Читать онлайн «Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана». Страница 39

Картуз протыкали через запальное отверстие про-травником — иглой, снабженной делениями и ручкой; порох поджигали фитилем (шнуром из пеньки, варенной в воде с серой и селитрой), закрепленным на длинном древке — пальнике, на конце которого имелось железное острие. Канониры обычно втыкали пальник в палубу, чтобы был под рукой. Фитили держали в бочонке из латуни или меди, обычно с двумя отверстиями по бокам (в них и просовывали фитили). Ядра хранили в ограждениях из досок или толстого троса либо на небольших консолях, расположенных сбоку от орудия.

Каждый орудийный расчет должен был завести себе два ведра: в одном держали пыжи и деревянные пробки, в другое наливали воду для тушения огня или охлаждения канала ствола (его протирали банником, смоченным водой). Во время ночного боя по бортам между орудиями вешали фонари, называемые боевыми.

Горизонтальную наводку орудия производили при помощи деревянных правйл, служивших рычагами для передвижения задней части лафета. Для наводки по вертикали применяли небольшие железные правйла, которыми поднимали казенную часть орудия. Добившись нужного положения ствола, правйла заменяли деревянным клином. Весь процесс подготовки орудия к выстрелу вместе с наводкой на цель занимал 8—15 минут.

Корабельные орудия было принято классифицировать по весу снаряда: шестифунтовое орудие предназначалось для стрельбы ядрами весом шесть фунтов (2,7 килограмма), при этом вес пороха составлял примерно столько же, а вес самой пушки — приблизительно полтонны. При применении более легких зарядов, например книппелей, вес пороха уменьшался. Максимальный калибр судовых орудий достигал 96 фунтов, но основными стали 42-фунтовые пушки. На пиратских кораблях устанавливали, как правило, пушки небольших калибров — от шести-до 32-фунтовых. Обычно пушки могли сделать от 500 до тысячи выстрелов, после чего их пускали на переплавку, так как износ ствола делал их опасными для собственной команды.[51]

Орудийную прислугу небольших пушек составляли три-четыре человека. Низкая скорострельность и неточность стрельбы (судно постоянно раскачивалось на волнах) вынуждали устанавливать как можно больше орудий и вести огонь залпами по одной цели. Вообще потопить деревянный корабль или фрегат такими средствами было очень сложно. Поэтому тактика артиллерийского боя сводилась к уничтожению мачт и парусов на вражеском судне (в этом искусстве французские канониры не имели себе равных). Затем, если враг не сдавался, его судно поджигали брандскугелям[52] и бомбами. Чтобы экипаж не мог потушить пожар, по верхней палубе вели огонь картечью. Рано или поздно огонь добирался до запасов пороха. Если же необходимо было захватить корабль противника, то на него высаживалась абордажная команда, которая в рукопашном бою уничтожала экипаж вражеского корабля.

Среди подвигов, совершенных Лоренсом де Граффом, особое место занимает его чудесное спасение от двух мощнейших шестидесятипушечных испанских кораблей — адмиральского и вице-адмиральского галеонов, имевших на борту в общей сложности полторы тысячи человек. Капитан флибустьеров слишком поздно понял, с кем имеет дело: бежать уже не было смысла. Приказав взорвать свой корабль, если станет ясно, что дело проиграно, он рискнул пройти между двумя галеонами под обстрелом 120 пушек, ведя при этом интенсивный орудийный и ружейный огонь с обоих бортов, чтобы испанские канониры не могли прицелиться. Самого Лоренса сбило с ног ядром, однако он, промолвив: «Ничего страшного», поднялся и пошел к пушке, которую лично навел на цель. С первого же выстрела Лоренсу, отличному канониру, удалось сбить грот-мачту адмиральского корабля; испугавшись, испанские командиры не решились идти на абордаж, несмотря на перевес в живой силе. Лоренсу, за голову которого была назначена награда, удалось уйти невредимым. Узнав об этом, испанский король велел снести голову на плахе капитану вице-адмиральского корабля, не отважившемуся на абордаж.

Вступая в бой с военным кораблем, корсары сражались до победы — или смерти. В 1674 году французский корсар Антуан де Бриквиль, нападавший на своем десятипушечном корабле с шестьюдесятью членами экипажа на голландские фрегаты, вдвое превосходившие его силы, атаковал двадцатипушечный бриг, везший послание адмирала Тромпа Генеральным штатам. Бой начался вечером, продолжался всю ночь и закончился отступлением вражеского брига: пораженный снарядами ниже ватерлинии, лишившийся парусов и руля, он затонул вместе со всеми ранеными, оставшимися на борту. Корсарский корабль, тоже сильно пострадавший, несколько дней добирался до Гавра, где губернатор отдал последние почести капитану, погибшему в бою.

Флибустьеры коллективно решали, вступать ли в бой. Жан Барт зачастую тоже советовался с матросами. Когда решение было вынесено, капитан созывал команду на молебен, а затем открывал каморку, где хранилось оружие (в мирное время она была под надежным замком — от греха подальше), и каждый брал своё. Во время канонады экипаж корсарского судна лежал на палубе — из соображений безопасности или чтобы скрыть истинную численность команды. Не участвующие в абордажном бою судовой лекарь, юнга, кок и писарь вели по вражескому судну прицельную стрельбу с рангоута, стараясь выбить офицеров.

