Читать онлайн «Гендер и язык». Страница 23

4.3.3. Вест-Виррал

Марк Ньюбрук (1982) в исследовании г. Вест-Виррал ставит цель выяснить, насколько глубоко городской разговорный язык

Ливерпуля «Scouse» проникает в окружающие территории и, в частности, насколько характерные черты «Scouse» вытесняют местные чеширские языковые формы в качестве обычных нелитературных форм, встречающихся в этой местности. Он изучил несколько фонологических переменных и обнаружил для большинства из них существование значимых различий по полу. В диаграмме 4.9. представлены показатели женских и мужских групп трех переменных (ing) в jumping, [h] в house, [к] в kick. Для (ing) возможны два варианта [ıŋ] и [in]; для (h) – [h] и ∅; для (к) – стандартный вариант [к] и нестандартная аффриката [кх] (или иногда [х]). Цифра 100 указывает на устойчивое употребление престижного варианта. Во всех трех переменных мы обнаружили ожидаемую модель: женское произношение более приближено к престижному стандарту, нежели мужское. К тому же групповые данные диаграммы не раскрывают тот факт, что варьирование индивидуальных показателей между мужчинами и женщинами значительно отличается. Типичный показатель для мужчины рабочего класса гораздо ниже, чем для мужчины среднего класса, тогда как показатели у женщин охватили значительно более узкую область. Это позволяет предположить, что социальный класс является более важным фактором в определении речи мужчин, чем женщин, по крайней мере в Вест-Виррале.

Диаграмма 4.9. Половые различия в Вест-Виррале для трех фонологических переменных: (ing), (k), (h).

Диаграмма 4.10. Стратификация по полу и возрасту на примере переменной [а] в Вест-Виралле.

На диаграмме 4.10 представлена переменная (а) – bath, grass. В этом эксперименте информанты анализировались по возрасту и полу.

Цифра 100 указывает на постоянное, устойчивое произношение (RP – received pronunciation) – [а: ]; 0 – на нелитературное произношение [æ]. Обратим внимание, что показатель женщин в каждой возрастной группе выше, чем показатель мужчин. Также отметим градацию по возрасту, которую отражает эта переменная: показатели для пожилых людей выше, чем для молодых. Пожилые женщины гораздо ближе к литературным нормам, чем другие говорящие, а молодые мужчины действительно устойчиво употребляют [æ]. Представляется, что молодые женщины участвуют в процессе возрастающего преобладания [æ]. По-видимому, нелитературный вариант является маркером не только речи мужчин, но также и речи молодых.

Наш четвертый пример мы взяли из исследования Сьюзан Ромэйн в Эдинбурге [Romaine 1978]. В ее исследовании изучается речь учащихся начальной школы из рабочих семей. С каждым ребенком опрос проводился индивидуально. Дети 10 лет также читали отрывок. Отметим, что по сравнению с другими рассмотренными нами исследованиями, это было наиболее избирательным: информанты принадлежали к узкой возрастной категории (6—10 лет), к рабочему классу (насколько позволяла судить об этом профессия отца), и данные эксперимента были получены только в одном контексте (за исключением десятилетних детей).

Одной из переменных, вошедших в исследование С. Ромэйн, был вокализованный согласный [г] – car, door и т. д. Переменная обнаруживается на юге Шотландских приграничных районов, в сельской местности севера Ланкашира и в Уэльских приграничных районах, а также в графствах, расположенных к юго-западу от Лондона: однако шотландцы в основном уверены в произношении своего варианта [г]. Ромэйн попыталась проверить, насколько это соответствует действительности. Она выделила три варианта [г]: альвеолярный [г], щелевой фрикативный согласный звук [.ı] и ∅. За каждый вариант информантам присваивался отдельный балл с учетом употребления каждого варианта, выражаемого в процентном отношении ко всем случаям использования [г].

Анализ результатов Сьюзан Ромэйн позволил сделать вывод, что пол говорящего является единственным и самым важным фактором, связанным с [г]. В диаграмме 4.11 представлены результаты употребления каждой переменной для информантов, объединенных в группы по половой принадлежности.

Диаграмма 4.11. Различия в употреблении [г] между группами мужского и женского пола в Эдинбурге (на основе эксперимента Сьюзан Ромэйн) [Romain 1978, 50].

Этот график объединяет показатели детей в трех изученных возрастных группах, так как явные отличия в использовании [г] проявились между мальчиками и девочками в каждой возрастной группе. Обратим внимание, что мальчики чаще используют в речи альвеолярный звук [г], чем девочки, и также более склонны опускать его. Девочки же, наоборот, предпочитают щелевой фрикативный согласный звук [.ı], а также избегают опускать его в словах.

