Читать онлайн «Знаем ли мы свои любимые сказки? О том, как Чудо приходит в наши дома. Торжество Праздника, или Время Надежды, Веры и Любви. Книга на все времена». Страница 22

Сказочные рождественские повести Диккенса – это сложный сплав простых бытовых историй и волшебных возможностей. «Рождественская песнь», например, рассказывает о тяжелой, унылой жизни обычной лондонской конторы, в которую неожиданно вторглись Духи Рождества. «Сверчок» ведет речь о нескольких соседских семействах, страдающих от материальной и моральной зависимости от наглого богача Теклтона, но не теряющих своего собственного счастья, потому что они любят друг друга, и хранитель их счастья – сверчок за очагом – всегда готов спеть им свою веселую песенку.

События в сказках Диккенса происходят в обычной бытовой среде: в квартирах, домах, конторах его любимого Лондона. Это сугубо городские сказки, отражающие жизнь огромного мегаполиса, существующего по своим таинственным законам. Его герои – простые труженики, добрые, любящие, милосердные. Это и младшая сестренка, пожертвовавшая своим счастьем, отказавшись от любимого человека, зная, что его уже любит ее старшая сестра («Битва жизни»). Это и слепая девушка Берта, доброта и верность которой настолько велики, что она смогла полюбить даже скрягу Теклтона («Сверчок за очагом»). И конечно, это один из самых трогательных персонажей Диккенса – отец Берты, кукольный мастер Калеб, творящий истинные чудеса ради слепой дочери. Своими рассказами он превращает убогое жилище в роскошный дом, бедную одежонку – в богатую и даже рассказывает дочери только хорошее о Теклтоне, выдавая свои добрые поступки за его, теклтоновские. Жизнь всех этих людей полна тяжелой работы ради куска хлеба. Но они никогда не унывают, помогают и любят друг друга и потому счастливы, готовы простить обиду ближнему и пригреть его в своем кругу. Собственно, этим людям не нужно никакого волшебства. И потому, хотя Диккенс и вводит в свои сказки традиционных Духов Рождества («Рождественская песнь») или Духов Семейного Счастья, включая Сверчка, Чайник и Очаг («Сверчок»), Духов церковных часов («Колокола») или Призрака Памяти («Одержимый»), на самом деле все эти чисто сказочные персонажи не становятся настоящими властителями волшебства и вершителями судеб героев. Истинными волшебниками в сказках Диккенса выступают сами люди – добрые, работящие, заботливые. Милая, верная маленькая Мэри, которую все вокруг зовут Крошкой, окружает заботой и любовью своего усталого мужа, устроит счастье своей подруги, которой грозит свадьба с нелюбимым Теклтоном, и будет помогать, поддерживать старого Калеба и его юную дочь («Сверчок»). А славная тихая миссис Милли, у которой нет своих детей, сумеет стать настоящей матерью – заступницей, помощницей не только для бедных студентов колледжа, где она работает, но и для одинокого старика-преподавателя («Одержимый»). Волшебство диккенсовских сказок заключено не в сказочных чудесах, а в сердцах людей – любящих, помогающих, спасающих. Веком позже это явление определил русский сказочник Евгений Шварц – обыкновенное чудо. Именно так он назвал свою пьесу о любви, доброте и прочих обыкновенных чудесах жизни.

Дж. Лич. Дух нынешних Святок. Иллюстрация к «Рождественской песни»

Необходимо отметить обличительную и морализаторскую тенденцию диккенсовских сказок. Естественно, как писатель социальный, Диккенс не смог пройти мимо описаний тяжелых условий существования, бедности и даже крайней нищеты. В обличении таких типичных явлений современной ему жизни, как бесчеловечность, безжалостность, беспамятство богатеев, он не знал себе равных. Его отрицательные герои – злые волшебники. Они не только не помнят ничего хорошего, позабыв всех, кого любили когда-то и кому были всем обязаны. Они уже ненавидят просто сам род людской, разделяя человеконенавистнические взгляды своего философа-современника Мальтуса, считая, что лишним людям (а к лишним, конечно, относятся все те бедняки, что живут на свои скромные шиллинги да еще смеют жениться и плодить потомство) вообще лучше побыстрее исчезнуть, освободив старушку Землю. Злые волшебники Диккенса – это всегда богачи: наглый эгоистичный владелец кукольной фабрики Теклтон («Сверчок»); философствующий гордец Редлоу, мнящий себя величайшим ученым («Одержимый»), или жестокий эгоист, скряга и сквалыга Скрудж – скрытный, замкнутый, одинокий до такой степени, что душевный холод заморозил его изнутри («Рождественская песнь»). Сатирически обличительный, собирательный образ Скруджа, один из ярчайших в творчестве Диккенса, достиг такой силы, что его имя стало нарицательным.

