемтивелан и Неувчан, а медведь им и говорит: „Вы не бойтесь, я — Кыт Олчын (хозяин места). Не помрете вы, только сдружитесь с моим сыном Ирльвиль (диким оленем)“. Вышли чукчи из палатки, а там Ирльвиль стоит и белая важенка (оленица). С тех пор и стали чукчи оленей водить».