Эта переменная также показывает отчетливую половую дифференциацию. В показателях частотности самой заметной особенностью является использование девочками щелевого фрикативного согласного звука [.ı]. Очевидно, щелевой фрикативный согласный звук [.ı] является маркером женской речи в Эдинбурге.

Четыре рассмотренных нами британских исследования показывают постоянство половой дифференциации в речи. Там, где существует альтернатива, часто оказывается, что мужчины и женщины предпочитают разные варианты. Далее, если возможно назвать один из вариантов престижным, то именно женщинам свойственно использование этого варианта. Это касалось переменных [ng] в Норвиче, [i] в Глазго, [ing], [h], [к] в Вест-Виррале. Иначе говоря, представляется, что употребление не соответствующих стандарту, непрестижных форм, связано не только с рабочим классом, но также и с мужчинами. Там, где мы находим вариант, постоянно используемый одной группой говорящих чаще, чем другой, мы называем его маркером (marker). Наши примеры показывают, что [n] является маркером речи мужчин Норвича, [æ] – маркером речи мужчин (и молодежи) в Вест-Виррале и щелевой фрикативный согласный звук [.ı] – маркером речи женщин Эдинбурга.

Описанные выше примеры, взятые из социолингвистических работ Британии, показывают какие формы принимает языковая вариативность между полами. Это приводит к вопросу «Почему?». Основной целью количественных исследований, – таких как использованные в качестве примеров в этой главе, – является сбор и анализ данных о языковой вариативности. Многие социолингвисты первоначально не задавались вопросом, почему такие изменения существуют, и их методология не была разработана для исследования подобных вопросов.

Утверждение о восприимчивости женщин к языковой норме встречается часто и это приписывается их непрочной социальной позиции. Эта непрочность положения обнаруживает явную параллель с нижним слоем среднего класса, который, как мы видели в разделе 4.2.2, дает классический пример гиперкорректного языкового поведения. Действительно ли социолингвисты говорят, что языковое поведение женщин гиперкорректно?3 Приведем несколько примеров.

1. (ng) в Норвиче

Кроме представления постоянной модели половой дифференциации, в таблице 4.1 (показатели для [ng] в Норвиче) также приведен пример резкой смены стиля женщинами группы «нижний слой среднего класса». В формальных стилях женщины группы «нижний слой среднего класса» в целом уподобляются группе «верхний слой среднего класса», но при менее формальном общении они употребляют большую долю непрестижных вариантов.

2. Взрывной согласный звук в Глазго

Взрывной согласный звук в Глазго является наиболее отчетливо стигматизированной особенностью речи. Макаулэй обнаружил широкое употребление этого звука, но с четко определенной социальной стратификацией (рабочий класс использует его значительно чаще, чем средний класс). Наибольший контраст отмечался между мужчинами и женщинами группы «нижний слой среднего класса»: женщины этой группы использовали на 40 % меньше взрывных согласных звуков, чем мужчины этой группы. Одна женщина группы «нижний слой среднего класса» употребляла меньшее число взрывных согласных звуков, чем любой информант группы «верхний средний класс», – очевидное гиперкорректное употребление.

3. Звук (о) в Мерсисайде

Лингвистическая переменная, возникающая в таких словах, как coat, go, имеет много вариантов. Считается, что один из них, [ад], является гиперкорректным4. В своей работе в Вест-Виррале Ньюбрук установил, что при использовании вариантов разговорного языка Ливерпуля меньшее число информантов-мужчин, но все женщины предпочитали именно этот вариант.

Первые два примера показывают, что модель гиперкоррекции второй по социальной иерархии группе «нижний слой среднего класса» напрямую связана с женщинами. Третий пример представляет более обобщенную модель. Так как Ньюбрук не классифицировал информантов по социальной принадлежности, мы не можем быть уверены, на самом ли деле женщины группы «нижний слой среднего класса» чутки, в частности, к употреблению [ей]. Но эти примеры, а также материал, изученный в предыдущей главе, не дают оснований считать в целом речь женщин гиперкорректной. Как показано в разделе 4.5, различия между полами ведут к регулярной стратификации: женщины используют меньше стигматизированных вариантов и больше престижных форм, чем мужчины, в каждой социальной группе. Называть эту модель женского употребления гиперкорректной не более оправданно, чем утверждать, что использование языка средним классом гиперкорректно по сравнению с рабочим классом.