Однако все эти злые волшебники современного мира, попортив немало крови окружающим, не могут одержать победу. Более того, взятые в оборот дружными героями и бытовыми носителями волшебства – добрыми Крошками Мэри и Милли, Калебами и Бобами, малютками Тимми и Джонни, – они теряли свою силу, ненависть и презрение. Даже призраки, духи и привидения в повестях Диккенса принимают сторону добрых героев. Сказка не просто торжествует – она открыто морализаторствует. Бесчеловечный лондонский делец Скрудж, напуганный страшными картинами своей будущей смерти, показанными ему Духами под Рождество, становится добрым хозяином, посылающим огромную индейку к рождественскому столу своего клерка, а сам с богатыми подарками отправляется к бедному племяннику. «Страшный» Теклтон, отказавшись от своих эгоистических злодейств, приходит с целым возом еды в нищий дом Калеба и, отплясывая с другими гостями, становится просто смешным чудаком. И не кажется ли вам, дорогие читатели, что все эти превращения и возможны-то только в сказке? Так что прав был писатель, выбрав именно этот жанр. Добрый и благополучный финал – вот самая большая фантазия, которую смог придумать Диккенс. Финал, который бывает только в сказке.

Дж. Лич. Третий дух. Иллюстрация к «Рождественской песни»

Рождественская индейка. Поздравительная карточка 1876 года

Издание рождественских книг стало очень популярным в Англии. В 1846 году к такому роду сочинений подключился второй великий реалист – Уильям Мейкпис Теккерей (1811 – 1864) – автор знаменитого сатирического романа «Ярмарка тщеславия».

У.М. Теккерей

Теккерей всю жизнь мечтал о Собственном Доме, острее других понимал необходимость и значимость семьи. Дело в том, что жена писателя Изабелла после смерти их сына впала в депрессию, и ее пришлось препоручить заботам профессиональных сиделок. Сам Теккерей остался с двумя крошечными дочками, которым ему пришлось стать и папой и мамой. С тех пор тяга к домашнему теплу, душевному покою стала для него почти недостижимой мечтой. Может, поэтому Теккерей с таким энтузиазмом начал выпускать свои «Рождественские книжки». Он мечтал, как вся семья будет собираться у своего очага и читать вслух истории, интересные всем. В его рождественских новеллах есть рассказы о школьной жизни («Доктор Роззи и его юные друзья») и романтические повести, за которыми взрослые легко угадают веселую литературную пародию («Ревекка и Ровена»). Первая книжка «Бал у миссис Перкинс» вышла в 1846 году, затем Теккерей издал еще шесть рождественских книжек. Самой известной стала сказочная повесть «Роза и Кольцо» (1855). Она имела такой большой успех, что за первым последовали еще два издания. Правда, позже эта сказка почти забылась даже в Англии. Что уж говорить про нас – в Советском Союзе сказка вышла впервые только в 1970 году. И с тех пор появилась всего один раз – в Собрании сочинений писателя в 12 томах, естественно, в томе двенадцатом (1980). Сразу стоит оговориться, что Теккерей назвал свою пятую рождественскую книжку «Роза и Кольцо» (Тhe Rose and the Ring). Почему в русском переводе эти волшебные атрибуты переставлены – «Кольцо и роза», – загадка. Зато понятно, почему символы волшебства написаны с маленьких букв – так снижено их значение, доведено до простых розы и колечка.

Сказка Теккерея имеет два плана, переплетенные между собой. С одной стороны, это волшебная история заговоренных Розы и Кольца, которые приносят своим обладателям любовь, восхищение окружающих. Некая фея Черной Палочки дала Розу и Кольцо своим крестникам, желая посмотреть, что это им принесет. Могла бы и не экспериментировать. Ведь еще раньше другая фея, Розабельверде, наградила магическим даром уродца Цахеса – вживила в его шевелюру три волшебных волоска, – и окружающие начали воспринимать уродца венцом творения. О плачевных результатах этой прихоти можно прочесть в сказке Гофмана. Правда, теккереевская фея, как видно, не читала Гофмана. Но сама поняла свою ошибку. И в следующий раз, даруя другим крестникам волшебные Розу и Кольцо, в обязательном порядке награждала их и довольно большой долей житейских неприятностей. Такой поворот дел в сказочной стране явно говорил о том, что со времен романтиков феи середины XIX столетия многое поняли в своем волшебном ремесле.