В качестве оружия устрашения пираты до определенного времени использовали… луки или арбалеты. Впрочем, в руках опытных стрелков, например беглых африканских рабов, лук оставался весьма эффективным поражающим средством.

У абордажной команды огнестрельное оружие было непопулярно: на ограниченном пространстве от него мало толку. Огонь из мушкетов вели во время сближения кораблей и до перехода врукопашную. Пираты чаще всего были вооружены испанскими мушкетами с граненым стволом длиной 90 сантиметров, калибра 22 миллиметра, с фитильным замком. Мушкетная пуля весила 51 грамм, заряд — вполовину меньше, вес самого мушкета составлял от шести до восьми килограммов; отдача была очень сильная, поэтому стрелок надевал на правое плечо кожаную подушку, в которую упирал приклад. Метко стрелять из мушкета можно было на расстоянии 150–200 шагов. Укороченный мушкет, с длиной ствола 30–45 сантиметров, назывался мушкетоном. На смену фитильному замку пришел кремневый, изобретенный в 1610 году, а шведы ввели в употребление патроны с уже отмеренным пороховым зарядом. Чтобы произвести выстрел из кремневого мушкета, требовалось: 1) разорвать зубами патрон; 2) заправить полку порохом; 3) зарядить порох и пулю в ствол; 4) уплотнить заряд; 5) взвести курок; 6) прицелиться и выстрелить. Скорострельность мушкетов составляла два выстрела в минуту.

С появлением колесцовых (их механизм состоял из колесика, приводившегося в движение заводимой ключом пружиной) и кремневых замков распространились пистоли, или пистолеты (по названию итальянского города Пистои, где мастер Камилио Ветелли изготавливал такое оружие еще в 15 36 году). Длина ствола пистолетов составляла от 30 до 50 сантиметров, а диаметр пули — от 10 до 20 миллиметров. Пистолет заряжали с дула, а его рукоять была снабжена тяжелым металлическим набалдашником: если единственный выстрел не достигал цели, надо было успеть приблизиться к противнику и оглушить его ударом рукояти. Ввиду частых осечек при стрельбе пистолеты всегда носили по два, засовывая их за пояс. Знаменитый Эдвард Тич по прозвихду Черная Борода брал с собой сразу шесть пистолетов.

«Любимое занятие пиратов — стрельба в цель и чистка оружия, — пишет Эксквемелин. — Оружие у них поистине великолепное — ружья и пистолеты. Ружья пиратов достигают в длину примерно четырех с половиной футов (около 1 метра 37 сантиметров. — Е. Г.), и из них стреляют пулями, которых на фунт идет 16 штук. Есть у пиратов и патронташи, и в них пуль и пороха на 30 выстрелов. Пираты никогда не расстаются со своими патронташами, и поэтому их никому не удается застать врасплох».

Помимо того, что пираты постоянно упражнялись в стрельбе, они использовали и некоторые технические хитрости, например левосторонние пистолеты. Как правило, внешняя часть замка у пистолетов выполнялась с правой стороны, то есть они были рассчитаны на стрельбу с правой руки. Но в рукопашном бою главным оружием были шпага или кинжал, а пистолет держали в левой руке. В связи с этим некоторые пистолеты изготавливались с замком, расположенным с левой стороны. Такое расположение замка позволяло носить пистолет за поясом повернутым рукояткой под левую руку, при этом замок оказывался с внешней стороны и исключалась возможность самопроизвольного выстрела.

Устремляясь на абордаж, флибустьер засовывал за пояс тесак, а кинжал брал в зубы — руки должны были оставаться свободными. Опытный капитан предпочитал кутласс — саблю с изогнутым, длинным (70–80 сантиметров) и широким (пять сантиметров) клинком, заточенным с одной стороны. Ею можно было и сражаться, и перерубать канаты. В отличие от шпаги саблю не украшали сверх меры: ее рукоять часто была сделана из дерева. Благодаря эфесу в форме чашки, надежно защищавшему руку, она получила у французов прозвище «половник»; ножны тоже были деревянные или металлические. Корсары из дворян использовали также шпаги (их ношение было привилегией дворянского сословия), которыми можно было наносить как рубящие, так и колющие удары. Форма клинка могла быть самой разной — граненой или плоской, с одним или несколькими лезвиями, гарда — в виде большой чаши с дужками впереди для захвата шпаги противника. Во второй половине XVII века хорошие фехтовальщики пускали в ход рапиру — колющее оружие. В дополнение к шпаге или рапире полагался кинжал (дага) или шпаголом — клинок с глубокими пилообразными насечками. Лезвие даги, предназначенной для защиты и нанесения ответных ударов, было около 30 сантиметров в длину. В XVI веке появились даги с хитрым механизмом: под воздействием пружины клинок раскладывался на две-три части, превращаясь в ловушку для оружия противника. В конце этого столетия широкое распространение получил кортик с костяной рукоятью и коротким, прямым и узким клинком, который мог быть обоюдоострым или граненым.